[Catriana]

Судя по всему, некоторые колена специализировались в использовании иопределенных типов оружия. Беньяминиты были особенно опытны в использовании пращи; колену Иуды были не было равных с копьем и щитом; люди Звулуна были экспертами во всех видах оружия.

Разразилась кровавая война, в которой колена использовали свои навыки с оружием - друг против друга. Колено Беньямина отказалось выдать для наказания соплеменников, изнасиловавших и убивших наложницу представотеля другого колена. Убитый горем любовник расчленил ее трып, и разослал части его другим коленам с мольбой о помощи. Ужас был всеобъемлющим. Когда беньяминиты отказалиси выдать своих виновных сородичей, остальные колена объявили им войну. Кровавые сражения следовали одно за другим. Колено Беньямина в начале пользовалось успехом, но под конец было почти полностью разбито.

В этой жестокой гражданской войне не было судей. Об этом рассказано в "Книге Судей" для тогом чтобы представить нам картину смятения в лиге колен и подготовить нас к приходу монархии.

Самуил был судьей, ясновидящим, священником - и, по мнению некоторых исследователей, освователем пророческого движения в древнем Израиле. В ехо время филистимляне стали занимать земли колен. Они захватили юг Иудеи, длины Изрееля, и цасти центральной горной области. Они контролировали морские пути к их прибрежным городам; теперь они возжелали и обрели контроль над сухопутными торговыми маршрутами , шедшими из Египта по побережью и внутрь к Мегидо, Хацору и Дамаску, затем глубоко на север и на восток в Месопотамию. Кланы израэлитов в Галилее и на берегах Иордана находились вне феры интересов филистимля, и были нетронуты железным мечом. Но филистимляне собирали налоги с завоеванных израэлитов, и установили монополию на производство металла, установив жесткий контроль над всеми кузнецами. Они грабили зернохранилища израэлитов, размещали войска в городах и строили крепости в стратегических местах. Они были людьми бойны, великолепными бойцами, хорошо снаряженными и умелыми управителями колесниц, и несостоятельные войска израэлитов не могли противостоять им в сражении.

Около 1050 г. до н.э. израэлиты попытались остановить наступление филистимлян. Они вступили с ними в недолгую битву, проиграли, и принесли ковчег из главного святилища в Шило на поле боя, в надежде, что их Бог придет им на помощь. Возле Афека, в десяти милях к востоку от Яффо, филистимляне порезали армию израэлитов на куски, убили двух священников, охранявших ковчег, и забрали его ссобой. Позже они разрушили Шило и святилище.

У этого святилища в Шило, небольшой деревеньки на холмах Эфраима между Бетелем и Шхемом колена собирались периодически со времени завоевания для поклонения ИХВХ, празднований, возобновления завета, пересказа чудесных деяний их Бога, рассказов о временах патриархов, спасении из рабства и долгих странствиях в пустыне. Вполне возможно, они также пересказывали и истории сотворения мира и потопа, принесенные патриархами из Месопотамии - но в этом новом изложении ИХВХ стал тем, кто сотворил мир и наслал потоп. Так считают некоторые исследователи. Ковчег был основой лиги колен. Разбитые в непрекращающемся наступлении филистимля, с украденным ковчегом, разрушенным святилищем и беспомощными судьями - израэлитская конфедерация двенадцати колен начала распадаться.


Постаревший опечаленный Самуил, вернувшись в родной город Раму к северу от Иерусалима после разрушения святилища, уступил просьбам старейшин, и высокой молодой человек из колена Беньямина был помазан на царство в Израиле.

По одной из версий помазания, молодой человек, чье имя было Саул сын Киша, покинул свой дом в городе Гева возле Иерусалима, и бродил по холмистой области Беньямина в поисках отцовых заблудившихся ослов, где его нашел Самуил и секретно помазал на царство. позже, когда Самуил собрал все колена в Мицпе, городке к югу от Бетеля, и объявил об избрании Саула, молодой человек был принят народом; но некоторые среди них, убежденные антимонархисты, жаждущие независимости для колен и страшащиеся царской власти, издеваются над ним и в гневе покидают собрание.

В другой версии Саул предстает как судья-спаситель. Израэлитский город Явеш-гилад на другом берегу Иордана окружен амонитянами, чьи условия для сдачи ужасны: "Чтобы каждый выколол себе правый глаз". Саул пахал землю, когда услышал об этом, и среагировал достаточно неординарно. Он разрезал на куски быков, на которых пахал,, и разослал их с гонцами, чтобы собрать кланы. "Кто не последует в битву за Саулом и Самуилом, со скотом тех случится подобное!" Кланы, способные на быстрый ответ, послали армии. Амонитяне были разбиты. Люди уверовали, что Саул был наполнен духом Господним. Они привели его в святилище в Гильгале, где когда-то останавливался Иеошуа со своими воинами, и провозгласили его там царем. Было это примерно в году 1020-м до н.э.

Саул был помазанным судьей с привлекательными чертами, чьим заданием было вести израэлитов в битву против их врагов. Помазание было священным действием, цель которого была показать, что дух Божий вошел в помазанного, и что его предводительство продлится не только на период кризиса, но на протяжение всей его жизни. Помазание царя было достаточно распространено в Ханаане и среди Хиттитов, но не в Месопотамии. Египтяне помазывали царей-вассалов и чиновников фараона высокого ранга, но не самого фараона. До Саула только сващенные объекты в святилище были помазаныы, и, возможно, священники - до сих пор существуют разногласия между исследователями в этом вопросе. Слово "помазанный" и "мессия" - синонимы, где первое - перевод, а второе - транслитерация ивритского слова "машиах".

Многие враги противостояли первому помазаннику Израиля. Он провел все время своего правления в боях. Ин воевал с филистимлянами, моавитянами, адомитянами, едомитянами, амалекитянами. Он нарушил старый договор Иеошуа с гавонитянами - по причине нам неизвестной - многих убил, других прогнал. Он жил в своем доме в городе Гева, более похожем на грубую крепости - величиной тридцать на шестьдесят метров - чем на дворец, без гарема, без двора, без административного механизма. Его высшим офицером был родственник по имени Авнер, командовавший израильскими рекрутами. Когда-то полномочия сбора рекрутов принадлежали предводителям колен; теперь они были отданы Саулу - хотя сомнительно, что он имел подобную власть над кланами Иуды. Это была нация двух земель с самого начала.

Армия колен не могла постоянно находиться в поле. Каждый солдат снаряжал себя за свой счет. Он приносил себе еду и оружие - острые палки, дубины, топоры, копья, деревянные луки и колчаны стрел с наконечниками из щепок; это была армия крестьян и ремесленников. Некоторые богатые землевадельцы покупали качественное оружие. Но землю надо было пахать и засевать. По окончании военных кампаний рекруты возвращались домой. Но войны были бесконечными.

Саул начал набирать наемников. Постепенно он создал остов армии, состоявший из молодых профессиональных солдат. Если он встречал храброго человека или слышал о таком, он предлагал ему вступить в армию. Он не мог принять слишком много. Денег было мало. Под конец армия насчитывала три тысячи человек.

Он предпочитал своих соплеменников, колено Беньямина, которых он одаривал захваченными у филистимлян землями - новый обычай для израэлитов, но на древнем Ближнем Востоке - убеленная сединами привилегия царей. Однако, он нанимал людей и из других колен. Он также принимал иноземцев. Наемник по имени Доег был из эдомитян; молодой офицер по имени Давидпроисходил из колена Иуды.

Войны продолжались. Иногда они заканчивались победой над филистимлянами - их изгоняли из гентральных холмистых областей - но победа не была сокрушительной. После нападения на амалекитян Саул захватил трофеи вопреки приказу Самуила уничтожить все - первая искра трений между царями и пророками. Старый провидец порвал с Саулом, публично отрекся от него, и ушел домой, умирать. Но Саул продолжал править, его военные успехи поддерживали его популярность.

Шли годы войн. Грусть и печаль завладели Саулом, тьма в душе, вскормленная возраставшей уверенностью в том, что он никогда не добьется успеха в войнах, что не оправдает ожиданий. Из этой тьмы извергались иногда внезапные приступы ревности, направленные против всех окружающих, достигших славы и известности. В начале его карьеры израэлиты звалли его "нагид", предводитель; затем они стали звать его "мелех", царь; теперь они видели разбитого человека, полного пороков.

Так писал о нем один из израэлитов - предводитель, царь, человек, полный пороков. Этот израэлит, неизвестный, как и многие другие писцы Ближнего Востока, пользовался письменностью ханаанитов, существовавшую в течение около трехсот лет до захвата, которую израэлиты переняли вместе с ханаанскими, месопотамскими и египетскими литературными стилями - поэзией, псалмами, притчами, жизнеописаниями. Он писал на дереве, коже или папирусе, стилем или пером и цветными чернилами. Он писал на своем языке, иврите, смеси языка земли и языка родственного арамейскому, который поколение завоевателей принесло ссобой из пустыни - таким образом делая иврит диалектом ханаанского. Он мог позаимствовать историческую форму описания или изобрести ее сам; нам неизвестно. Но он был первым писателем который осознал, что характер может быть судьбой.

Это жизнеописание Саула, найденное в Библии, было написано во время или вскоре после его правления; в нем присутствует беспощадное отражение правды, почти жестокий пульс достоверности, как если бы писатель сам был свидетелем сражений и приступов злобы, видел копье, брошенное в порыве ревности, чувствовал тихую печаль разрушенного величия, наблюдал за преследованием молодого офицера в южной пустыне, обвиненного в притязаниях на трон, чувствовал медленно наступавшее сумасшествие, поглощавшее полного горечи человека, который когда-то был молод и высок, и который ушел бродить по холмам и долинам его колена в поисках пропавших ослов и вернуся царем.

Это первый в истории человечества портрет царя - качества его характера, делающего его не богом, а человеком.

Прямая обоюдоострая сабля была одним из стандартных видов оружия филистимлян. Сабля израэлита была бронзовой, заостренной с одной стороны и загнутой наподобие ятагана. Неизвестно, какая сабля была у Саула. У подножия горы Гильбоа, где его армия была втянута в сражение хитрой тактикой филистимлян и разбита наголову смертоносными стрелами и колесницами, доведенный до отчания, побежденный Саул бросил себя на острие своей сабли. Трое его сыновей погибли вместе с ним, как и лига колен. Это случилось незадолго до 1000 г. до н.э.

Филистимляне отрубили его голову и шествовали с ней по своим городам. Они повесили его тело на стене Бет-шеана рядом с телами его сыновей, оставляя их позорно гнить и усыхать на виду у прохожих.

Армия колен была разрушена. Остатки ее были рассеяны и вернулись в города и деревни разбитых израэлитов. Филистимляне правили страной без всякого сопротивления, и высказывали намерения прекратить присутствие израэлитов в Ханаане.

Федерация двенадцати колен существовала в течение двухсот лет. Кризисным событиям противостояли судьи-спасители. Поражение под Афеком около 1050 г. до н.э. потрясло лигу и превратило израэлитов в вассалов филистимлян.
Небольшие группы экзальтированных израэлитов стали появляться тут и там, они бродили по стране и занимались предсказаниями с безумством дервишей, под аккомпанимент бубнов и труб. Нам неизвестно, откуда они пришли и почему они вообще появились в это время; вполне возможно, пользуясь поддержкой Самуила, они пытались заполнить пустоту, образовавшуюся после сожжения святилища в Шило, пустоты, не исчезнувшую даже после того, как филистимляне вернули ковчег, захваченный в Афеке, посчитав его причиной чумы, разразившейся в их городах. Подобные экзальтированые группы бродили по Ханаану, Анатолии и Месопотамии. Среди израэлитов они служили как один из откликов на завоевания филистимлян и как продолжение цепочки харизматичных судей. Ранние экзальтированные пророкиподдерживали волю народа в его противостоянии филистимлянам. Нам неизвестно содержание их пророчеств. Иногда в экстазе они доxодили до бешеных плясок и песен и катания по земле без одежды.

Линия лидерства повернула в другом направлении - к царю-судье, помазанному священником-пророком и принятому людьми. Один царь уже умер, и земля была беспомощна перед людьми, пришедшими с моря. Только небольшая армия в составе шестисот человек осталась в Израиле, частная армия бандитов, бродившая по пустыне южной Иудеи. Предводителем ее был изгнанник, Хапиру, по имени Давид.


Его годами преследовал полубезумный Саул, обвинивший его в государственной измене против помазанника Божьего.

Его отец Исай был старейшиной колена Иуды, когда Давид, будучи еще мальчиком, был секретно помазан огорченным Самуилом, чье разочарование в Сауле привело к предсказанию, что первый помазанник израиля не станет отцом династии. Немного было более мрачных предсказаний, которые мог услышать царь.

Не совсем ясно, каким образом Давид попал на службу к Саулу. Согласно одному преданию, он привлек внимание царя как искусный музыкант, который мог изгнать тяжелые облака из глаз царя; парнишка играл и пел, и настроение царя поднималось. Другое предание приводит его на поле боя в долине Эла, где он убивает злорадствующего Голиафа в единственной схватке, напоминающей египтянина Синухе и его жизнь среди аморитов. Давид поступает на службу к Саулу, становится офицером наемных войск - не рекрутов - занятых постоянными приграничными схватками с филистимлянами, и достигает таких успехов, что царь, услышав о его славе за храбрость в боях, считает его угрозой трону. Дружба между молодым офицером и сыном царя Ионатаном углубляет подозрения отягощенного заботами ума: офицер пытается украсть трон у его наивного и доброго сына, который слишком слеп, чтобы распознать хитрые махинации сына Исая.

Саул попытался устроить так, чтобы Давида убили филистимляне. В обмен на руку его второй дочери Михали он требует от Давида странного приданого: крайней плоти ста филистимлян. "Ибо Саул имел в мыслях погубить Давида руками филистимлян".

Вполне возможно, что Саул хотел послать Давида на верную смерть, велев ему учинить над убитыми филистимлянами членовредительство, подобное тому, которым пользовались египтяне против "людей моря". К тому же, Саул хотел быть уверен, что только филистимляне погибнут от руки Давида - еще одна причина, по которой он хотел видеть необрезаные гениталии. Нельзя было убить сто филистимлян сразу; можно было убить десяток в одном налете, еще двадцать - в другом, в тяжелом рукопашном бою. Давид несомненно осознавал размеры опасности, добавленной к его сражениям волей царя. Как филистимляне должны были бесноваться, когда видели они своих расчлененных соплеменников и осознавали глубину их позора! И каким несказанно грубым ответом на косвенную попытку убийства было то, что Давид представил Саулу крайние плоти двухсот филистимлян! С этого момента Саул сам, впадавший в сумасшествие при упоминании сына Исая, стал искать способа убить своего зята.

Давид бежал, узнав, что Саул послал своих прислужников, чтобы убить его, он вылез из окна спальни при помощи его жены Михали, дочери Саула, и исчез в ночи, безоружный. Затем начались годы побегов и скитаний, от Гевы до Рамы, где он встретил постаревшего Самуила в компании экзальтированных пророков; из гевы во дворцовое святилище в Нобе, где священник Ахимелех, не зная о том, что за давидом охотится сам царь, дал ему пищу и меч Голиафа, хранившийся за эфодом - какого-то типа таинственной одежды или символа, о сути которого исследователи спорят до сих пор. Давид не знал, что меч Голиафа находился в святилище - что странно.Можно представить его себе с этим мечом в течелие всех лет странствий, случившихся после этого; можно также понять, каким образом имя Голиафа стало ассоциироваться с именем Давида, и почему позже Давиды были отданы лавры за победу над ним, когда в книге Второй Самуила, гл. 21, ст. 19, победителем был неизвестный солдат по имени Эльханан, который вступил в тот героический поединок, и имя которого затмила случайность.

Священник заплатил за свою ничего не подозревавшую щедрость. Саул велел убить его, и его семью, и весь Ноб - деревню священников. Солдаты-израэлиты отказались испонять приказ царя. Задание было выполнено эдомитянским наемником по имени Доэг.

В отчаянии Давид бежал в город филистимлян Гат; он был узнан, и чтобы избежать смерти, прикинулся сумасшедшим, с пеной на рыжей бороде и ногтями, царапающими стены, и, когда он был приведен к царю, испытывавшему страх перед сумасшедшими - он считал, что в них вселились боги - тот изгнал его из города.

Странствия продолжались. Глубоко в холмах Иудеи он нашел пещеру Адулам, в нескольких милях к северовостоку от Хеврона. Там его семья, а также группа недовольных - "все притесненные и все должники и все огорченные душою" - присоединилась к нему. "И стал он им предводителем, и было с ним почти четыреста человек".

Он перевез своих отца и мать через Иордан, в Моав, чтобы защитить их от гнева Саула. Затем он вернулся в землю Иуды.

Он бродил со своими последователями по пустыне Иудеи, между Хевроном и Мертвым морем, по земле порытых глиной холмов и изнуряющей жары. Саул преследовал его беспощадно. Кланы Иуды, лояльные Саулу, не поддержали своего сородича. Среди всего этого "Самуил умер, и весь Израиль собрался вместе, и оплакивал его..."

Давид и его люди бежали в пустыню Парама, далеко на юг, в места, где беглые рабы странствовали на два с половиной века раньше. Он и его отряд жили тем, что предоставляли защиту кланам Иуды от налетов амалекитян. Он взял в жены женщин из этих кланов. Позже, он предложил себя в качестве вассала царю Ахишу в Гате. Обрадованный филистимлянин принял его. Как не лучший способ отделить Иудею от Израиля путем принятия лучшего из ее солдат в свою армию - вместе с четырьма сотнями Израэлитов, большинство их из колена Иуды!

Он отдал Давиду и его небольшой армии южный город Зиклаг в качестве жилья и военной базы. Заданием Давида было охранхать южные границы филистимлян от кланов Иуды и грабителей-амалекитян, в то время как сами филистимляне были заняты более важными делами: они убивали солдат амии Саула.

Более года Давид выполнял это задание с удовольствием и смекалкой. Он сам нападал на амалекитян, таким образом защищая и филистимля, и кланы Иуды. Поступая мудро, он делился трофеями не только с Ахишем из Гата, но и с влиятельными семьями Иудеи. Его атмия насчитывала уже около шестисот тренированных бойцов, и Ахиш планировал использовать ее в своей военной кампании против Саула. Но цари других филистимлянских городов громко выражали сомнения в лояльности Давида, и он со своим войском был отправлен назад, в Зиклаг. Удача танцевала вокруг Давида на протяжении почти всей его жизни; шумеры наверняка сказали бы, что у него был свой собственный бог. Мы можем только догадываться, какой выбор сделал вы он, если бы ему пришлось противостоять армии Саула, будучи вассалом филистимлян. Это была именно та битва, в которой Саул погиб, а атмия Израэлитов была распущена.

Когда Давид узнал о смерти Саула и Ионатана, он выразил свою скорбь в поминальной песне, полной трогательного лиризма. "Твоя краса, о Израиль, поражена на высотах твоих! Как пали сильные!" Затем он собрал свои войска, своих жен и детей, свое имущество, и, несомненно с одобрения своего филистимлянского покровителя, поселился в Хевроне, главном городе колена Иуды. Там он разбил лагерь и стал ждать.

Нам никогда не будет известно с абсолютной ясностью известно, насколько сильно Давид возжелал титула царя при жизни Саула; бессомненно, ему хотелось быть царем; также бессомненно, что он никогда не стал бы действовать против царя, чтобы занять его место. Он был губоко набожным человеком, и никогда бы не поднял руки на помазанника Божьего. Но он обладал необыкновенной способностью предугадывать события, предвидеть будущее и терпеливо ждать его. Как он ждал теперь в Хевроне.

Старейшины Иуды - а также, как можно предположить, из небольшого колена Симеона и других южных кланов - смотрели на север, в пустоту, оставленную после смерти Саула. Они смотрели на Хеврон и небольшую армию Давида. Можно представить себе встречи этих старейшин, их обсуждения, высказывание каждым своего мнения. Может, совершить беспрецедентный акт и проигнорировать старейшин северных кланов, найдя собственных вождей? В конечном итоге они предложили титул царя Иудеи Давиду, и он согласился. ФИлистимляне не были взволнованы этим. Одон из них стал царем проблематичного колена Иуды и других кланов на его территории.

Севером правил выживший сын Саула, Ишбаал (как он назван в Первой книге хроник, гл. 8, ст. 33); ему было сорок лет, и правил он из города Маханаим на другой стороне Иордана. Провозгласил его царем Авнер, цомандир новобранцев Саула, сумевший спастись в резне при горе Гильбоа. Но север был смешением жалких остатков запутавшихся колен, а Ишбаал был неспособным слабаком. Неизбежна была война между последователями Давида, и теми, кто до сих пор был верен Авнеру и дому Саула.

После двух лет гражданской войны, которая, бессомненно, очень радовала филистимлян, начались мирные переговоры между Авнером и Давидом. Посреди переговоров один из командиров Давида, его племянник Иоав, грубый, бесчувственный, великолепный предводитель войск, убил своего потенциального врага Авнера под предлогом кровавой мести: ранее Авнер убил в бою его брата. Старейшины северных колен были разгневаны. Давид осудил Иоава, объявил, что не имел к этому никакого отношения, публично оплакал Авнера и спочестями похоронил его в Хевроне - и стал ждать.

Двое из Маханаим убили Ишбаала и принесли его голову Давиду, ожидая награды. В ужасе Давид осудил и их, и приговорил к смерти. Голова Ишбаала была похоронена рядом с Авнером. Давид ждал.

Переговоры были возобновлены, на этот раз между Давидом и представителями старейшин севера. В коечном итоге старейшины пришли в Хеврон и вступили в союз с Давидом, "и помазали они его царемм Израиля".

Он добился титула царя не путем воодушевляющих поступков, которые могли указать на присутствие в нем духа Господня, но через омерзительные реалии политической и военной власти и искусное использование дипломатии. Для многих кланов, живших на обширной территории колена Иуды, харизматичная власть исчезла с восхождением Давида на трон. Не совсем ясно, также ли она изчезла для северных колен.

В этот момент события в Библии становятся размыты - как будто сердцем повествования был лишь приход Давида к власти, и все остальное не имело большого значения. Богатство деталей, искусные штрихи, делавшие раннюю историю Давида незабываемым анализом людей и их эмоций - ужаса неисполненного существования; восхождения к славе и богатству; любви и ненависти; героизма, храбрости, славы и смерти - все рассеялось в хронологическом тумане. Ясность возвращается с цепью событий и новых героев: пророка Натана, Батшевы, Амнона и Тамар, Авшалома, Адонии, Соломона...

В стране было две столицы, Хеврон и Маханаим, что были политически разделяющей ситуацией. Гряда холмов, бывших естественным барьером между севером и югом, манила Давида на дерзкие действия. Он повел свою небольшую армию на север, и внезапным маневром, который до сих пор не объяснен, несмотря на заявления некоторых, утверждающих, что им вполне понятно, как это было сделано - быстрый расчет стен, неожиданная атака по подземным водным каналам - он захватил город иевуситов Иесрусалим. Археологи сообщают нам, что тогда он составлял около двенадцати акров - примерно 430 метров с севера на юг и 130 метров с востока на запад. Маленькие домики липли друг к другу; улочки узкие и кривые. Важным был не простор, а защищавшие стены. Иерусалим имел толстые стены и возвышался на горном хребте, отдаленно напоминавшем букву V. Давид позволил сдавшимся иевуситам остаться в городе, и привел туда своих людей. Это был его город, захваченный его войсками. Он держал под контролем важнейшую горную дорогу, связывавшую южный и северный регионы. Он не был обязан ни одному колену этой победой. Он был переименован в Город Давида. Здесь он основал столицу объединенной монархии Иудеи и Израиля.

Филистимляне очнулись. Объединенные Иудея и Израиль были опасны. Неясно, пошли ли они против Давида до или после того, как он захватил неприступный Иерусалим. Они дошли до долины Рефаим к югу от Иерусалима, с намерением отрезать северные колена от Иудеи. Две важных битвы произошли в этой долине. После первого поражения филистимляне вернулись, вступили в схватку, и вновь потерпели поражение. Они отступили в свои города. Давид, несомненно, организовал какую-то форму мирного договора с ними. Они сохранили свою независимость, но уже никогда не были опасны для Иудеи или Израиля. Некоторые филистимляне вступили наемниками в армию Давида.

Ковчег завета оставался все это время заброшенным в деревне Кирьят-еарим. Теперь Давид перенес его в торжественной процессии в Иерусалим. Он сам шел во главе этой процессии, и танцевал вокруг ковчега с нескрываемой радостью. Город Иерусалим - его город - поднялся до уровня культового центра объединенной монархии. Город, кланы, ковчег и царство были слиты воедино.

В руках у Давида были сильная армия, столица, объединенные земли. Он продолжал захватывать оставшиеся районы Ханаана на прибрежных склонах, в долине Шарона между Яффо и горой Кармель, и в северных долинах; они могли поросто оказаться в его руках без сопротивления, как следствие крушения власти филистимлян. Можно предположить, что класс интеллектуалов Ханаана, каким он был в те времена - писцы, придворные, государственные деятели высокого ранга - с легкостью приняли живую развивающуюся культуру людей ИХВХ. Я предполагаю также, что эти ханааниты принесли ссобой письменные архивы, переданные теперь в руки израэлитов: дипломатическую корреспонденцию, мифы, сказания, египетскую и месопотамскую литературу. Ханаан перестал существовать внутри территорий колен. Ханааниты не смешались с коленами, но стали подданными короны. Со временем многие стали государственными рабами. Нигде в Библии не описаны подобные завоевания; но немыслимо поверить в то, что Давид согласился бы иметь империю с анклавами враждебных ханаанитов внутри ее.

Стремительность захвата была словно единым импульсом. Не было никого, кто бы вмешался: Египет погряз во внутренних беспорядках, а далекая Ассирия, чья короткая попытка образования империи в правление Тиглат-пилесера Первого, около 1115-1075 гг. до н.э, как-то застопорилась, была теперь оттеснена назад, к стенам Ашура, ее главного города, наступающими арамейцами. Давид захватил Моав и с жестокостью вурезал его армию. Было в то время и арамейское царство, чьи границы достигали Эфрата. Давид победил его и стал правителем этого огромного региона. Царь далекого Хамата слал ему дары, признавая таким образом его превосходство. Давид захватил Эдом и Элат. Теперь он имел контроль и мог взимать налоги на двых главных торговых путях, шедших из Египта и Арабии через его земли: Виа Марис, по которой когда-то побоялись пройти сбежавшие рабы, и континентальный Царский путь, по которому позже шли некоторые из этих рабов и их потомки, и которого избежали другие, на пути в обещаную им Богом страну, о которой они заключили завет в Синае. Он также захватил Тадмор, позже переименованный в Пальмиру, пыльный городок на полпути между Дамаском и Эфратом, имевший стабильный дохог от остававливавшихся на ночлег караванов.

Моав, Амон, Эдом, арамейская Зоба и арамейской Дамаск потеряли свою независимость - точный порядок завоеваний неясен - платили тяжелую дань Давиду, и были ниспущену до статуса вассалов. Через примерно двадцать лет после смерти Саула объединенное царство Иуды и Израиля, управляемое Давидом, сыном Исая, стало величайшей империей древнего Ближнего Востока.


Он жил в Иерусалиме, в новом дворце со стенами, обитыми кедром. Ханаанитские цари тоже жили во дворцах из кедраВо время передышки между войнами он спросил пророка Натана, не пора ли было построить постоянно место обитания для Ковчега завета.

В ту ночь пророку было видение, весть о котором он поспешил передать царю. Где-то посреди вечнозанятого царского двора - центра империи, кишащего командирами армий администраторами, послами, писцани, с большим гаремом, толпой детей и кабинетами высокого ранга, как, например, царского глашатого (мазкир) и царского писца (софер), вполне возможно скопированными со структуры египетского чиновничьего аппарата - где-то при этом дворе был писец, зафиксировавший рассказ о том видении. Нам неизвестно, является ли повествование во второй книге Самуила, гл. 7, его собственным или он бык передан через другие руки; вероятно, все рассказано очень близко к реальностям того периода объединенной монархии.

Видение это дошло до нас как частный пакт между Давидом и ИХВХ. Нет, не уделом Давида будет построить постоянное жилище для ковчега; воспоминаниия о святилище в Шило и странствия ковчега были еще слишлом свежи, даже после двухсот лет оседлой жизни. Чести построения жилища для ИХВХ удостоится наследник престола. "Я восставлю после тебя семя твое, которое призойдет из чресел твоих, и упрочу царство его". ИХВХ дает обязанность Давиду в вечном завете. "И буду Я отцом ему, а он сыном Мне. Коли согрешит он, накажу я его жезлом человеческим и делами смертных; но милости Своей никогда не отниму у него, как отнял ее у Саула... И будет непоколебим дом твой и царствие твое навеки перед лицом Моим, и будет престол твой навеки". Давид отвечает с трогательной скромностью: "Кто я такой, О Господь Бог мой, и что такое дом мой, что вчто Ты меня так впзвеличил! Но и это, О Господ; Бог мой, было слишком мало для Тебя, ибо говорил Ты о доме слуги Твоего вдаль... Нет подобного Тебе, и нет Бога, кроме Тебя, и слышали мы это ушами своими. И кто подобен народу Твоему, единственному народу на земле, который назвал Бог своим народом..."

Израэлиты видели каждую важную встречу Бога с человеком сквозь фильтр заветов. Бог заключил завет с Ноахом никогда не предавать мир раззрушению от потопа. Бог заключил завет с Авраамом дать его потомкам землю Ханаана. Подобно этому, Бог заключил теперь завет с Давидом даровать ему бессмертную династию.

Ни Ноах, ни Авраам, ни Давид не обрели новых обязанностей в результате обета Бога. Наоборот, Бог взял на себя обязанность помнить. Радуга была символом завера Ноаха, обрезание - символом завета Авраама. Древние ближневосточные награды землей могли послужить моделью подобных договорных отношений.

Этот вид завета резко отличаетя от того, который служил основой завету Моисея, и затем нашел отголоски у Иеошуа в Шхеме, с его глубокими историческими связяме, требованиями, предупреждениями и угрозами, и его колективным приятием благодарным народом-вассалом, навечно обязанным своему сюзерену, ИХВХ, за спасение их из рабства и смертоносных колесниц.

Каждая семья израэлитов могла по собственному быбору стать частью завета Моисея; отцы передавали воспоминания и обязанности сыновьям; старейшины пересказывали их при собраниях кланов; принародные клятвы постоянной верности завету происходили во время праздников. Завет Давида был частным обещанием. Скорее всего, пророки объявили это предсказанием, праздновавшимся как часть культового ритуала перед ковчегом в Иерусалиме. Псалмисты писали об этом, аппелируя к поэтической фигуративности языческих мифов вместо чудесной истории спасительных событий )Псалмы 89, 110), история была общественной, данной всему народу, но этото договор был частным, заключенным внутри одной семьи. Правда, это была царская семья, от чьей постоянной стабильности зависело будущее нации. Но люди были, в лучшем случае, наблюдателями; они могли быть частью договора только через царя. Завет Моисея требовал от каждой семьи установления определенных отношений с Богом; завет Давида был шагом в сторону установления царя и государства в качестве посредника между людьми и Богом. Это стало догмой на юге и обьектом ненависти и презрения на севере.

И теперь, вдруг, когда завет был дарован и династия установлена, рассказчик вдруг с почти ироничным презрением отворачивается от Давида, золотого отрока, автора изысканной лирической поэзии, бандита-искателя приключений, царя и завоевателя. Вместо этого мы видим Давида, полного хрупких плотских слабостей. Дальние страны - его вассалы, домашние капризы - его гибель. С крыши дворца он видит купающуюся женщину. Их греховный роман приводит к гибели ее мужа в бою. Муж, Урия-хиттит, был лояльным офицером, бесконечно преданным Давиду. Возможно, преуспевающий царь вспомнил, как царь-неудачник однажды послал его за краайней плотью филистимлян. Урия погиб в сражении, первый сын Давида и Батшевы, рожденный от этой связи, умер во младенчестве. Вторым сыном был Соломон.


Мы входим теперь в цикл событий, которые приведут к наследованию Соломона. Старший сын Давида, Амнон, изнасиловал свою единокровную сестру Тамар. Ее брат Авшалом, второй в линии наследования трона, убивает Амнона, затем бежит в далекий город Гешур к востоку от Иордана, землю его матери, где он живет затем в течение трех лет. Сердце Давида разбито насилием и смертью, он тоскует по Авшалому, которого очень любит. Любить и быть любимым - вот величайшие потребности и серьезнейшие ошибки в личности из лирики и гранита, каковой был Давид. Он велел Авшалому вернуться, но изгнал его в его собственный дом, и не желал видеть это, в ужасе от его поступков. Лишь через два года отец и сын помирились.

Империя Иудеи и Израиля процветала. Но внутрии ее было много недовольных. Старейшины колен с горечью оплакивали потерю собственного авторитета с приходом сильной, полной магнетизма власти царя. Основной единицей колена была семья: отец, его жена или жены, незамужние дочки, неженатые сыновья, женатые сыновья с их женами и детьми, слуги. Группа семей составляла клан, во главе которого была ведущая семья и старейшины. Группа кланов составляла колено, с одним предводителем, всегда действовавшим в согласии с главами кланов. Кровное родство, реальное или вымышленное, объединяло членов колена. Начала в общих предках, опять-таки реальных или вымышленных, связывало кланы. Когда твой мир - пустыня из песка и камня, заброшенная земля, кишащая скорпионами, шакалами, змеями и вражескими племенами, необходима тесная общественная организация, основанная на кровных связях, для поддержания жизни и защиты. Во времена судей, в некоторых коленах не было предводителей; там властвовали старейшины. Это уже было шагом вперед от первоначальной пустынной организации. Колена стали распадаться. Во времена монархии авторитет старейшин стал увядать. С Давидом в Иерусалиме, лояльность была направлена на царский двор и трон. Старейшины закипали.

Авшалом, прекрасный Авшалом, вставал рано утром и становился у городских ворот, приветствуя посетителей, желавших видеть его отца. Они приходили со всей земли. "Дело твое доброе и мудрое", говорил он принесшим свои тяжбы на рассмотрение царю, "но у царя некому послушать тебя". И добавлял, "если бы я был судьею в этой земле, то каждый, имевший спор или тяжбу, приходил бы ко мне, и судил бы я его по правде". Старейшины слушали, ворча. Он кланялся им, "и вкрадывался Авшалом в сердца людей Израиля".

Среди них были и те, кто до сих пор хранили лояльность дому Саула и единственному его отпрыску мужского пола, хромому сыну Ионатана. Они бы были счастливы быть свидетелями цонца царства Давида. Других разозлила перепись населения, учиненная Давидом, которая усилила его контроль над землей с целью налогообложения и воинской повинности. Возмущение росло по всей земле - на севере и на юге.

После четырех лет старательного планирования - оказывая одолжения, распаливая обиды - Авшалом пошел в Хеврон, где был помазан на царство, и вошел в Иерусалим во главе большой армии. Потрясенный стареющий Давид, пойманный совершенно врасплох, решил, что лучше бежать, чем воевать.

Он бежал на восток, через Иордан, в город Маханаим, откуда слабый сын Саула когда-то правил севером. Его наемные войска быстро перешли на его сторону, в то время ка Авшалом развлекался в Иерусалиме с наложницами своего отца - один из традиционных способов утверждения лидерства. Это стоило ему жизни, поскольку армия Давида была в полной готовности, в то время как Авшалом лишь собирался заняться своими войсками. Давид принародно повелел своим командирам не убивать его сына. Битва окончилась бедствием для слабовооруженных новобранцев. Давид горько оплакивал смерть Авшалома, хладнокровно убитого Иоавом.

Еще одно восстание последовало почти сразу вслед за первым, раздутое внезапно из конфликтов между южными и северными войсками, в спорах о том, кто будет вести Давида в его триумфе в Иерусалим. Давид предпочитал людей Иудеи, утверждая таким образом раз и навсегда господство юга. Это вызвало гневную реакцию с севера. Во главе с представителем колена Беньямина, Савой, сыном Бихри, они подняли знамя восстания. Давид послал против них профессиональную армию. Восстание было подавлено. Беньяминиты были оттеснены в небольшой городок на севере, чьи жители были не в восторге от повстанцев. Они быбросили голову бунтовщика за стену города, и войска разошлись по домам.

Старый царь, казалось, был неспособен выбрать последователя. Возможно, он любил всех своих сыновей; возможно, он не хотел лишиться любви того, кого он обойдет. Империя была под контролем его войск; территории колен, разделенные на двенадцать районов, имели на месте эффективную администрацию; но двор, дом царя, кишел интригами.

Он был стар, прикован к постели, изможден и иссушен - этот слабый старик, бывший когда-то бойцом и поэтом, остаток величия по имени Давид. Дворцовые интриги чуть не возвели на трон другог его сына, Адонию. Но пророк Натан предпочитал Соломона - и Соломона Давид в конце концов назначил своим преемником, таким образом прекратив козни, загрязнявшие воздух двора.

Давид умер около 965 г. до н.э, и Соломон взошел на трон. Люди могли возликовать, но мало кто черпал вдохновение в этом новом монархе. Нигде не записано, что он был вторично помазан на севере. У него были армия и империя. Он был царем. Предположительно, на тот момент население исчисляло немного меньше миллиона израэлитов.

Таковы достижения Соломона, сына Давида, царя Иудеи и Израиля.

Он выслал или убил всех, кого считал угрозой его трону. Адония был предан смерти за свою последнюю, отчаянную, нелепую попытку присвоить трон: он выразил желание жениться на наложнице, которая ухаживала за старым умиравшим Давидом и спала с ним. Священник Авиатар, поддерживавший Адонию, был изгнан в его деревню под Иерусалимом. Иоав, также сторонник Адонии, был загнан в свлатилище и убит на алтаре, согласно приказу Соломона. Человек по имени Шамай, последователь фракции Саула, посылавший проклятия на Давида во время схватки с Авшаломом, был посажен под домашний арест, и позже казнен. "И создано было царство рукой Соломона".

Он получил империю от отца. Нет никаких упоминаний о том, что он когда-либо принимал учаастие в военных кампаниях. Он видел своей целью поддерживать и использовать мир, завоеванный войсками его отца. Он делал это с помощью заключения союзов с близкими и дальними нациями, и превращая империю в международный торговый центр.

Союзы заключались не только методом договора, но и вступлением в брак. Гарем Соломона стал полон жен, бывших частью политических союзов. Наиболее выдающейся среди них была дочь фараона Сиамуна - индикация высокого международного статуса для царя Иудеи и Израиля и упавшего престижа для царя Верхнего и Нижнего Египта. Даже цари Вавилона и Митанни не получили царских дочерей с Нила. Приданым был город Гезер, который фараон предоставил вместе с дочерью, таким образом завещая ученым расследование еще одной загадки. Когда египтяне взяли Гезер? У кого? Филистимлян? Ханаанитов? Он был важным городом между севером и югом Израиля, на побережье. Почему они его отдали? Соломон построил для дочери фараона отдельный дворец за пределами города Давида, а также храм, в котором она могла молиться своему богу.

Давид заключил союз с Хирамом, царем Тиры. Он был возобновлен и углублен Соломоном. Большинство прибрежных голодов северного Ханаана - назовем их с этого момента Финикией, хотя греки, давшие району это имя, появятся еще через несколько веков - были отстроены после того как прожорливые "люди моря" удовлетворились грабежами и ушли искать новых жертв. Эти береговые города были всем, что осталось он Ханаана на тот момент; спустя века это города разраслись к западу и основали колонии на островах Сардиния и Кипр, в Испании и северной Африке. Одной из таких колоний стал Карфаген.

Соломон слал Хирамы в Тиру оливковое масло и пшеницу, и получал от неге древесину из ливанских лесов для своих строительных проэктов. Тридцать тысяц израэлитов были призваны Соломоном в рабочие артели, на лесоповал. "И посылал их на Ливан, по десяти тысяч в месяц, попеременно", говорится в Библии, "месяц они были на Ливане, а два месяца в доме своем."

Он превратил разбитые руины древних городов - Хацора, Мегидо, Гезера и других, некоторые были лишь грубыми поселениями - в мощные крепости, смело смотревшие в лицо его потенциальным врагам и препятствовавшие возможным восстаниям и нападениям. К профессиональной армии он добавил заимствованную у ханаанитов деталь - постоянной корпус колесниц. "И было у него одна тысяча и четыре сотни колесниц и двенадцать тысяч всадников..." Он больше не нуждался в рекрутах для ведения войны; вместо этого он использовал их для тяжелого труда, в клеймленых рабочих артелях, строивших и укреплявших города.

Обезопасив империю, он стал преследовать классические цели властных ближневосточных царей: богатство, роскошь, культуру. В те дни большая часть международной торговли была мионополией царей - купцам редко удавалось собрать достаточно капитала для рискованых международных предприятий. С помощью финикийцев, Соломон построил торговый флот, отправлявшийся в регулярные плавания в далекий Офир, где-то на побережье южной Аравии. Подобные плавания занимали более года, нарушив монополию мидианитян на импорт товаров караванами из Аравии по Царской Дороге; в то же время, Соломон облагал данью караванщиков, пользовавшихся длинным отрезком этой дороги, над которым он имел контроль. Корабли Соломона рассекали селено-голубые воды моря и залива от Офира и до портового города Соломона, названного Эцион-гевер, находившегося где-то в районе современного Эйлата; они привозили домой золото, редкую древесину, драгоценные камни, серебро и обезьянок для его личного зоопарка - царские зоопарки были обычным царским удовольствием во многих странах древнего Ближнего Востока.

Неизвестно, что Соломон отправлял в Офир - возможно, медь и железо, добытые в кратерах южного Негева государственными рабами. Библейской закон относится только к домашним раба, а не к классы обращенных в вечное рабство людей, чье число пополнялось военнопленными. В этом отношении, конечно, Соломон ничем не отличался от любого другого монарха древнего Ближнеко Востока. Класс государственных рабов в древнем Израиле существовал до разрушения Иудейского царства, около трехсот лет после смерти Соломона.

Он взимал налоги за использование многих основных торговых путей под его контролем. Он действовал в качестве посредника в невообразимо прибыльной торговле лошадьми, привозимыми из Сицилии, и колесницами, изготовлявшимиша в Египте. "Колесница из Египта доставлена и получена была за шестьсот шекелей серебра, и конь за сто пятьдесят..."

Визит царицы Савской из дальней юговосточной Аравии - земли савеев, приблизительно территории современного Йемена - был деловым путешествием. Она привезла специй, драгоценности и золото; Соломон кделжал под контролем караванные пути; царства Месопотамии и Анатолии желали этих специй и драгоценностей. Царь и царица, несомненно, пришли к выгодному торговому соглашению.

Все в стране было прекрасно. "Люди Иудеи и Израиля", писал библейский историк о правлении Соломона, "были многи числом, как песок возле моря, и ели они, и пили, и были веселы."

С подобным богатством, с помощью финикийских умельцев, труда израэлитов и материалов, присланных Хирамом из Тиры, Соломон расширил стены города, построенного его отцом, и построил храм для ИХВХ. Семь лет ушло на постройку храма. Он был последним - не первым - из израильских храмов, построенных в период судей и царей. Около двенадцати храмов - строеной с алтарями в священных местах - было построено ранее, в Дане, Бетеле, Шило и других местах. Их все затмил храм в Иерусалиме. Его архитекрута напонимала ханаанитский храм, наиденный в 1957 г. Игалем Ядином в слое Раннего Бронзового Века в Хацоре (1550-1200 гг. до н.э.). Он был около тридцати трех метров в длину, десяти в ширины и пятнадцати в высоту; экстерьер составлял отесанный в карьерах белый известняк; интерьер был обит кедром. Он смотрел на восток, перед входом стояли два высоких столба из меди. Строение состояло из преддверия и большого святилища, освещенных высокими узкими окнами, и темной комнаты в дальнем углу храма, в форме куба, без окон. Там, меж теней, находился священный ковчег, и присутствие ИХВХ почивало на троне, возвышавшемся на двух созданиях, с головами людей, телами львов и крылями, названных херувимами. В других культурах также встречались подобные существа, назвамнные другими именами. Мы зовем их сфинксами.

Израэлиты, приходившие в Иерусалим поломниками из своих деревень на севере, смотрели с восторгом и удивлением на этот дом Бога. Храм был видимым фокусом культурной конфронтации. Его архитектура и декоративные мотивы были выражением ханаанитского язычества, живой реальностью ханаанитских культов и мифов: циклическая жизнь богов плодородия; битвы и страсти их верховного обиталища; их взгляды на сотворение мира, людей, жизнь, смерть; неразрывная связь с живым, устрашающим, божественным, пульсирующим миром природы. Ханаанитская культура была богата формами искусства, перенятыми у Египта и Месопотамии; космополитичные города-порты Финикии были каналами проникновения этого исскусства в средизещмноморье. Большая часть финикийского и египетского искусства - резные орнамнеты из распустихшихся цветов, пальм, гранатов, быков, львов, сфинксов - покрывала кедровые комнаты храма в Иерусалиме, работа высококлассных мастеров из Тиры, порывших затем стены золотом.

В этой встрече с сердцем израэлитской веры мир Ханаана был лишен божественности.; небеса, ранее усеянные богами, стали делом рук ИХВХ; боги умерли; живые мифы стали поэтическими метафорами и декоративными мотивами; формы были наполнены новым содержанием. Так считают многие исследователи. Но мне кажется, что мы не в состоянии понять, о чем израэлит того времени думал, вглядываясь в огромный резервуар, именуемый "плавящимся морем" - около пяти метров в диамерте и вдух с половиной метров в высоту - внутри храма; он был отлит на фигурах двенадцати быков; его кайма в виде лепестков лилии, "входило в него две тысячи ванн". Видел ли он Ям, древнее море ханаанитского мифа, или громадный резервуар, построенный для омовения посетителей, пришедших в сватилище? Когда смотрел он на высокие столбы, вспоминал ли он о мазевот, стоящих камнях - може быть, символах плодородия? - или о ханаанитском язычестве, а может быть он просто любовался искусно построенными столбами? Мы никогда не узнаем.

Известно на одно - в храме Соломона не было картин. Израэлиты приносили пожертвования их всесильному невидимому Богу, заключившему завет с их предками в Ханаане и у Синая, чье обещание патриархам было, разумеется, выполнено - чему свидетельством была империя объединенной монархии и сияющая роскошь Соломонова нового Иерусалима. Они приносили жертвы в Иерусалиме во времена голода, засухи, войн; за грехи, во время празднеств. Храм Соломона был религиозным и политическим предприятием, углубившим связь между городом Давида и народом Израиля. Ничего из этого храма не сохранилось.

Он построил себе дворец в Иерусалиме; местоположение его неясно. Постройка дворца длилась тринадцать лет. Трон был из золота и слоновой кости. Дворец, вполне возможно, находился недалеко от дворца его наиболее престижной жены, дочери фараона. Ничего не осталось и от обоих дворцов.

Богатство текло в город, принося ссобой утончение вкуса и придворного поведения - мудрость, как называет это Библия; рассчитанное, преднамеренное использование навыков поведения в достижении успеха. Когда-то маленькая горная крепость стала пышным международным центром культуры и комерции. Объединенная земля, разделенная Соломоном на адн=министративные районы, причем не все они имели границы, совпадавшие с границами территорий колен, плавно функционировали под управлением чиновников, назначенных царем. Каждый район был обязан поставлять достаточно еды и денег для содержания одного меяца жизни двора - тяжелейшая ноша. Иногда в дальних регионах империи возникали проблемы; Дамаск, судя по всему, сумел избавиться от израэлитского покровителя. Однака проблем с караванными путями не было. "И приходили от всех народов послушать мудрость Соломона, которую вложил Бог в сердце его..."

Его отец был известен как одаренный поэт-лирик; писательский таланд Соломона был более земной природы. Он создал простой афористичный стиль практических советов, вполне возможно позаимствованный у "Советов Аменемопе", египетской книги мудрости. Египтяне любили подобные собрания мудрых изречений, направлявших индивидуума к успешной жизни. Для них слово "мудрость" имело большое значение. Старейшее из подобных собраний относится к Пятой династии периода Старого царства. Оно написано в форме стареющего советника, обучающего своего сына, которому предстоит последовать отцу, как принести наибольшую пользу себе и фараону: "Если будет сын следовать тому, что говорит отец, все его дела успешну будут..." "Слушай, сын, слова отца", говорится в книге Притчей, приписываемой Соломону.

Мудрая литература была основой воздуха культуры, которым дышала большая часть древнего Ближнего Востока. Пришла ли она в цветущую цивилизацию Израиля прямиком из Египта, или с пересечения путей культуры Финикии, до сих пор остается предметом дебатов историков. Практически не существует сомнений, что при Соломоне маленькая нация бывших скитальцев глубоко вошла в поток древней ближневосточной культуры.

Подобные культурные контакты принесли богатые плоды. Серьезное литературное творчество Израиля началось в период объединенной монархии. То, что начали писцы под покровительством царя-торговца Иудеи и Израиля, со временем превратилось в волну творчества, особую гениальность израэлитов, как если бы сила их артистизма и таланта, ограниченная в выражении через прикладное искусство, по причине условий завета, запрещавших изображения, повернулась в другом направлении - творчестве словесном. Это было творчество определенного вида - повествовательная история, созданная с целью Мудрая литература была основой воздуха культуры, которым дышала большая часть древнего Ближнего Востока. Пришла ли она в цветущую цивилизацию Израиля прямиком из Египта, или с пересечения путей культуры Финикии, до сих пор остается предметом дебатов историков. Практически не существует сомнений, что при Соломоне маленькая нация бывших скитальцев глубоко вошла в поток древней ближневосточной культуры.

Подобные культурные контакты принесли богатые плоды. Серьезное литературное творчество Израиля началось в период объединенной монархии. То, что начали писцы под покровительством царя-торговца Иудеи и Израиля, со временем превратилось в волну творчества, особую гениальность израэлитов, как если бы сила их артистизма и таланта, ограниченная в выражении через прикладное искусство, по причине условий завета, запрещавших изображения, повернулась в другом направлении - творчестве словесном. Это было творчество определенного вида - повествовательная история, созданная с целью привнесения смысла и ясности в непрерывную связь с ИХВХ и Его избранным народом. Этот народ был рожден историческим событием - выходом из Египта. Во времена объдиненного царства, когда древний Израиль начал осознавать свое единство, он стал описывать словами сложный рисунок прошлого.

Большая часть того, что сейчас нам известно как книги Иеошуа и Самуила, была написана в то время, как и описание восхождения Соломона на трон. И где-то в этой стране, писатель неисчислимого таланта, неизмеримо одаренный чистотой стиля повествования и четким видением взаимодействия между ИХВХ и человеком, начал собирать легенды, часто противоречивые предания о патриархах, скитаниях и завоеваниях, древние рассказы о сотворении мира, садах богов, громадном потопе, бессмертные воспоминания о чудесном выходе из Египта, спасении от колесниц, завета на Синае. Во всех них он ясно видел, словно через увеличительное стекло собственной веры, направляющую руку Господа. Эти воспоминания о событиях, общие испытания его народа, были свежим материалом для его творчества. Чтобы выразить их, он использовал все литературные формы в его распоряжении, собранные из разных концев Ближнего Востока. Иногда он сознательно повторял строки из древних мифов, заменяя укоренившееся в природе, культовое, иногда эксцентричное равнодушие богов на моральные и этические повеления ИХВХ; иногда он использовал старые сказки, наполняя их израильским содержимым. Часто, как в случае с жертвоприношением Исаака, прототип неизвестен, и перед нами оказывается, казалось, подлинное повествование, полное бесконечного смысла и власти, захватывающее воображение совершенно разных людей.

Нам неизвестно имя этого писателя. Кроме Египта, где имена писцов можно найти в гробницах, и некоторых известных нам имен из Месопотамии и Финикии, писцы древнего Ближнего Востока считали себя прежде всего частью общины. Писцы-израэлиты в особенности считали себя голосом колена; в их словах звучала чистая вера народа ИХВХ; они писали для людей - пастухов, фермеров, мастеров. Писатель, придавший форму той части библии, которую исследователи зовут Яхвистскими догументами, мог быть писцом, пастухом, фермером, женщиной. Он или она писали для всего народа из чувства единства израильского народа, которое отражалось в объединенном царстве, централизованности Иерусалима и храма ИХВХ. Яхвистские отчеты об израильской истории были, возможно, написаны для публичного прочтения, для паломнических празденств в храме в Иерусалиме. Мы не можем быть уверены в том, что именно это было их основной целью. Если так, то это действительно до сих пор, в каждый Шабат, праздник и священный день, когда Библию читают в синагогах практически во всем мире, две с половиной тысячи лет после того, как первый храм Иерусалима был сожжен дотла.

Но цена, уплаченная за грандиозный мир Соломона, была очень высока. В какой-то момент случилось так, что у него просто закончились деньги, и он не смог заплатит царю Хираму в Тире за стройматериалы. Он отдал финикийцам отрезок израильского побережья недалеко от Акко, включавший около двадцати галилейских городов. Как видно, никто не спросил израэлитов того региона, что они чувствовали, внезапно став подданными Финикии. Насколько мне известно, никто в Библии не укорил Соломона за разбазаривание Земли Обетованной.

Цены еще более возрасли к концу его правления. Так было всегда, во всех монархиях: лишь немногие могли наслаждаться богатством и культурой царского двора. Среди израэлитов глубоко было возмущение постыдностью насильственного туда, высокими налогами и пиявочьей бюрократией, особенно на севере, где былна сильна лояльность коленам, и вера в завет Моисея, согласно которому никто, кроме Бога, не мог быть царем; эта вера не увядала под воздействием сверкающего великолепия Соломонова царствия. Есть намеки на то, что южане были в статусе фаворитов - цари имели на это право - и пользовались поблажками в барщине и налогах, что доводило возмущение северян до точки кипения.

Была попытка восстания под предводительством офицера из северных крепостных. Оно было подавлено, и офицер, Иеровоам, сын Небата, из колена Эфраима, одного из наиболее мощных колен севера, бежал в Египет, где был сердечно принят. Новый фараон правил теперь Египтом. В отличие от своего предшественника, он смотрел на империю Иудеи и Израиля глазами, полными злобы.

В конце сам Соломон стал жертвой мира язычников, привезенных им в Иерусалим. "Жены его склонили средце его к другим богам; и сердце его не было предано Господу Богу его, как сердце Давида, отца его". Об этом говорит нам библейский историк.

Таковы были достижения Соломона, сына Давида, царя Иудеи и Израиля. Он умер примерно в 925 году до н.э., и был похоронен в городе Давида, отца его.

Матерью старшего сына Соломона была амонитянская принцесса. Теперь сын этот, Реxoвoам, самовлюбленный и совершенно неспособный парень, стал царем Иудеи. Он отправился в Шхем, получить правление над севером.

Старейшины с севера, встретившие Рехавама торжественным собранием в Шхеме, на самом месте завета Иеошуа, попросили послабления в барщине и налогах. Рехoвoам отказался с издевкой. Ярость закипала. Они пришли, эти старейшины, готовые принять этого наследника династии Давида. Но его презрение, выраженное поговоркой - "Мой мизинец толще чресл отца моего... Отец мой наказывал вас бичами, а я скорпионами наказывать вас буду" - взбесило их. Они подняли древний клич независимости и восстания. "Какая часть нам в Давиде!... По шатрам своим, Израиль!" Командующий северными рекрутами, назначенный Рехoвoамом, был забит камнями до смерти. Сын Соломона бежал в Иерусалим в колеснице.

В 922 г. до н.э. нация раскололась на две земли: Иудея на юге, одиннадцать колен Израиля на севере. Иеровоам, сын Небата, вернулся из Египта и был провозглашен царем одиннадцати колен Израиля на севере. Земля Беньямина, расположенная между Иудеей и крупными коленами севера, стала ареной непрекращающейся войны; большая часть этой территории была захвачена Иудеей, оставляя десять колен на севере.

Империя развалилась также быстро, как шестьдесят лет назад была создана Давидом. Вассалы, потянувшие за свои цепи и обнаружившие, что их бывшие господа заняты внутренними проблемами и подготовкой к гражданской войне, просто перестали платить дань и восстановили контроль над торговыми путями.

Примерно через пять лет после раскола Иудеи и Израиля Шишак, фараон Египта, ливиец, вторгся в Иудею и Израиль, оставив за собой широкую полосу разграбленных городов, от Рамат-МАтред, выше Кадеш-барнеа на юге, до Шхема и Мегидо на севере. Он разрушил Эцион-гевер, таким образом разбив торговое звено между Иудеей и Аравией. Он угрожал Иерусалиму и получил дань; он забрал ссобой "драгоценности дома Господа и драгоценности дома царя", и эффективно предотвратил начало войны, затеваемой Реховоамом с целью объединения земель.

Иеровоам сделал Шхем своей столицей, и укрепил его. Он превратил города Дан и Бетель, расположенные возле его южной и северной границ, в культовые центры, соперничавшие с Иерусалимом. В каждом из их святилищ он поместил золотого тельца или быка - не как объекты поклонения, а в качестве пьедесталов для невидимого Бога Израиля; но идон древний семитский народ не представлял богов в форме животных. Он мох поступить так на подвластном идее Моисея севере только в том случае, если существовала какая-то традиция, разрешавшая подобный вид поклонения - и мы видим ясный намек на подобную традицию в отголосках пустынного периода и синайского золотого тельца. Тот момент представлялся нам изменой, так же как и теперь историки с юга смотрели с ужасом на тельцов Иеровоама.

Иеровоам провозгласил осенний праздник урожая, в противовес празднику на юге, который ассоциитовался с монархией Давида. Таким образом он сделал зависимость от юга ненужной, и с успехом увлек северные колена прочь от Иерусалима. Город Давида отступил с центра сцены и стал тихой тенью горной культуры, лишь слегка поддерживавшей связь с культурой западной Азии, и бывшеи не в ладах с бурлящим миром холмов, долин и далекой прибрежной равнины. Иудея была беднее и меньше севера; ее население было однородным; она была относительно изолирована с географической точки зрения. Север был большим, богатым, ближе к сердцы древних традиций; но с большим количеством ханаанитов. Весь шок культурной конфронтации сместился на преданый Моисею север, с его многочисленными этническими группировками, и проблемными границами с Финикией и Месопотамией.

Иеровоам, способный царь, ненавидимый югом и его библейскими историками - мы имеем на руках только южную версию северной истории, до нас де дошло практически нинаких официальных документов, которые мож о с уверенностью прииписать северу - Иеровоам умер. Принцип династического наследования на севере установлен не был. Сын Иеровоама, Надав, стал царем в 901 году до н.э., и был убит двумя годами позже. Его убийца, военный по имени Бааша, захватил трон и убил всю семью Иеровоама.

Царь Реховоам в Иудее умер в 915 году до н.э., ему мирно унаследовал его сын Авия. Он умер в 913 г. до н.э., и наследником его стал его сын Аса, который, в отличие от отца и деда, рьяно запрещал ханаанитские обычаи, согласно библейскому историку. Он правил до своей смерти в 873 г. до н.э.

На далеком востоке, за пределами древних Шумера и Аккадии, Ассирия проснулась к новой жизни, после долгой борьбы с нападавшими арамейцами, которые стали, наконец, оседать в самостоятельные государства, заниматься коммерцией, богатеть блогодаря взиманию налогов с проходивших караванов, и воевать между собой.


Кто был царем? Кто не был им? На севере царями были узурпаторы.

Восстание против объединенной монархии Соломона нашло поддержку у пророков, которым претило презрение Соломона к независимости колен, а его культурные контакты с внешним миром виглядели в их глазах как подрывание веры израэлитов и нарушение древнего завета с ИХВХ. Они не были мистиками, эти пророки; они никогда не заявляли о прямом и близком союзе своего сущесрвования с существованием Бога. Они были выразителями воли ИХВХ, обыкновенными смертными, на которых необъяснимо снизошел божественный дух, превративший их таким образом в вестников Бога. Ученые зовут их экстатиками, от греческого "ekstasis", слова, используемого в классической Греции для описания внезапной перемены настроения, любого внезапного отклонения от нормального поведения. Пророки были одержимы духом ИХВХ; только в этом смысле были они экстатиками. Также таинственно, как снисходил он на них, дух мог покинуть их, и они возвращались к нормальной жизни, часто с чувством облегчения. Это пророки Иудеи и Израиля - Гад, Натан, Илья, и другие - были немного похожи на apilum, разъяснителей, описанных в клинописных документах, найденных в городе Мари: они несли слово Бога царю, и требовали его выполнениия. В отличие от этих, последних, сообщения пророков Мари были культовыми и политическими, без намека на нравственность и этику.

Когда царь Иеровоам умер, а его сын Надав был убит, престол перешел к Бааше; он был из колена Исасхара, и правил севером в течение свадцати пяти лет. Он воевал с царем Иудеи Асой, вернул территории, потеряные в предыдущей кампании, и даже захватил южную крепость Рама. Баша умер, передав престол сыну Эле, который правил два года.

Бааша был возведен на царство пророком Иеу; тото же самый пророк в конце концов, отверг его, таким образом снова предотвратив возникновение династического наследования. На севере, в земле конфликтовавших лояльностей, древняя традиция предводительства мужчиной или женщимой, наполненными духом Божьим, нарядилась в одеяния монархии: если желал ты быть царем, то должен был избавиться ото всех, стоявших на твоем пути.

Командир корпуса колесниц Зимри пожелал стать царем. Один раз Эла напился допьяна, и Зимри убил его, взошел на трон и вырезал семью Бааши. Он правил из города Тирца, в нескольких милях к северу от Шхема. Но не было у Зимри ни пророческого назначения, ни поддержки народа. Командир армии, по имени Омри, повел войска на Тирцу и захватил ее. Зимри поджег дом царя и поогиб в пламени - через семь дней после занятия им трона. Соперничавшие армейские фракции боролись за престол. Последовали четыре года борьбы между преиверженцами Омри и некоего Тибни, вполне возможно, другого генерала.

Кто был царем? Кто не был им? Генералы-узурпаторы становились царями. В конце трон захватил Омри, в 876 г. до н.э. за три года до смерти Асы, царя Иудей. Неизвестно, обладал ли он пророческим назначением.


Он основал первую династию севера. Он оставил столь сильную отметиму на земле, что в течение почти полутора столетий асссирийцы называли север "землей дома Омри". Однако южный автор первой книги Царств посвятил вошождению и правлению Омри лишь краткий отрывок из тринадцати строк. Нам сказано только, что Омриодержал победу в войне между армейскими коомандирами, взошел на трон, и перенес столицу из Тирцы на холм приобретенный им за два таланта серебра. Он построил на холме новый тород, в шести милях к северозападу от сегодняшнего Наблуса, и назвал его Самария, в честь предыдущего хозяина Шемера - странная этимология. В конце нам сообщается, что Омри "сотворил зло в глазах Господа", умер, и был похоронен в Самарии.