"Бич Правосудия"

[Ильфен]

- Проклятье, - прошептала Ева, баронесса и палач, женщина, познавшая цену боли, и сама умеющая дарить её. - Бедная девочка.
- Не волнуйся. - Ласково улыбнулся мужчина. - Тебе будет больнее, обещаю.
- До меня пока очередь не дошла, животное! - огрызнулась баронесса, смерив мужчину ненавидящим взглядом. - Сравнил!
Захлебнувшись криком, жертва дернулась в последнем усилии, опускаясь до предела, запрокинув голову в уже беззвучном крике. Губы, покрытые кровавой пеной, раскрылись, и изо рта северянки, словно наконечник боевого копья, влажно поблескивающее свежей кровью, показалось острие кола. Приняв облик гигантского монстра, палач подошёл к ней, заглянув напоследок в глаза, одним движением бритвенно-острых когтей перерезая горло.
В тишине подвала несколько мгновений были слышны только хрипы умирающей. Кровь, в первое мгновение брызнувшая струей, вскоре почти перестала течь. Облизнувшись длинным, ярко-алым языком, монстр посмотрел на остальных девушек. Под оценивающим взглядом существа, неуютно почувствовала себя даже Хельга, а уж она была самой крепкой из оставшихся.
- Ей повезло. - Пояснил оборотень. - Она смирилась, и смогла достаточно быстро уйти. Делайте выводы.
Выводы девушки сделали, но все ещё потрясенные кончиной подруги о мыслях своих умолчали.
- Ваша подруга мучилась полчаса. - Продолжал палач, возвращаясь в мужской облик. - Та, что пойдёт следующей, получит смерть примерно через час. Или быстрее, если сможет хорошо меня ублажить. С оставшимися я буду играть всю эту и следующую ночь. Ну, кто хочет быть первой и постараться?
Девушки промолчали, никто не хотел умирать, но они знали – кому- то придется пойти. Но выбор… Решиться на смерть - вот истинное мужество и храбрость.
-Чтоб тебе провалиться в преисподнюю! – бросила Хельга, сплюнув на пол.
- Я так понял - это просьба начать с тебя? - Подмигнул мужчина.
-Это просьбы заткнуться и сдохнуть! – огрызнулась Хельга, сверкая черными очами. – Тупой скот.
- Значит, пока повисишь. - Он пожал плечами. - Займусь тобой в следующую ночь. Возможно, подружки окажутся более вежливы?
Подружки Мэрри и Лисса только замотали головами, побледнев от одного взгляда мужчины.
-Совсем девчонок запугал, дичина этакая, - рассмеялась Ева. – Они теперь не то, что ублажить тебя не смогут – в обморок попадают от твоих прикосновений.
- Да я ещё и не начинал пугать по-настоящему. - Усмехнулся оборотень. - Что ж, раз никто не хочет умереть быстро и сравнительно легко, придётся с каждой играть по многу часов. Не могу сказать, чтобы это меня расстроило.
Девушки переглянулись, с ужасом представив мучения, на которые их собирался обречь монстр. Хельга равнодушно смерила взглядом Лиссу и Мэрри, покачав головой. Похоже, никто не собирался идти добровольно на смерть. Что-то проворчав себе под нос, вервольф легко подхватил смуглянку, разрубив цепь когтями, как бумажную ленточку, и снова соединив ей руки уже за спиной. Подвесил к потолку, образовав вариант дыбы. Боль в вывернутых суствавах была терпимой, так что мастер клинка только усмехнулась в морду оборотню. "Дружелюбно" улыбаясь в ответ, зверь зафиксировал её колени при помощи специальной доски, оставив открытой и беззащитной. Потом взял факел с ближайшей подставки, и провёл пламенем у девушки между ног, выжигая волосяной покров. Зашипев, точно гадюка, Хельга дернулась, усилив и без того неприятные ощущения. Характерный запах паленого почувствовали обе девушки, висящие у стены, с трепетом ожидающие новых мучений.
- Любишь гладкое мясо? – поинтересовалась баронесса Драговски, присаживаясь на перевернутый бочонок для щипцов, пристроенный в углу подвала.
- Ага. - Подмигнул Ветер-В-Ночи, проводя лапой по обожжённой промежности. - А также нежное, и хорошо отбитое.
Он с силой вытянул кнутом по спине смуглянки, оставляя кровавый след от плеча до ягодицы.
Хельга дернулась, прикусила губу. Но когда существо глянуло в лицо жертвы, интересуясь её реакцией, на полных, чувственных губах смуглянки играла снисходительная полуулыбка.
- Нездоровая у тебя страсть к кнутам, - прокомментировала Ева, откидываясь на стену, и скрещивая руки на груди. - Это и есть отбивание? Смотри, как бы не повредить сверх меры.
Профессиональный интерес, с которым дознавательница осмотрела оставленный кнутом след на смуглой коже Хельги, не ослабевал даже перед лицом опасности.
- А что такое "сверх меры"? - Уточнил зверь, нанося второй удар. - Она в любом случае уже просто тушка для разделки. Или ты имеешь в виду - чтобы не померла раньше времени?
-Схватываешь просто на лету, - рассмеялась Ева, - ты ведь не дашь ей помереть, даже если захочет. Ведь так?
- Раньше времени - нет. - Оскалился вервольф, захлёстывая кнут вокруг бёдер жертвы. Ругательство, вырвавшееся из уст гордячки Хельги, выразило её отношение к побоям. Рубец, стремительно вспухающий на месте соприкосновения кнута и кожи, горел адской болью, но что значит боль для того, кто ежедневно обучается причинять её живым существам? Она молча терпела, лишь встряхнув головой, отбрасывая с глаз упавшую челку.
Тогда мучитель хлестнул снова, направляя кончик кнута между разведенных ног, в кровь раздирая половые губы. Девушка дернулась, застонав от боли, пронзившей вывернутые в суставах руки, от взрывающей тело вспышки, поднимающейся от рассеченных в кровавые лоскуты малых губ, залившихся кровью. Лисса опустила голову, не желая видеть огонька удовлетворения, мелькнувшего в глазах мучителя, но не слышать звук падающей на пол кровавой капели, при всем желании не могла. Нанеся второй удар по тому же месту, палач подошёл к обвисшей Хельге, и погрузил пальцы в страшную рану на месте влагалища, расширяя её. Жертва захрипела, попыталась отодвинуться от безжалостных пальцев, вонзающихся все глубже. Шершавый язык зверя прошёлся по лицу девушки, оставив влажный след, тогда как пальцы хозяйничали внутри тела жертвы, увлажняясь от крови.

[Ильфен]

Драговски облизнула пересохшие губы: зрелище пыток возбудило безжалостную посланницу Инквизиции. Ещё вид мучений Исгерд вызвал огонек желания, растекающийся в самом низу живота, приятное томление, охватывающее тело сладкой истомой. Сердце билось с неистовою скоростью, перекачивая кровь по всему телу, отчего щеки баронессы покрыл яркий румянец, жар прилил к возбужденным соскам, обрисовавшимся под плотной материей бархатного платья, а внутренняя поверхность бедер, и без того покрытая прозрачной пленкой сока желания, стала ещё более влажной. Бросив быстрый взгляд на поглощенного жертвой Зверя, Ева приблизилась к Мэрион, остановившись сбоку от прикованной девушки, с легкой улыбкой на губах посмотрев в расширившиеся зрачки прелестной блондинки. Похоже, не одну Еву возбудило зрелище, от которого нормального, обычного человека скручивали жесточайшие рвотные судороги, и тот бежал прочь, зажимая ладонями уши и моля всех известных богов и идолов даровать скорейшее забвение ужасающего зрелища. Встретившись с взглядом Евы, Мэрри недоуменно вздернула тонкую, пшеничного цвета бровь, ощутив ладонь баронессы, скользящую вверх по талии, неспешно обхватывающую крепкую, красивую грудь блондиночки. Вздох страсти и удивления, замерший между губ двух женщин, слившихся в страстном поцелуе, так и не просочился за грань, связавшую обеих – ещё свободную и скованную пленниц – тайным восторгом, чувством слияния и нестерпимого желания впиться друг друга до боли, до крови, на миг гася огонь в крови, лишь затем, чтобы с новой силой взметнувшись – охватить всепожирающим безумием.
Тем временем вервольф продолжал неторопливо изучать тело смуглянки, делая когтями надрезы в разных местах, и продолжая насиловать девушку сильными пальцами. Запах крови, боли и страха дополнительно возбуждал его, сплетая голод и желание. Мощная твёрдокаменная плоть скользнула по бедру терзаемой им жертвы. При каждом движении грубых пальцев, диаметром намного превосходящим мужской член, царапающих изнутри истерзанное влагалище, Хельга лишь коротко, негромко постанывала, добавляя удовольствия оборотню. Мэрион, задыхающаяся в объятиях баронессы Драговски, извивалась всем телом, стремясь теснее прижаться к восхитительной плоти палача, терзающей грудь скованной девушки пальцами, выкручивая и сильно щипая сосок светловолосой.
- Опусти лиф, - выдохнула Мэрри, - поласкай меня! Ева…
Блондинка истекала соком, испытывая почти физически ощутимое страдание. Находиться во власти сильных рук рыжеволосой красавицы, рванувшей на девушке платье, и припавшей к груди, дразнящей языком набухший розовый сосок, сжимающей и поглаживающей ягодицы блондинки, и самой не в силах прикоснуться к ней, почувствовать языком и губами вкус белоснежной кожи, вдохнуть аромат плоти, и самой терзать и заставлять просить не прекращать сладкой пытки – это было выше сил Мэрион. О себе Ева тоже не забывала: ладонь баронессы Леменхофф пробралась под подол платья, поглаживая нежную плоть, перебирая лепестки, погружая пальцы в жаркую, влажную глубину, массируя напряженный клитор, царапая складки кожи острыми ноготками, одновременно жестко укусив грудь Мэрион. До ушей двух Инквизиторов, увлёкшихся друг другом, донёсся новый крик - это оборотень произвёл над Хельгой "женское обрезание", удалив ненужные обрывки плоти. Когти вервольфа начисто срезали большие половые губы, изодранные в кровавые ошметки ударами кнута. Хлынувшую кровь оборотень остановил несколькими мазками какой-то едкой, зеленоватого цвета мази, нанесенной на свежую рану. Поверх запузырившейся массы, Ветер наложил несколько слоев ткани. Разложенные на небольшом столике скатки чистых бинтов, несколько полосок редкого в тех местах пластыря, вместе с банками, полными кровоостанавливающих средств, пучками сухих кореньев и несколькими плоскими коробочками, полными порошка для присыпания указывали на способность мучителя не только причинять боль, но и поддерживать свои жертвы в сознании, не давая им скончаться от чрезмерной кровопотери. Северянка обвисла на вывернутых руках, бессильно опустив голову на грудь, не чувствую в этот момент ничего. Кроме полыхающего огня боли между ног.

[Ильфен]

А вот на занятых собой женщин вопль боли подействовал как дополнительный стимулятор, неожиданно подстегнув распаленные желанием тела. Мэрри выгнулась, застонала, прижимаясь к баронессе, яростно вонзившей два пальца во влагалище, совершая поступательные движения, изо всех сил, безжалостно впиваясь в плоть блондинки. Увлечённая похотью, Ева даже не сразу заметила, как её платье разлетелось на куски под сильными ударами острых когтей. И лишь когда жаркое, влажное дыхание ударило в затылок, а в её тело ворвалось обжигающее, покрытое шерстью орудие, она попыталась дёрнуться. Но поздно - могучий чёрный волчище размером с пони уже овладевал разгорячённой женщиной, обхватив передними лапами её талию, с остервенением вонзаясь в раскрывшееся навстречу напору зверя влагалище. Не удержавшись на ногах под тяжестью черной туши, Ева упала на пол, больно ударившись коленями. Волк, в момент падения так и не выйдя из неё, продолжил движения, глухо заворчав, и прикусив плечо женщины. Но что значила незаметная на фоне неистового совокупления боль? Упершись руками в холодный пол, баронесса прогнулась в пояснице, подставляя себя под удары члена зверя.
Мэррион и Элисьен глазам своим не поверили, созерцая надменную, жестокую баронессу, бьющуюся под здоровенной черной тушей, насаживающей женщину с таким азартом и прытью, что поневоле обе пленницы удивились: как это волчище не растерзал дознавательницу? Однако самой Еве грубая случка явно пришлась по вкусу. Запрокидывая голову, громко стеная и вскрикивая, она подмахивала зверю с явным удовольствием, совершенно недвусмысленными криками и обрывками фраз призывая его пользовать её как можно сильнее.
Постепенно движения становились всё быстрее, а рычание всё громче. Сжав клыками шею самки сзади, оборотень пользовался её телом даже не как насильник, а просто как существо, не допускающее самой возможности сопротивления, движимое лишь своими инстинктами и желаниями. Ева слишком долго терпела, чтобы сейчас придавать значение оттенкам, и анализу ощущений. Член двигался в ней с напором и силой, проникая так глубоко, что при каждом особо удавшемся толчке женщина вскрикивала от наслаждения, вскидывая голову, и не замечая, что зубы хищника оставляют ссадины на коже. Наконец чудовище взревело, запрокинув голову к потолку, и почти кипящее семя заполнило прекрасное тело изнутри. Содрогнувшись, Ева подалась навстречу пульсирующему органу зверя; долгожданная разрядка нахлынула точно прибой, увлекая женщину в пучину сладостных судорог. Ещё несколько приятных мгновений волк находился на ней и в ней. Затем провёл по спине лапой, встал, оставив женщину растянувшейся на полу, закрыв глаза, отрешенно нежа удовлетворенное тело легкими прикосновениями рук, и переводя дыхание.
Сильная человеческая рука приподняла её за волосы, и уткнула головой в нечто тёплое. Перед лицом баронессы оказался чуть покачивающийся гладкий мужской член, покрытый волчьим семенем и её собственной смазкой. Подняв глаза, Ева встретила непреклонный взгляд серых глаз; едва заметная улыбка на плотно сжатых губах, и надавливание на затылок указали, чего именно желает мужчина. Обхватив ствол члена, Драгович направила его меж приоткрытых губ, облизывая с почти таким же рвением, как два месяца назад, когда пыталась причинить боль чудовищу. Подождав, пока его орудие окажется полностью чистым, оборотень отодвинулся, и бросив равнодушное: "Подмойся", вернулся к Хельге.
Леменхофф поднялась с пола, негодуя, и залившись краской гнева. Поведение мужчины, его равнодушное отношение, словно перед ним была обычная шлюха, которую, использовав во все отверстия, можно просто вышвырнуть за порог, даже не похлопав по плечу, заставил баронессу покраснеть до корней волос. Даже верхняя часть груди и шея приобрели нежный коралловый оттенок, а в глазах полыхал такой убийственный огонь, что другой бы поостерегся оборачиваться к разгневанной женщине-палачу спиной.
- Скот! - тихо прошипела дознавательница, поднимая с пола обрывки платья, с сожалением отметив, что использовать их не представляется возможным. Оглядевшись в поисках емкости с водой, и не обнаружив оной, Ева направилась к двери, решив поискать воду в ближайших комнатах замка, или на кухне, при условии, что она её найдет в незнакомом жилище погибшего графа.

[Ильфен]

Не обращая внимания на оскорбившуюся аристократку, палач приподнял зад смуглянки, делая несколько аккуратных надрезов когтями. После чего ловко содрал два симметричных куска кожи, обнажив пульсирующие ягодичные мышцы. Девушка завизжала, но будучи скованной и ослабленной предыдущими пытками не могла сопротивляться…
Когда Ева вернулась в пыточную, вервольф как раз был занят трапезой. Он посыпал открытое мясо солью, вырезал из вопящей Хельги тонкие полоски, и отправлял в пасть. Многое повидала жестокая посланница Святой Инквизиции, но открытый каннибализм – узрела впервые. Несчастная смуглянка, ниже пояса залитая кровью – острый, будоражащий запах витал в воздухе, и его рыжеволосая ощущала очень хорошо, не смотря на заверения многих людей, что кровь не так уж и сильно пахнет – дергалась, и коротко, мучительно стонала, при каждом погружении когтей в ягодичную мышцу. Баронесса собралась уже что-то сказать, когда вервольф отхватил ещё одну полоску мяса, придирчиво осмотрел, слизнул рубиновые капельки, и покачав головой, с философским выражением на морде опустил на язык, неторопливо пережевывая.
- Знаешь, - подмигнул он ошеломлённой Еве, - вот этот вкусный кусочек я, пожалуй, не стану добивать.
Баронесса стиснула зубы, усилием воли заставив себя спокойно смотреть на пирующего оборотня. В глазах Лиссы и Мэрион стоял такой неизбывный ужас, что палач невольно забеспокоилась, как бы девочки не помешались от гнусного зрелища.
- Похоже, я вернулась слишком рано, - с отвращением произнесла Ева, нашаривая кольцо в двери, служившее ручкой.
- Сиди. - Махнул лапой зверь. - Может мне твоя помощь понадобится.
На лице баронессы промелькнула целая гамма чувств: от любопытства, до отвращения, однако вслух женщина ничего не сказала. Дожевав очередную полоску, монстр наклонился к стонущей Хельге и прошептал на ухо:
- Я отпущу тебя на свободу. Только сначала поработаю немного кислотой с твоим личиком, сожгу волосы, и вырежу то, без чего ты уже не сможешь называться женщиной. – Мерзкая ухмылка растянула губы зверя. – Без влагалища, лысая, уродливая, ты будешь внушать отвращение всем, кто тебя увидит. Ты будешь просить милостыню, но даже нищие будут тебя сторониться.
Перспектива, красочно обрисованная Зверем, сломила несчастную Хельгу. И не потому, что она боялась боли – пройдя через мучения и пожирание по кусочкам, она бы могла с честью выдержать последнюю боль и умереть, зная, что сохранила хоть каплю достоинства. Из темных очей смуглянки выкатилась крохотная слезинка, голова медленно опустилась на грудь.
Монстр неторопливо снял со стены факел, провёл пальцами по пышным волосам девушки, запустил в пряди когтистую пятерню, притянул лицо с расширившимися, полными страха глазами так близко, что коснулся кончиком мокрого, холодного носа щеки девушки. Хельга дернула головой, не обращая внимания на боль; в глазах бился ужас перед новой пыткой. Острые зубы прикусили нежную щеку.
- Нет, не надо, прошу тебя! - взмолилась девушка, в тщетном усилии уклониться от приближающегося языка пламени. - Что же тебе ещё нужно?
- Абсолютную покорность. - Ничуть не смутившись, ответил палач. - Твою жизнь и смерть. Твоё достоинство и самоуважение.
Смуглянка разрыдалась, чувствуя себя униженной, втоптанной в грязь, игрушкой в лапах жестокого истязателя.
- Я сделаю все, что прикажешь. – прошептала она сквозь слезы.
- Вот это уже лучше... - Довольно оскалилось чудовище. - Что ж, если ты сейчас вылижешь между ног у всех своих подруг до оргазма, а потом попросишь разрешения поработать язычком у меня под хвостом... И если твоя просьба окажется достаточно убедительной, чтобы я разрешил... Тогда я может статься и оставлю твою красоту в неприкосновенности до смерти.
Унижение гордой смуглянки, в которой баронесса прежде видела не только коллегу по ремеслу, но и явную соперницу на поприще завоевания власти в Ордене – сложись все по иному – добавляло ещё больше наслаждения, к играм язычка Хельги, сновавшего по истекающей соком щели Евы. Еще немного, и палач испытала бы оргазм… Оборотень наблюдал за "игрой" своих жертв с плохо скрываемым ехидством. Он подошёл поближе, втягивая ноздрями запах истекающей от желания баронессы. Стоны срывались с губ рыжеволосой дознавательницы: стремясь приблизить наступление желанной разрядки, Ева запустила точеные пальцы в волосы несчастной Хельги, вжимая её в раскрывшееся, набухшее лоно, принуждая ускорить ласку и проникновение языка. В это время лапа зверя легла на её высокую грудь, и сильные пальцы начали с любопытством мять упругое тело. От такой дополнительной стимуляции баронесса выгнулась и застонала ещё громче, рукой сжимая вторую грудь, выкручивая сосок, и часто, тяжело дыша.
- Интересно, будешь ли ты так же страстно принимать настоящую, сильную боль? - Задумчиво прорычал вервольф, продолжая грубо ласкать свою добычу одной ладонью, и не изъявляя ни малейшего желания усилить соприкосновение. Похоже, слова существ не достигли разума Драговски, занятого сейчас единственной целью. В момент приближения наивысшей разрядки, женщины обычно не слышат и не воспринимают речи, призванные донести нечто важное до сознания. Ева не стала исключением – слова Ветра попросту растворились в нарастающем потоке чувственных волн, накатывающих на изнемогающее тело, жаждущее повторения восхитительного взрыва чувств. И он настал: под напором языка смуглянки, охватив извивающееся под рукой существа тело, бьющееся в судорогах острого удовольствия, столь сильного, что баронесса практически утратила над собой контроль.

[Ильфен]

- Ветер… - вырвалось у женщины, - разорви меня, возьми полностью… Сильнее…Сильнее же!
Мучитель только этого и ждал. Оттолкнув Хельгу, он развёл обезумевшей женщине ноги. В полуволчьем облике его детородный орган был самого наибольшего размера. И сейчас он с размаху вогнал это чудовище на добрую половину в жаждущее лоно Евы фон Леменхофф, совсем недавно гордой и неприступной воительницы.
Обилие естественной смазки, желание и готовность помогли дознавательнице пропустить внутрь себя орудие вервольфа, протаранившее вагину женщины. Однако от крика баронесса не удержалась: стремительный напор чудовища ссадил кожу в промежности. Но крик не остановил, а только возбудил монстра. Повалив жертву на пол, он ухватил её за бёдра, и яростно овладел стройным, ещё молодым и красивым телом. Каждый удар, казалось, доходил до самого вместилища жизни, избивая женщину изнутри, точно кулаком. Ева попыталась выпрямить ноги, чтобы проникающий в неё орган оборотня причинял меньше боли, испытывая смешанное чувство возбуждения и удовольствия, мешающегося с болезненными ощущениями, добавляющими какой-то особой, извращенной остроты к дикому соитию. Мощные пальцы сжались на её теле, оставляя синяки, а когти впились в белоснежную кожу. Клыки прочертили кровавый след на груди. Грубость насильника лишь подстегнула женщину; обхватив Ветра руками, насколько смогла, Ева судорожно сжимала его в объятиях, запуская пальцы в длинную шерсть и притягивая его к себе, словно стремилась стать с ним единым целым…
При особо резком спазме влагалища зубы палача сжались, и оборотень запрокинул голову, глотая откушенный сосок. Крик не то боли, не то удовольствия сорвался с уст рыжеволосой, судорожно сдавившей плечи партнёра, кровь залила грудь женщины, размазываясь по чешуйчатой коже Ветра, украсив его жутковатыми, остропахнущими разводами. С удивлением Ева ощутила приближение ещё одного оргазма: даже боль раны не смогла заглушить очередную жаркую волну, и поддавшись странному, непривычному чувству, она закричала, умоляя оборотня отыметь её как последнюю шлюху. Просьба получила немедленный ответ - последовал сокрушительный удар горячей мужской плоти, и внутрь извивающегося тела хлынул целый океан нелюдского семени. Женщина забилась, бессвязные крики то и дело срывались с уст, а сознание, затуманенное удовольствием, почти полностью отключилось…
Когда же Ветер вернулся в человеческий облик, а к Еве возвратилась способность понимать и мыслить, баронесса наконец ощутила боль в груди, и увидала подсыхающую корочку крови, с проступающими новыми, свежими каплями. Поддержав пышную грудь ладонью, Ева прикусила губу, не давая стону просочиться наружу и заозиралась в поисках кровоостанавливающего, а так же материала для перевязки.
- Не стоит возится. - Хмыкнул мучитель.
На кончиках его пальцев появился голубоватый огонёк. Он приложил его к ране, прижигая и останавливая таким образом кровотечение. Кожу стянуло в небольшой, аккуратный шрам, но тянущяя боль осталась и в груди и в промежности. Впрочем, Ева не собиралась показывать недовольства.

[Ильфен]

- Магия? – поинтересовалась она, отметив странное свечение пальцев Ветра.
- Дар. - Поправил он. - Дар Бездны.
-К тому же чрезвычайно полезный, - протянула баронесса, рассматривая почти гладкое место там, где прежде красовался розовый сосок.
- Ты не видела, что бывает, когда этот огонь охватывает плоть целиком. – Засмеялся оборотень. – Он почти не причиняет вреда, но люди сходят с ума, пытаясь вырваться. Жаль, что я пока недостаточно силён... а то обязательно дал бы тебе попробовать.
-Недостаточно силен? Значит ты подросток по вашим меркам? – предположила Драговски, прикидывая, каким же будет вервольф в полной силе.
- Скажем так, уже достигший зрелости, но ещё не совершивший ни одного подвига рыцарь, если ты ищешь сравнений. - Он не глядя хлестнул хвостом лежащую на полу Хельгу. - Наша сила растёт от тёмных дел. Твоё мучение и смерть как раз будет одним из таких дел. После неё я стану могущественее.
Женщина нашла в себе силы рассмеяться.
- Странное у вас распределение почестей, - проговорила она, рассматривая оставленные зубами отпечатки на груди, - значит, я считаюсь ценной добычей?
- А то как же. - Он хмыкнул. - Сильная, опасная, работающая на церковь. А ведь я тебя не просто убил, но и совратил, заставив служить Тьме. Это очень серьёзное деяние.
-Интересно, что ты считаешь совращением? – процедила Ева, поднимая голову, и впиваясь взглядом в глаза оборотня.
- То, что ты привела мне этих четверых, и обеспечила неприкосновенность округа. - Он пожал плечами. – Секс к совращениям не относится - ты и раньше была далеко не невинной.
Ева усмехнулась, подумав что за один день испытала довольно сильные ощущения от дикого соития с монстрами, и ничуть не стыдится этого, а наоборот – весьма довольна, невзирая на собственное положение.
- Что ж, разобрались, кто кого совратил, а теперь… - женщина окинула взглядом потрясенных Мэрри и Лиссу, вновь обратилась к оборотню. – В другом месте я бы теперь вкусила вин и яств, но тут явно не слыхали о подобном.
Мужчина оскалился; сквозь человеческий облик на миг проступила жутковатая пасть.
- Я предпочту вкусить тебя, моя сладкая. - произнес он таким тоном, что по коже пошли мурашки.
Еве хватило самообладания, не изменившись в лице, не выдав себя дрожью ни одного мускула выдержать взгляд существа.
- Тебя зафиксировать, или так потерпишь? - Поинтересовался палач, разбирая инструменты.
-Потерплю, - ехидно огрызнулась женщина, наблюдая за неторопливыми движениями Ветра. – А уж коль не в силах будешь удержать - так и привяжешь.
- Вот и отлично. - Он взял небольшой стеклянный сосудик. - Разведи ноги пошире.
- Я тебе не лошадь! – оскорбилась дознавательница, нахмурив тонкие брови, - чтобы в такой позе выполнять приказ!
- Девочка, да ведь я только этого и жду! - Он счастливо улыбнулся.
-Похоже, от секса ты перестал связно мыслить, - проворчала баронесса, опускаясь на колени, и разводя бедра в стороны.
- Ты уже стала предательницей и моей защитницей. - Пояснил он, поглаживая жертву между ног. - Если ты теперь ещё станешь клятвопреступницей, отказавшись выполнить приказ, или не выдержишь пытки, взмолившись о пощаде, это будет верхом твоего падения. И моим триумфом.
-Не спеши, Ветер, - возразила баронесса, - если ты не заметил, я только что выполнила требуемое,
так что не смей попрекать меня более!

[Ильфен]

Мучитель рассмеялся, и погладив женщину ладонью между ног, вставил стеклянный сосуд. Это устройство предназначалось для постепенного выделения кислоты - по три порции в минуту. Первую крошечную капельку он выдавил на кожу в верху смыкания губ, затем погрузил орудие пытки глубже - чтобы кислота медленно прожигала путь к матке.
Ощутив жгучий укус кислоты в столь нежном и деликатном месте, Ева вздрогнула, чуть нагнулась, стараясь рассмотреть кончик стеклянной трубки, высовывающийся из влагалища.
- А ты затейник, - проговорила дознавательница, чуть заметно улыбнувшись.
- Это не моё. - Улыбнулся в ответ палач. - Нашёл среди инструментов тут, в подвале. Вы, люди, куда лучше нас умеете причинять боль.
-Какой позор! – притворно ужаснулась баронесса,- меня пытает дилетант!
- Я быстро учусь. - Подмигнул ей вервольф. Вторая капля проникла в глубины её тела.
Женщина пошевелилась, разведя ноги ещё шире, ощущая как внутри неё пульсирует боль, но и сейчас промолчала. Тогда мужчина зашёл сзади, опустился на одно колено, и взяв в ладони красивую стройную ногу, начал по одному вырывать ногти на пальцах. Делал это неторопливо, почти ласково, поддевая толстой иглой ноготь, а затем вырывая его пальцами. У них было много времени. Ева побледнела – что при её природно светлой коже смотрелось довольно жутко – облизнула пересохшие губы. По виску скатилась капелька пота, скользнула по щеке, укрываясь ещё ниже. Когда все десять пальчиков остались без ногтей, Ветер залил их горячей густой смолой. Полюбовавшись на результат своей работы, он двумя пальцами выкрутил и оторвал мизинец на левой ноге, в то время как кислота продолжала своё дело. Кровь брызнула на пол, попала на бедро оборотня; нога женщины непроизвольно дернулась, вызвав дополнительный выброс кислотной капли в глубины тела.
-Не вздумай ускользнуть в спасительную тьму! - Прорычал мучитель, похлопывая Еву по щекам. Боль, которую палач стоически переносила, вовсю терзала тело женщины, так что разум её едва не опустился в темные пучины забвения, ограждая себя от боли, испытываемой плотью.
Продолжая крепко держать жертву за лодыжку, Ветер-В-Ночи избавил женщину от всех пальцев, кроме большого. Затем остановил кровотечение уже знакомым синим огнём, и отошёл к жаровне, чтобы вернувшись, приложть к стопе раскалённое железо, с мрачной ухмылкой наблюдая за изменившейся в лице представительницей церкви, извивающейся от боли . Цвет глаз не позволял рассмотреть зрачки, но то, что они сейчас были максимально расширены, Ветер и без того знал. Женщина скривила губы в гримасе, учуяв запах паленого мяса; кожа зашипела и мгновенно слезла, точно кожура на молодом картофеле, обнажая прижигаемую плоть. Заломив руки Евы за спину, палач больно стянул их в локтях верёвкой, глубоко врезавшейся в ткани, пережимающей сосуды. Затем подверг прижиганию и вторую стопу изуродованной ноги баронессы, улыбнувшись и потрепав женщину по щеке. Прижигаемое кислотой влагалище превратилась в сплошную открытую рану, кладываясь с болью в ногах, боль пронзала её не хуже острого клинка, заставляя дрожать и кусать губы, пока сознание не остаило её, дав на короткое время отдых и разуму и телу...

[Ильфен]

На этом рассказ заканчивается, дописываться он не будет. К моменту последней строки у меня появились другие мысли, другие темы (не садо) и "Бич Правосудия" был отложен. Что станет с Евой и остальными девушками, попавшими в лапы оборотня?
Ева фон Леменхофф умрет, перенеся страшные пытки, деревня и окрестности перейдут согласно договору оборотню на срок пользования в 10 лет.
Хельга, изувеченная но живая, будет еще какое то время жить, питая оборотня собственной плотью, до смерти.
Остальные две девушки останутся в Замке, служа ему игрушками. Участь их незавидна.

Это конец, и если у тебя, читатель есть что сказать, прочитав этот рассказ - я хотела бы услышать.

[RedCat]

Ильфен,
В целом не плохо . Но местами грубовато . Моя оценка 4 из 5 . Вдаваясь в подробности теряешь общую линию . Разумеется это моё ИМХО .

[sleepwalker]

Красиво написанно,но шокирует жестокостью до максимального предела .Чувствуется литературное мастерство и развитая фантазия. Уверен не каждый сможет прочесть полностью. Я прочитал,поскольку любопытен. И могу подобное читать.Только , сторонник совсем других отношений...ну не понимаю я как можно получать удовольствие от причиняемой или испытуемой боли - впрочем это не в этой теме.