Загадка Шекспира

[Catriana]

Это вольный перевод первой части книги английского филолога Питера Булла "Сонеты Шекспира, написанные Китом Марло"

Мнение, что Шекспир или Шакспер из Статфорда-на-Эйвоне не писал пьес Вильяма Шекспира, на первый взгляд кажется либо чудачеством, либо глупостью и относится к той же категории идей, что и теория о плоской Земле или о городах инопланетян на дне океанов. Однако одним из существенных различий между теорией о тайне Шекспира и другими подобными теориями заключается в количестве, уровне и статусе ее сторонников. Ее приверженцы – не маргиналы, чудаки или безумцы. Среди них есть немало серьезных и уважаемых людей: Чарльз Диккенс, Марк Твен, Зигмунд Фрейд, Генри Джеймс, Уолт Уитмен и Дафна Дюморье. Их общее мнение по этому вопросу выразили известный адвокат сэр Джордж Гринвуд в начале двадцатого столетия и Диана Прайс в начале двадцать первого, назвав его «реальной проблемой авторства».
Диана Прайс считает одним из самых серьезных противоречий и несообразностей полное отсутствие каких-либо прижизненных записей, свидетельствующих о том, что человек по имени Вильям Шакспер из Стратфорда был писателем. Любые записи, связывающие этого человека с произведениями, носящими его имя, появились только после его смерти. Этот зияющий пробел выглядит еще более удивительным в свете высказывания сэра Хью Тревора Роупера:

«Среди всех бессмертных гениев литературы нет ни одной более смутной и эфемерной личности, чем Вильям Шекспир. Этот факт кажется поразительным и почти невероятным. В конце концов, он жил в ярком свете английского Ренессанса во времена, о которых сохранилось множество документов, - в эпоху царствования Елизаветы I и Иакова I. Со времени его смерти, особенно в прошлом веке, им занималась самая большая когорта исследователей, когда-либо изучавших личность одного человека. Толпы ученых, оснащенных самыми лучшими средствами, скрупулезно проверили все документы, в которых мог содержаться хоть малейший намек на имя Шекспира. Одной сотой этих усилий, посвященных незначительнейшему из его современников, хватило бы для создания подробнейшей биографии».

Что же удалось узнать этой армии ученых о личности Шекспира? Сейчас мы можем быть совершенно уверены в том, что он был актером, театральным продюссером, сборщиком налогов, ростовщиком, домовладельцем, полоумным свидетелем на судебном процессе, пивоваром, дурным мужем и недобрым отцом. Однако нет ни одного прижизненного свидетельства, связывающего его с профессией писателя и, тем более, указывающего на то, что он был величайшим поэтом и драматургом своей эпохи.
Если бы какой-либо детектив взялся воссоздать психологический портрет человека из Стратфорда, он бы нашел его невероятно заурядным и совершенно несоответствующим образу гения, создавшего произведения, носящие имя Шекспира. Несоответствия открываются исследователю одно за другим.
Начнем с того, что нам ничего неизвестно о том, как получил образование этот блестяще образованный гений. Мы знаем, что он никогда не учился в университете, и нам ничего не известно о том, учился ли он в школе. Чрезвычайно странно и удивительно, что не осталось ни клочка рукописи, написанной его собственной рукой. Нет у нас также ни малейшего доказательства, что он когда-либо написал хоть одно письмо.
Удивителен также тот факт, что не только его родители были неграмотными, но и его дочь Джудит могла написать лишь свое имя грубым и неровным почерком. Мог ли просвещенный философ-гуманист так воспитать свою дочь? Неужели он считал, что умение писать излишне для женщин, или даже, что образование излишне для детей?
Совершенно очевидно, что в число традиции семьи Шекспира не входили ни элементарная грамотность, ни склонность к образованию. Несмотря на эту помеху, Шекспир прочитал множество книг в те времена, когда книги были дорогим предметом роскоши, доступном немногим. И при всем при том в своем завещании, в котором он оставил своей многострадальной жене лишь «вторую по качеству кровать» (и то лишь в приписке), нет ни единого упоминания ни о книгах, ни о рукописях. Где можно найти хоть малейшее упоминание о них среди подробнейшей описи имущества, принадлежащего Шекспиру? Как можно объяснить это немыслимое упущение?
Из шести сохранившихся подписей Шекспира лишь две написаны одной и той же рукой. Неужели величайшему гению в истории литературы было так сложно написать свое собственное имя?
Еще одно шокирующее обстоятельство заключается в том, что в 1612 году Шекспир, по всей видимости, был в маразме, поскольку его показания на процессе Монтжоя, состоявшемся в мае этого года, свидетельствуют об умственном расстройстве и неспособности ясно выразить свои мысли иначе, как на самом грубом и примитивном английском языке. Трудно ожидать подобного от величайшего гения английской словесности.
Еще одна странность связана с его смертью, которая осталась практически незамеченной. Где элегии его коллег и почитателей, где бюст и похороны в Вестминстерском аббатстве, которыми были почтены Френсис Бомонт, Бен Джонсон и Эдмунд Спенсер? Бомонт умер на несколько месяцев раньше Шекспира – и сполна получил свою долю дифирамбов. Однако смерть его гораздо более прославленного собрата встретила лишь холодное и безразличное молчание. Почему? Почему Вильям Шекспир сошел в могилу, окруженный безмолвием?
Его уход был столь же загадочен, как и его внезапное появление в 1593 году во время эпидемии чумы, когда длинная и изысканная поэма «Венера и Адонис» возникла из-под печатного станка Ричарда Филда в качестве «первого наследника моих замыслов». При чтении этой утонченной и замысловатой поэмы невольно задаешься вопросом: могла ли она выйти из-под пера начинающего поэта? Особенно удивляет, что лишь недавно прибывший из Уорвикшира поэт так быстро избавился от своего провинциального наречия, и мы не можем найти ни малейшего следа диалекта в его языке.
Создатель пьес Шекспира – мудрец, чувствующий себя как дома в среде интеллектуальной элиты – и поэтому особенно поражает отсутствие каких-либо намеков о его личности среди его собратьев по перу. Высокоодаренные и яркие личности обычно привлекают к себе внимание в литературных кругах. Однако с Шекспиром этого не произошло. О нем не известно ничего, кроме имени.
Его пьесы свидетельствуют о прекрасном знании тонкостей международной дипломатии и придворного этикета, о непосредственном знакомстве с ренессансной Италией – и в то же время, кажется, его единственными друзьями были актеры и торговцы из Стратфорда. За исключением единственного высказывания Бена Джонсона, не сохранилось ни одного свидетельства о том, что кто-либо из образованных и одаренных людей считал Шекспира достойным своего общества. Почему к нему так относились? Он был настолько невыносимым и неприятным человеком? Или, несмотря на свой исполинский ум, как личность он был полнейшим ничтожеством?

Загадка

К проблеме нелитературной биографии человека из Стратфорда добавляется также странный способ, которым он рассказывает о себе. Его самое личное и откровенное произведение – это «Сонеты». Они откровенно автобиографичны – и в то же время совершенно загадочны. «Сонеты» являют собой тайну и загадку, покрытую мраком, разгадать которую не легче, чем загадку Сфинкса из Фив.

А.Д. Райт, автор книги «История, которую рассказали «Сонеты», описывает ситуацию так:

«Как только «Сонеты», с их загадочным и дразнящим посвящением, под которым поставил подпись «Т.Т.» их издатель Томас Торп, были опубликованы, они сразу вызывали множество вопросов и предположений, и сейчас, спустя почти четыреста лет, ответы на эти вопросы так и не найдены. Кому они адресованы и посвящены? Какие события в жизни автора они описывают? Когда они были написаны? Кто расставил их именно в таком порядке – автор или издатель? Почему Шекспир, никогда не упускавший ни одной сделки, сулящей ему хоть малейшую выгоду, не публиковал «Сонетов» после первого издания в течение тридцати лет, да и первое издание вышло довольно небольшим тиражом? Не была ли их публикация запрещена?
В настоящее время (1993 год), несмотря на многочисленные теории, мы так и не приблизились к ответу ни на один из этих вопросов».

Отношение научных кругов к загадке «Сонетов» хорошо выразил Дональд Фостер:

«Сонеты» представляются нам в высшей степени загадочными и неясными. Если бы мы могли узнать реальные факты касательно отношения Шекспира с теми персонами, о которых он говорит в «Сонетах», эта книга прекратила бы для нас существование в прежнем качестве и превратилась в совершенно другую книгу с тем же названием.
Однако такое событие маловероятно. После двухсотлетних размышлений и исследований мы практически ничего не узнали об истинной истории, лежащей в основе «Сонетов», если она вообще имела место быть. Стихи дразнят нас, взывая к реальным людям, знавшим Шекспира гораздо лучше, чем мы. И в то же время у нас нет ни одного подходящего кандидата ни на роль темной леди, ни на роль поэта-соперника, ни на роль юного белокурого друга поэта».

В сонетах с 71 по 76 (исключая сонет 75) поэт явно намекает на свою личность. Он постоянно говорит о своем имени и, как ни странно, об опасности его раскрытия. Однако в таком случае имя, напечатанное на обложке (Шекспир), не может быть настоящим. Оно должно быть каким-то иным, именем, которое нужно скрывать. Если автор – действительно наш чудо-актер из Стратфорда, тогда чрезвычайно сложно понять, что значат эти слова:

71

Do not so much as my poor name rehearse,
But let your love even with my life decay,
Lest the wise world should look into your moan
And mock you with me after I am gone.


Не вспоминай меня, того не стою:
Пускай твоя любовь со мной умрет.
Свою печаль не выдавай слезой,
Чтоб мир не стал глумиться над тобой.
72
My name be buried where my body is,
And live no more to shame nor me nor you.

Зарой со мною мое имя, друг:
Несет мне и тебе стыд неизбежный.
76
Why write I still all one, ever the same,
And keep invention in a noted weed,
That every word doth almost tell my name,
Showing their birth and where they did proceed?

Зачем все той же пользуюсь иглой,
В костюм обычный стих свой наряжая,
Когда все понимают, кто портной,
По выкройке знакомой признавая?

(Перевод Игоря Фрадкина)

Непонятно, почему имя автора станет источником позора или насмешки, если оно будет раскрыто его возлюбленным другом. Непонятно также, почему он должен скрывать его под чужим костюмом, в то время, как каждое слово почти раскрывает его подлинную личность? Ради всего святого, Вильям, в чем проблема? К чему такая скрытность?

У его друга тоже было имя. Он был реальным человеком, и Шекспир хотел подарить его имени бессмертие – но при этом он почему-то так и не назвал нам этого имени:

81
From hence your memory death cannot take,
Although in me each part will be forgotten.
Your name from hence immortal life shall have,
Though I, once gone, to all the world must die:

Из этих строк тебя не вырвет Смерть,
А я исчезну, преданный забвенью.
Твое бессмертье - в силе этих строк,
А про меня забудут скоро люди:
89
in my tongue
Thy sweet beloved name no more shall dwell,
Lest I, too much profane, should do it wrong

Твое вовеки имя не открою,
Чтоб пищи не давать для клеветы -
Как будто ввек чужие мы с тобою.

Люди глядят на эти строки с того самого времени, когда они написаны, в надежде найти хоть малейший намек, позволяющий узнать имя этого друга, – но напрасно. Имя остается таким же загадочным, как и обещание Шекспира подарить ему бессмертие. Был ли он неверен своим словам? А своей любви?
Может быть, Шекспир не хотел, чтобы история его страстного чувства была разгадана? И поэтому он просто дразнил читателей своими бессмысленными ребяческими загадками? Или все же существует ключ, позволяющий разгадать внутренний смысл стихов?

Попытки решения и протесты против них

Попытки разгадать загадку, связанную с именем Шекспира, привели к закономерному предположению, что автором был кто-то другой, вынужденный по какой-то причине скрывать свое имя под псевдонимом Шекспира. Основными кандидатами были Френсис Бэкон, граф Оксфорд и Кристофер Марло. Однако против каждого из них имеется по крайней мере одно серьезное возражение. Френсис Бэкон не обладал поэтическим и драматическим талантом, к тому же он был настолько занят своими многочисленными обязанностями, что у него просто не было времени написать произведения Шекспира. О поэтическом даре графа Оксфорда также нет никаких свидетельств, к тому же он умер в 1604 году – задолго до того, как Шекспир прекратил писать. Марло был гениальным поэтом, но он был убит в 1593 году, прежде чем Шекспир написал хотя бы одно слово.
Противники анти-стратфордианцев – твердолобые реакционные ортодоксы, не позволяющие ни малейшего сомнения в авторстве человека из Стратфорда, отбросившие ранние, более либеральные теории касательно авторского вопроса и в полной мере наслаждающиеся зрелищем толп, заполняющих парки и сувенирные магазины Стратфорда. Разумеется, у них вызывают дрожь любые попытки докопаться до истины о человеке, славу которого они столь тщательно оберегают. На карту действительно поставлено многое, потому что изучение творчества Шекспира является базисом всего английской литературоведения, и признать, что этот базис – всего лишь колосс на глиняных ногах, значит, подорвать основу собственного статуса и положения.
Легко предсказать поэтому, что теории, бросающие вызов ортодоксам от науки, вряд ли будут обсуждаться в духе открытого и свободного интеллектуального диспута – скорее они будут игнорироваться или подвергаться обструкции и насмешкам. Так, один из маститых английских академиков заявил, что защита доброго имени Шекспира – вопрос морального долга, потому что «сегодня мы отрицаем авторство Шекспира, а завтра мы будем отрицать Холокост!». Принимая во внимания вопиющую разницу между отсутствием свидетельств о Шекспире как литераторе и жуткой реальностью Холокоста, подобные аргументы демонстрируют, как дружно смыкают ряды академические круги, когда ими овладевает невротический страх при мысли о возможности неприятного для них открытия. Уже сам факт, что любое сомнение в авторстве Шекспира вызывает ярость и уход в морализаторство, доказывает, что проблема действительно существует. Если бы не было проблемы, то не было б и причин для такого невротического страха.

Резюме:

1. Нет дыма без огня.
2. Авторство Шекспира – всего лишь дым.

Главный подозреваемый

В 1994 году историк А.Д.Райт изложила свое решение проблемы авторства в книге «История, которую рассказали сонеты». Она выдвинула захватывающее предположение, что Кристофер Марло не погиб в 1593 году, а его «убийство» было заговором с целью спасти его от неминуемых пыток и казни по обвинению в атеизме. После 1593 года Марло был вынужден скрываться, но продолжал писать стихи и пьесы под именем «Вильям Шекспир». Мысль об авторстве Марло не принадлежала А.Д. Райт, но она впервые изложила ее на высоком профессиональном научном уровне. Вот краткое изложение ее основных аргументов:

Кристофер Марло

История Марло – это история ярчайшего таланта, превосходящего на голову свое окружение. Он был «утренней звездой» елизаветинского театра. В 1587 году он ворвался на сцену, произведя фурор своей пьесой «Тамерлан великий», и последующие шесть лет его перо неустанно рождало произведения, поражающие своей яркостью, лиризмом и драматической мощью. До него в английском театре не было ничего подобного, и достижения Шекспира базируются на основе, заложенной Марло.
Величайший из биографов Марло д-р Джон Бейклесс заметил, что пьесы Шекспира полны цитат, аллюзий и ассоциаций с произведениями Марло, в то время, как он демонстративно игнорировал всех прочих литературных современников. Параллелизмы в работах двух великих драматургов бесчисленны, и предыдущее поколение литературных критиков идентифицировало некоторые пьесы, входящие в «Первое фолио», как вышедшие из-под пера Марло. К их числу относятся «Тит Андроник», «Ричард Второй», «Ричард Третий» и все три части «Генриха Шестого». Даже такой столп стратфордианской ортодоксии, как сэр Сидни Ли, признавал, что «весь белый стих ранних пьес Шекспира несет на себе отпечаток творчества Марло».
К сожалению, в настоящее время наложено табу на приписывание Марло пьес, носящих имя Шекспира. Новые ортодоксы прекрасно понимают, куда могут завести подобные предположения, поэтому эта тема запретна в академических кругах.

Облик Марло

Сейчас имеет смысл поговорить о масштабе и ценности личности Марло, независимо от того, был ли он автором пьес Шекспира. Алджернон Суинберн не сомневался в масштабах его литературного дара:
«Марло был величайшим первооткрывателем и самым смелым новатором во всей нашей литературе. До него в нашем языке не существовало ни подлинного белого стиха, ни подлинной трагедии. Именно он приготовил путь Шекспиру. Он отличается от своих современников не степенью таланта, а его качеством – не так, как орел отличатся от воробья или синицы, а так, как орел отличается от лягушки или полевой мыши. Именно он, и никто иной, дал английской поэзии крылья; именно он внес в ее светлую и безмятежную атмосферу новый и непривычный элемент возвышенности и величия. Среди всех английских поэтов он первым встал в полный рост. Да, он был юным и незрелым в сравнении с Шекспиром и Мильтоном, но он был первым поэтом их уровня».

Для Суинберна было совершенно очевидно, что, проживи Марло дольше, он вполне мог бы создать произведения, по уровню не уступающие Шекспиру.
Одно из основных возражений стратфордианцев против гипотезы Марло-Шекспир заключается в том, что пьесы Марло отличаются от поздних пьес Шекспира своей незрелостью и импульсивностью. При этом они скромно умалчивают о том, что все произведения Марло написаны им в юности и без каких бы то ни было образцов для подражания. Каждое его произведение было экспериментом, единственным в своем роде и отличном от предыдущих. Поэтому возражение ортодоксов настолько же серьезно, как и замечание, что произведения зрелого писателя отличается от его юношеских трудов и поэтому между ними не существует связи. Они также не принимают во внимание тот факт, что столкновение Марло со страшной «Звездной Палатой», предстоящие пытки и казнь, имитация смерти и безымянное изгнание стали для него глубочайшим и трагическим испытанием, неминуемо повлиявшим на его мироощущение и творчество. Всю свою последующую жизнь Марло провел в смертельном страхе разоблачения, и это заставило его быть более сдержанным и осторожным в высказываниях. К тому же английская драматургия в то время была в процессе бурного развития благодаря нововведениям Марло, и поэтому вполне возможно, что творчество Марло развивалось бы в том направлении, что и творчество Шекспира. Уже сам факт, что многие ранние пьесы Шекспира приписывались перу Марло, показывает, насколько органичным был процесс развития.

Поэма «Внера и Адонис» впервые появилась в «Издательском реестре» 18 апреля 1593 года без упоминания имени автора. Она была издана в июне с именем автора и посвящением, напечатанными на отдельном листе, - словно они были позже добавлены к основному тексту. Следующая поэма Шекспира «Изнасилование Лукреции» было напечатано уже обычным образом, поэтому первое издание «Венеры и Адониса» является странным исключением из правил. Кроме того, в своей неоконченной поэме «Геро и Леандр» Марло обращается к читателям «Венеры и Адониса» - поэмы, изданной спустя две недели после его «смерти»! Вот при каких обстоятельствах имя Вильяма Шекспира впервые появилось в литературе.

Общность стиля

Кроме субъективных сравнений, многочисленных параллелизмов и аллюзий существуют более объективные научные методы. Один из них заключается в сравнительном количестве слов различной длины в куске текста. Этот метод был открыт ученым Томасом Менденхоллом в конце 19 столетия. Он обнаружил, что график, созданный на основе такого подсчета, подобен «отпечатку пальца», поскольку является различным для каждого автора. Менденхолл захотел применить свой метод к изучению вопроса об авторстве Шекспира по заказу американского миллионера, сторонника авторства Френсиса Бэкона. Менденхолл нанял группу девушек, подсчитавших около двух миллионов слов в произведениях Шекспира и его современников. Однако графики Шекспира и Бэкона оказались совершенно различными. Бен Джонсон, Френсис Бомонт и Джон Флетчер подходили ничуть не лучше. Однако с графиком Марло картина оказалась совершенно иной:

«Случилось что-то вроде сенсации, поразившей тех, кто занимался этой работой. График, составленный для Марло, совпал с графиком Шекспира примерно так же, как графики произведений Шекспира совпадали между собой».

В наше время метод Менденхолла не только остается общепризнанным, но к тому же он получил дальнейшее развитие и усовершенствование. Луис Уль и Джон Бейкер применили метод Менденхолла, используя возможности компьютера. Они исследовали полное собрание сочинение Шекспира и Марло. Их исследование показало, что графики Шекспира и Марло практически не отличаются друг от друга.
Совершенно ясно, что Марло – самый подходящий кандидат на роль «Шекспира». Собственно, вопрос следовало бы задать так: «Кто еще, кроме Марло, обладал всеми необходимыми качествами – опытом, гением, знаниями и склонностями – позволяющими написать работы «Шекспира»?»

Был ли Марло убит в 1593 году?

Если Марло обладал всеми необходимыми качествами для того, чтобы написать произведения «Шекспира», тогда основной вопрос касается его безвременной «смерти». Ее подоплека заключается в том, что за десять дней до этого Марло был арестован и предстал перед «Звезной Палатой» по обвинению в ереси и атеизме. Он был взят на поруки Лордом-канцлером и был обязан каждый день являться к нему на допрос.
Марло долгое время подозревался в еретических взглядах. Он был членом группы вольнодумных поэтов, ученых, философов и герменевтиков, собиравшихся вокруг графа Нортумберленда и сэра Уолтера Рэли. Эта группа известна как «Школа ночи». В этой группе свободно обсуждали как новые идеи, так и новые интерпретации древних идей, и рассуждали на темы, которые церковь считала запретными – например, об исторической точности Библии. Для ревнителей ортодоксии если в Библии было сказано, что Ной жил 950 лет, - значит, именно так сказал Бог, и тот, кто смел сомневаться в этом факте, тем самым объявлялся неверующим в Бога. Эти молодые люди настолько доверяли друг другу, что беспечно рассуждали на самые вольные темы – и вскоре об их разговорах поползли слухи, дошедшие до ушей епископов.
К тому же в 1592 году литературный соперник Марло Роберт Грин написал ядовитый пасквиль, в котором сравнивал Марло с последователем Макиавелли Пьетро Аретино, «его братом по дьявольскому атеизму».
Последней каплей стали бунты против иммигрантов в начале 1593 года. Несколько английских писателей были замечены в написании воззваний против засилья эмигрантов, отнимающих хлеб у английских рабочих. И тогда под подозрением оказались все литераторы. Одним из них был Томас Кид, автор популярной пьесы «Испанская трагедия», некоторое время живший с Марло в одной квартире и работавший с нм как соавтор. У него был найден листок с переписанным от руки отрывком из «Трактата об арианских ересях». Кид сразу же был арестован, его вздернули на дыбу и подвергли жестоким пыткам. Под пытками он признал, что листок принадлежит Кристоферу Марло и остался с тех времен, когда они делили жилье между собой. После этого был издан указ о немедленном аресте Марло. Ввиду своей принадлежности к «Школе ночи» и после памфлета Грина, Марло угрожала гораздо большая опасность, чем несчастному Киду. В случае его ареста и допросов под пытками все его соратники по «Школе ночи» оказались бы под ударом.
Изучая эту ситуацию, некоторые историки пришли к заключению, что друзья Марло решили убрать его, пока он не успел дать против них опасных показаний. Однако это вряд ли похоже на поведение настоящих друзей, особенно учитывая тот факт, что Марло считался величайшим литературным гением своего времени, и то, что дружба в те времена считалась чем-то священным, а предательство рассматривалось как святотатство. Гораздо вероятнее предположение, что они решили помочь ему исчезнуть и тем самым спасти его жизнь. И в этом смысле Марло очень повезло с друзьями. Существуют ясные доказательства, что он служил лорду Барли и начальнику тайной королевской службы сэру Френсису Уолсингему в качестве курьера, или агента, на поприще международной дипломатии. Барли уже несколько раз защищал его в опасных ситуациях, поэтому мы можем быть уверены, что он был ценным и доверенным сотрудником самого могущественного человека в стране.
Еще одним другом Марло, более близким и более личным, чем лорд Барли, был двоюродный брат начальника тайной службы Томас Уолсингем. Он был театральным покровителем Марло, и последний был арестован в его доме, куда он переселился, спасаясь от разразившейся в Лондоне чумы. Как и Марло, Томас Уолсингем некоторое время был секретным агентом, поэтому они оба прекрасно умели планировать и осуществлять тайные операции.
«Убийство» Марло было чрезвычайно странным. Это бросается в глазу любому, кто пытался разобраться в нем. В нем участвовали три человека, все они были знакомыми Марло, двое из них служили Томасу Уолсингему, а третий, Роберт Поли, был непосредственым начальником Марло, подчиненным лорда Барли. Во время убийства он должен был находиться в Гааге по важнейшему правительственному заданию, однако он почему-то оказался на несколько дней в Англии, чтобы поучаствовать в «убийстве», вернуться в Гаагу, затем приехать и получить вознаграждение, при этом сообщив, что все это время он находился на службе и действовал в интересах короны. Поли был одним из самых искусных и опытных разведчиков, до этого раскрывшим заговор Баббингтона, ставивший целью убить Елизавету и посадить на трон Марию Стюарт. В этой операции принимал участие также Томас Уолсингем, поэтому они с Поли были давними знакомыми и бывшими сотрудниками. Поли был специально отозван из Гааги для участия в «убийстве». Второй участник, Николас Скерз, также в свое время имел отношение к раскрытию заговора Баббингтона и выполнял различные поручения для Томаса Уолсингема. Третий участник – Инграм Фрезер – был слугой Томаса Уолсингема. Итак, все трое были прекрасно знакомы с Уолсинегмом и преданы ему. Кроме того, они прекрасно владели искусством хитрости и обмана.
Место «убийства» было тщательно выбрано. Это был дом почтенной вдовы Элеонор Булл, служивший чем-то вроде места для конфиденциальных встреч, связанных с бизнесом и политикой. Миссис Булл была доверенным лицом лорда Барли и участвовала в высокоприбыльной торговой компании, занимающейся торговлей с Россией. Лорд Барли был акционером этой компании, лоббировавшим ее интересы при дворе. Другими акционерами были Уолсингемы, в том числе и Томас, и... Марло! Родной дядя Марло Энтони был владельцем судоверфи и капитаном, на судах которого доставлялись товары в Россию и из России. Кроме этого, он был также меценатом и театралом. Марло написал пьесу «Тамерлан Великий», в которой под именем Тамерлана был выведен Иван Грозный – пьеса показывает некоторые российские реалии, рассказанные ему дядей. По странному стечению обстоятельств, именно в Депфорде (городе, в котором произошло «убийство»), располагалась эта судоверфь, как и дом миссис Булл – неофициальный офис фирмы. Дядя Энтони находился в Депфорде, когда его племянника «убивали». Интересен также тот факт, что лордом-губернатором Дептфорда был сэр Джордж Гэри – соратник Марло по «Школе ночи» и сын знаменитого театрального патрона лорда Генри Хадсона. Наконец, Депфорд был местом, где существовала община пуритан, помогавшая своим собратьям спастись от преследований архиепископа, и Энтони Марло симпатизировал им. Некоторые из них служили матросами на его судах. За это они помогали фирме, используя свои зарубежные связи с Германией и Голландией.
Итак, Дептфорд был идеальным местом для инсценировки. Это был порт, откуда регулярно ходили суда на континент. Марло до этого не бывал там, поэтому его не знали в лицо. И, наконец, он находился на таком расстоянии от королевского двора, что попадал под юрисдикцию королевского коронера Эдварда Денби.
Райт утврждает, что королеве было известно о заговоре, и она сама принимала в нем участие. Она выско ценила Томаса Уолсингема и доверяла ему, поэтому вполне можно предположить, что она согласилась помочь ему спасти его друга.
Разумеется. тогда возникает вопрос: почему королева не могла просто потребовать от епископа оставить Марло в покое? Она страстно любила театр – неужели она не хотела спасти величайшего английского драматурга? Увы, к тому времени стареющая королева находилась под необъяснимой властью архиепископа . Он был ее духовником, она называла его «своим маленьким черным мужем» и считала чуть ли не святым. Особенно сильным стало это влияние после смерти ее возлюбленного Роберта Дадли – воина и поборника свободы, неустанно сражавшимся с епископом и защищавшем вольнодумцев. Очарованная епископом, королева разрывалась между послушанием его авторитету и любовью к театру и своим верным сторонникам-либералам, в том числе лорду Барли. Замечательный автор и ученый Алекс Джек в своей чрезвычайно интересной книге о «Гамлете» предполагает, что под именем Гертруды выведена Елизавета, предавшая свою былую чистоту и добродетель под влиянием зловещего Клавдия (архиепископа) и бессильная спасти Гамлета (Марло, «принца поэтов») из его когтей.
При всем при том Елизавета вряд ли желала, чтобы участники "Школы ночи", гордость и цвет нации, погибли в застенках «английских инквизиторов», поэтому она вполне могла принять участие в предотвращении их ареста.
Если наш сценарий верен, то королева тайно приказала коронеру Эдварду Денби (кстати, он был старым другом лорда Барли) уладить официальную сторону дела. Кроме всего прочего, это обеспечивало сохранность будущей «тайны Шекспира» на высочайшем уровне. Возможно, именно поэтому современники Шекспира были столь сдержаны в своих высказываниях о нем – они понимали, что не стоит выпускать кота из мешка.
Итак, 30 мая Марло и трое заговорщиков встретились в доме миссис Булл. Они провели там целый день, мирно беседуя и гуляя в саду. Вечером они принялись за ужин, но внезапно между ними разгорелся спор по поводу счета – le recknynge, как сказано в протоколе. В ярости Марло вскочил с кровати, на которой лежал после ужина, бросился на Фрезера сзади, выхватил у него нож и нанес ему несколько ударов по затылку, но в результате самозащиты Фрезера, сам получил удар в глаз, от которого мгновенно умер. Такова официальная версия.
Все это очень подозрительно. Никто из них не был беден, и у них совершенно не было повода спорить из-за нескольких пенсов. Фрезер получил несколько небольших ран на голове – достаточно, чтобы заявить о самозащите. Марло же, напротив, получил смертельный удар. Современные медицинские исследования показывают, что невозможно нанести смертельную рану способом, описанным в протоколе, потому что нож наткнется на твердую часть черепа. Чтобы пробить череп, нужно нанести удар не ножом, а топором, к тому же сверху. Если удар был нанесен так, как это описано в протоколе, он мог бы привести к потере глаза, но не к смерти, тем более, к мгновенной.
Создается впечатление, что рана в глаз была нанесена специально, чтобы изуродовать лицо и сделать его неузнаваемым. Именно такой удар и требовался, если участники ставили своей целью сокрытие личности погибшего.
Через два дня коронер Денби провел расследование. Оно было довольно необычным. Согласно закону, королевский коронер, которому были подведомственны преступления, совершенные на расстоянии 12 миль от двора, не имел права проводить расследование без местного коронера. Это было закреплено законодательно по вполне резонной причине: двор часто переезжал, и без местного коронера расследование могло бы начаться, не закончившись. Поэтому расследование, предпринятое королевским коронером без местного, объявлялось «пустым и недействительным».
Именно таким и было данное расследование. Эдвард Денби провел его без участия местного коронера, хотя двор в это время находился на расстоянии около 12 миль, а местный коронер – в нескольких стах метров. Тем не менее, местного коронера никто не оповестил. Вместо этого все ждали два дня, пока не прибыл Денби.
Это «пустое и недействительное» расследование, основанное лишь на показаниях трех закоренелых лжецов, пришло к заключению, что Фрезер действовал из самозащиты и поэтому невиновен. Тело было немедленно погребено в безымянной общей могиле жертв чумы. Никто из родственников Марло не был оповещен и не присутствовал на похоронах – и даже его родной дядя не потребовал, чтобы его племянника похоронили в отдельной могиле и поставили табличку с его именем. Ни в день похорон, ни позже. Место упокоения «Марло» так и не найдено.
На это могли быть веские причины. Дело в том, что архиепископ иногда не оставлял своих жертв даже в могиле, приказывая выкапывать их тела, отрубать головы и, надев их на пики, выставлять на Лондонском мосту. Похороны могли бы привлечь внимание епископа, разъяренного тем, что жертва отделалась так легко, и подмена была бы обнаружена. Однако страх перед чумой остановил бы любого осквернителя могил, и кровожадность архиепископа вполне удовлетворилась мыслью, что его враг лежит в общей могиле, без имени и без креста.
После похорон произошло два интересных события. Во-первых, Фрезер получил королевское помилование через месяц. Обычно это занимало многие месяцы, но для Фрезера было сделано исключение. Во-вторых, на следующий день после освобождения Фрезер вместе со Скерзом вернулся на службу к Уолсингему и даже получил повышение и стал его управляющим и партнером по бизнесу. Он оставался у Уолсингема до самой смерти, что было бы совершенно немыслимо, если бы он убил лучшего друга хозяина в трактирной драке. Вряд ли после этого можно сомневаться в том, что Томас Уолсингем был кукловодом в этом спектакле.
Королевское прощение также любопытно, поскольку оно пресекает возможность любых дальнейших вопросов. В нем сказано, что невиновность Фрезера доказана безоговорочно, дело поступает под юрисдикцию королевы и любой заинтересованный должен обращаться «непосредственно к нашему правосудию». Странно, что королева проявила такое участие в деле о рядовой трактирной драке. Это показывает, что она была заинтересована в сокрытии всех несуразностей и подозрительных моментов происшествия в доме миссис Булл.
Кажется, позже, спустя несколько лет, королева знала, кто был истинным автором пьес Шекспира. Незадолго до бунта Эссекса театру «Глобус» заплатили за постановку пьесы «Ричард Второй» в надежде, что зрители проведут параллели между событиями в пьесе и в реальности, и это побудит их присоединиться к бунтовщикам. Елизавета была в ярости и заявила своему юристу: «Ричард Второй – это я, неужели ты не знаешь этого?» Юрист, сэр Вильям Ламбард, записал эти слова, направленные непосредственно против автора пьесы: «Тот, кто забудет Бога, забудет и своих благодетелей... Эту трагедию играли 40 раз на улицах и в домах...» Эти слова могли относиться только к Марло, которого обвиняли именно в том, что он «забыл Бога». Если бы Елизавета считала автором пьесы Вильяма Шекспира, он был бы немедленно арестован, как это случилось с автором исторического исследования, откуда был почерпнут материал для трагедии – он оказался в Тауэре сразу после спектакля.

История сонетов

Третий пункт в аргументации А.Д.Райт – загадка «Сонетов». Это страстное и очень личное произведение рассказывает историю, разительно отличающуюся от мирной и безмятежной жизни актера из Стратфорда, и то же время рисуют точный и ясный портрет Кристофера Марло, включая детали его «смерти»:

74
my body being dead,
The coward conquest of a wretch's knife,

мое беспомощное тело,
Которое однажды в тишине
Пронзит клинок разбойный озверело.

Когда это Вильям Шекспир был жертвой «ножа разбойника»? И почему он проявлял интерес к собственному аресту и взятию на поруки?

74
But be contented; when that fell arrest
Without all bail shall carry me away,
My life hath in this line some interest,

Но знай: пускай ни выкуп, ни залог
Меня из рокового заточенья
Не вызволят –

А почему любимый друг Шекспира должен скрывать его имя?

71
O, if, I say, you look upon this verse
When I perhaps compounded am with clay,
Do not so much as my poor name rehearse,

Когда мой прах смешается с землею,
И этот скорбный стих тебя найдет -
Не вспоминай меня, того не стою:

(В подлиннике сказано: не называй моего бедного имени).

А как связано имя Шекспира с землей? Имя Марло действительно с ней связано, потому что «marl» - это склеившаяся земля. Его имя действительно опасно произносить.

72
My name be buried where my body is,
And live no more to shame nor me nor you.

Зарой со мною мое имя, друг:
Несет мне и тебе стыд неизбежный.

Шекспир – мирный актер и торговец из Стратфорда – не имел ни малейших причин беспокоиться по поводу своего имени.
Интересно также, что в одном из сонетов автор перефразирует девиз Марло, написанный на его портрете: «Что меня кормит, то меня убивает»:

73
In me thou see'st the glowing of such fire
That on the ashes of his youth doth lie,
As the death-bed whereon it must expire
Consumed with that which it was nourish'd by.

Во мне ты видишь жизни пепелище,
От юности осталась лишь зола,
И жизнь на смертном ложе - стала пищей:
Кормя огонь, им сожжена дотла.

Не менее тяжело понять, когда Шекспир совершал долгое путешествие в ссылке.

50
How heavy do I journey on the way,
When what I seek, my weary travel's end,
Doth teach that ease and that repose to say
"Thus far the miles are measured from thy friend!"
The beast that bears me, tired with my woe,
Plods dully on, to bear that weight in me,
As if by some instinct the wretch did know
His rider loved not speed, being made from thee:
The bloody spur cannot provoke him on
That sometimes anger thrusts into his hide;
Which heavily he answers with a groan,
More sharp to me than spurring to his side;
For that same groan doth put this in my mind:
My grief lies onward, and my joy behind.

Тоска грызет меня - считаю мили.
Когда ж конец несчастья моего?
Разлука шепчет: "Далеко твой милый,
Ты с каждой милей дальше от него!"
Дом позади - усталый конь понуро
Несет меня и груз беды моей,
Бедняга словно чувствует сквозь шкуру,
Что с каждым шагом я скорблю сильней.
Когда коню я шпоры в бок вонзаю,
Он тяжко ржет. О, этот стон коня!
Куда от боли деться, я не знаю:
Пронзает боль острее шпор меня!
Уехал я от счастья: ноет грудь.
А впереди- к несчастью верный путь.

А почему имя Шекспира стало жертвой позора и клеветы?

29
When, in disgrace with fortune and men's eyes,
I all alone beweep my outcast state
And trouble deaf heaven with my bootless cries
And look upon myself and curse my fate,

Когда людьми затравлен и судьбой,
Мольбой глухое небо я смущаю,
И, горько плача над самим собой,
Тех, кто богат надеждой, не прощаю,
33
Even so my sun one early morn did shine
With all-triumphant splendour on my brow;
But out, alack! he was but one hour mine;

Вот так земное солнце в дивный час
Меня однажды щедро одарило,
Но миг промчал - желанный взор угас:
34

Why didst thou promise such a beauteous day
And make me travel forth without my cloak,
To let base clouds o'ertake me in my way,
Hiding thy bravery in their rotten smoke?
Tis not enough that through the cloud thou break,
To dry the rain on my storm-beaten face,
For no man well of such a salve can speak
That heals the wound and cures not the disgrace:
Nor can thy shame give physic to my grief;
Though thou repent, yet I have still the loss:
The offender's sorrow lends but weak relief
To him that bears the strong offence's cross.


Ты без плаща отправил в путь меня,
Мне обещая солнечные мили,
Но тучи мерзкие в разгаре дня
Тебя, созданье дивное, сокрыли.
И если светлый луч мелькнет в просвет,
Пригрев исхлестанные бурей щеки,
То ни лекарства, ни бальзама нет
От ран незримых - от обид жестоких.
Тебя, обидчика, сжигает стыд,
Который исцелит меня едва ли:
Несущего тяжелый крест обид
Не трогают слова пустой печали.
36
I may not evermore acknowledge thee,
Lest my bewailed guilt should do thee shame,
Nor thou with public kindness honour me,
Unless thou take that honour from thy name:

К тебе не подойду, чтоб не коснуться
Крылом плачевной участи моей,
И ты не смей со мной переглянуться:
Пятна не смоешь до скончанья дней.
121
Tis better to be vile than vile esteem'd,
When not to be receives reproach of being,
And the just pleasure lost which is so deem'd
Not by our feeling but by other's seeing:
For why should others' false adulterate eyes
Give salutation to my sportive blood?
Or on my frailties why are frailer spies,
Which in their wills count bad what I think good?
No, I am that I am, and they that level
At my abuses reckon up their own:
I may be straight, though they themselves be bevel;
By their rank thoughts my deeds must not be shown;
Unless this general evil they maintain,
All men are bad, and in their badness reign.

Уж лучше быть дурным, чем только слыть.
Не может быть усладою услада,
Когда о ней другой посмел судить:
Восторг хиреет от чужого взгляда.
Ужель шпионов похотливый взгляд
Кровь остудить горячую способен?
Они грешат сильней меня в сто крат -
Порочен я, но им я не подобен:
Живу, своих стремлений не тая,
Считая благом все свои утраты,
Не им судить меня, я - это я,
И я прямее их, они - горбаты
И, судя по себе, осудят всех:
Мол, нет безгрешных - миром правит грех!

Если имя Шекспира действительно было вовлечено в скандал и запятнано клеветой, история должна сохранить об этом хоть малейший намек. Однако ни охота на оленя в лесу лорда, ни соблазнение соседской дочки до свадьбы, ни бессердечное отношение к жене и детям, ни безжалостное взимание долгов не могли быть причиной столь мучительной агонии.
Марло же действительно «слыл дурным» после своей «смерти». Все религиозные лицемеры и ханжи увидели в ней великолепную возможность для проповеди и морализаторства. Так, яростный пуританин Томас Берд писал в своем «Театре Божьего гнева»:

«Одним из самых гнусных атеистов был некий Марлин, проведший юность в Кембриджском университете, но покинувший науку ради профессии сочинителя пьес. Он так глубоко погряз в пороке, что отрицал Господа и его сына Христа, и не только на словах хулил троицу, но также писал безбожные книжки о ней, называя Господа обманщиком, святую Библию – сборищем лживых россказней, а религию – средством управлять толпой. Но Господь карает подобных грешников. Его смерть была ужасна, и до последнего мига он продолжал изрыгать проклятия и богохульства, и его рот испускал омерзительное зловоние, приводящее в ужас всех окружающих».

А вот что писал благочестивый уэльский поэт Вильям Воэн:

«Он так ударил Марло в глаз, что его мозг вытек на нож, и сразу после этого он умер. Так Господь, в своей справедливости, карает нечестивых атеистов».
Волна злобных пересудов и желчи, поднявшаяся после смерти Марло, была беспрецедентной в истории литературы.
Биограф Марло Чарльз Норман так пишет об этом:
«Взрыв ненависти пуритан против Марло не имеет аналога в литературе. Не было эпитета достаточно грязного, который бы не использовали его хулители, хотя большинство их обвинений питалось лишь молвой и слухами, либо было простым пересказом других обвинений, приправленных мстительностью и злорадством».

К сожалению, эта тенденция продолжается и по сей день. Некоторые ученые изображают Марло развращенным и двуличным завсегдатаем притонов. Им достаточно обвинений платных доносчиков и завистников – остальное они додумают сами. Он служил в качестве секретного агента – значит, он был двойным агентом, грязным шпионом и предателем. Архиепископ и его присные обвинили Марло в атеизме – значит, он был самовлюбленным безбожником. Он был замешан в нескольких драках – значит, он был неуправляемым агрессивным буяном. Платный информатор обвинил его в пристрастии к «табаку и мальчикам» - значит, он был развратным гомосексуалистом и педофилом. Иными словами, он был кровопийцей и чудовищем, и смерть стала для него заслуженным наказанием. А наш божественный Уильям Шекспир, нежный лебедь Эйвона, - истинный кладезь всех мыслимых совершенств.






Легенда о Хираме

А.Д. Райт написала еще одну книгу о Марло – «Легенда о Хираме». В этой книге она изучает связи Марло с масонством. Кроме связей с масонами Кентербери, уверявшими ее, что Марло был одним из них, темой книги также являются удивительные параллели между смертью Марло и смертью мастера Хирама Абифа.

Была ли смерть Марло инсценирована как масонский ритуал?

«Каждый день, в двенадцать часов, когда приходила пора перейти от труда к отдыху и подкрепить силы, Мастер Хирам входил в святилище».

Марло лежал на кровати, в то время как его друзья подкрепляли силы за ужином.

«Мастер Хирам был один, когда в святилище ворвались трое головорезов».

Марло провел день в компании трех подозрительных личностей.

«Хирам был убит ударом молотка в правый глаз».

Марло был убит ударом ножа в правый глаз.

«Хирам был погребен в безымянной могиле».

Марло был погрен в безымянной могиле.

«Хирам воскрес на 14-й день».

Первое письменное упоминание о поэме Шекспира «Венера и Адонис» - 12 июня, через 14 дней после «смерти» Марло.

Почему смерть Марло была инсценирована как масонский ритуал? Вероятно, потому, что люди, помогавшие ему, были масонами, пришедшими на помощь брату в беде, как требует их обет, и ритуал смерти мастера Хирама был очень важен для них – это был ритуал третьей степени посвящения, символизирующий смерть и возрождение. Это говорит также о том, что Марло играл важную роль в масонстве даже до того, как он стал Шекспиром. Человек, написавший произведения Шекспира, был необыкновенной личностью, и вряд ли его собраться могли легко им пожертвовать.

[Catriana]

Желание что-то рассказать о своем подлинном имени Марло осуществил в пьесе «Как вам это понравится». Даже самые закоренелые стратфордианцы признают, что в этой пьесе Шекспир думал о Марло и ясно намекал на него. Самый явный намек – слова влюбленной Фебы:

Dead shepherd, now I find the saw of might,
Who ever lov’d that lov’d not at first sight?

В елизаветинской поэзии часто упоминались «пастухи». В случае Марло это было особенно уместно, поскольку он был автором известного прекрасного стихотворения «Влюбленный пастух». Вторая строка – цитата из поэмы Марло «Геро и Леандр».

Для А.Д.Райт сцены между героями пьесы Оселком, Одри и влюбленным в нее Вильямом как раз и служат цели раскрытия личности автора.
Прежде всего, Оселок – это не совсем Оселок. В оригинале его зовут Touchstone – пробный камень. Это камень, который использовали алхимики для того, чтобы отличить истинное золото от поддельного. Марло – Пробный Камень, а простак Вильям – актер Шакспер. Вот какой диалог происходит между ними:

Оселок. Дай мне руку. Ты учен?
Вильям. Нет, сэр.
Оселок. Тогда учись у меня. Ибо это фигура речи, что напиток, перелитый из чашки в стакан, наполняя одно, опустошает другое. Все ваши писатели думают, что «самость» - это он: но ты уже не самость, потому что «он» - это я.
Оселок говорит, что самость – это писатель, наполнивший стакан Вильяма из своей чашки. Эта истина открывается, когда пробный камень касается поддельного золота – простачка Вильяма. Оба они соперники в любви к Одри (Audrey), имя которой начинается так же, как и «аудитория» (audience). Викарий, соединяющий Оселка и Одри брачными узами, носит имя сэр Оливер Мартекст. В Первом фолио его имя было напечатано как Мар-текст, что, как легко заметить, является аббревиатурой слов «текст Марло». Если он выполнит свой долг, аудитория узнает, что истинный автор текста – Марло, а не Вильям.
Когда Оселок беседует с Одри, она говорит о том, что он странным (и трагическим) образом невидим для нее:

Оселок: Иди сюда, Одри, я пригоню твоих коз, Одри. Скажи, Одри, я все еще мужчина? Мои простые черты радуют тебя?
Одри. Твои черты? Храни нас Господь? Какие черты?

Если Оселок лишен черт, значит, он лишен лица и невидим для аудитории.

Несколькими строками раньше Оселок говорит, что он чувствует себя среди коз (goats), как Овидий среди готов (gots). Овидий никогда не был сослан к готам, и Марло это прекрасно знал – Овидий был его любимым поэтом, и в юности он перевел его поэму «О любви», позже сожженную архиепископом на площади. Используя игру слов, он намекает на то, что он находится в ссылке, как Овидий.
Сразу же после этого он произносит яростные слова, раскрывающие его истинную личность – личность автора Кристофера Марло:

"Если стихи человека не могут быть поняты, а за его добрым умом не следует дитя-понимание, это поражает человека смертельнее, чем большой подсчет в маленькой комнате".

Здесь все отчаяние и горечь Марло вырываются наружу. Он намекает на свою «смерть» в маленькой комнате из-за «большого счета» и о том, что ничто не может сравниться с долгой агонией писателя, вынужденного носить маску, отдав свою роль безграмотной марионетке. Это чувство может понять любой творческий человек.

Теперь подробнее остановимся на слове « reckoning», которое уже встречалось в протоколе, составленном коронером Денби, причем самым необычным образом. Дело в том, что протокол составлен на латыни, и лишь одно слово почему-то является исключением: le reckninge. Артикль le заставляет предположить, что это французское слово, но в французском языке такого слова нет – это слово староанглийское и означает «счет, расчет, расплата, итог». Почему оно встречается в протоколе, написанном на латыни, к тому же с французским артиклем? И откуда Шекспир мог знать о нем? Как мы помним, королева закрыла это дело, и все материалы следствия были положены под спуд. О смерти Марло ходили разные слухи, но никто толком даже не знал, где эта смерть наступила. До сих пор большинство из тех, кто вообще слышал имя Марло, считают, что он погиб в какой-то таверне. О том, что дело происходило в «маленькой комнате» и спор шел из за счета (reckoning) знали только непосредственные участники, предпочитавшие держать язык за зубами. Откуда же мог узнать об этом актер Вильям Шекспир?
Итак, единственным человеком, написавшим этот монолог, мог быть лишь Кристофер Марло. Недаром эта совершенно невинная комедия была напечатана лишь в первом Фолио. До этого ее печать была запрещена.

Кстати, само название пьесы тоже достаточно любопытно.
As You Like It произносится точно так же, как и название, образованное при перемене местами всего двух букв:
As You Lie, Kit (Как ты лжешь, Кит или Как ты лежишь, Кит)
Кит - уменьшительное имя Марло, часто встречающееся в литературе о нем.


И все-таки – как le reckoning появился в протоколе и почему? Это – отдельная тема. Здесь мы на некоторое время попрощаемся с Питером Буллом и дадим слово другому замечательному писателю и исследователю творчества Шекспира Алексу Джеку, автору книги «Гамлет – Кристофер Марло и Вильям Шекспир".

[Catriana]

Из книги Алекса Джека "Гамлет: Кристофер Марло и Вильям Шекспир"

Если представить себе, что смерть Марло была чем-то вроде «пьесы внутри пьесы», то официальный рапорт коронера о последнем дне Критофера Марло на земле напоминает старинное моралите. Свидетели его смерти – три проходимца (Ничего не вижу, Ничего не слышу, Ничего не скажу), его тело опознано благочестивой вдовой (Госпожа Добродетель), в состав жюри водят шестнадцать славных парней (Честный Том, Праведный Дик, Неподкупный Гарри и другие отличные парни), а следствие проводит королевский коронер (Лорд Правосудие). Для архиепископа и его клики представление выглядело как справедливое возмездие. Господь повернул руку, который нечестивец писал свои непотребства, против него самого.
Эта сцена напоминает пьесу внутри пьесы в «Гамлете», которому еще только предстоит быть написанным. Мог ли Марло, великолепный драматург, приложить руку к дептфордскому сценарию? Присутствовал ли он там вообще? Или он предпочел отплыть восвояси, взяв с собой копию Овидия, связку гусиных перьев и пачку табака?
Декорации в комнате – кровать, стол и скамейка – выглядят вполне подходящими. Как большинство елизаветинских драматургов, Марло был минималистом. Спектакли в театре шли без занавеса, поэтому любой предмет мог изменять свое назначение. Для этой постановки Марло тоже выбрал простые и незамысловатые декорации. Могла ли его смерть быть настолько же хорошей театральной инсценировкой, как и политической?
Одним из указаний на то, что убийство Марло могло быть подобием немой сцены из «Гамлета» - имя его убийцы Инграма Фрезера. «Инграм» - это синоним слова «невежество». Забавно, что в рапорте коронера Инграм называется по имени около полудюжины раз. Если заменить его имя на «невежество», мы получим очень любопытный текст:

«После обеда вышеупомянутое Невежество и вышеупомянутый Кристофер Марло заговорили и публично обменялись оскорбительными и угрожающими словами, потому что они не могли прийти к согласию об оплате количества пенсов, иначе говоря, о le reckynge... и внезапно вышеупомянутый Кристофер Марло набросился со спины на вышеупомянутое Невежество, выхватил у него нож, который увидел на спине вышеупомянутого Невежества, и нанес вышеупомянутым ножом вышеупомянутому Невежеству две раны на голове длиной два дюйма и глубиной четверть дюйма. И тогда вышеупомянутое Невежество, сидящее на вышеупомянутой скамье между вышеупомянутыми Николасом Скерзом и Робертом Поли, и не могущее никуда убежать, из страха быть убитым, ради защиты своей жизни и безопасности направило руку вышеупомянутого Кристофера Марло, в которой был вышеупомянутый нож, назад, поскольку вышеупомянутое Невежество не могло убежать от вышеупомянутого Кристофера Марло... И вышеупомянутые свидетели клянутся в том, что вышеупомянутое Невежество убило вышеупомянутого Кристофера Марло тридцатого мая...»
Любопытно, что в самых выразительных частях документа Инграм Фрезер выглядит как аллегорическая фигура. Если остроумец приложил свою руку к этому документу, то символическое значение имени – больше, чем простая случайность. Невежество было главным врагом священников-реформистов, и их проповеди против епископов были полны упоминаний о невежестве и безграмотности последних. Когда реформист Жиль Виджингтон был вызван на допрос к архиепископу в связи с делом об анонимных памфлетах, он отказался обвинять себя. «Я считаю настолько же противоестественным давать показания против себя самого, как и вонзить нож в свой собственный глаз. Это дело сомнительно и опасно, и поэтому я не буду обвинять ни себя, ни других. Судья наш небесный сказал своему апостолу: «Я выслушаю тебя, когда придут твои обвинители»». Кристофер отважно сражался с невежеством и утратил свое доброе имя, если не свою жизнь, в охоте на ведьм, развязанной епископом весной 1593 года. В пьесе «Мальтийский еврей» он писал: «Я считал религию детской игрушкой и не видел иного греха, кроме невежества». Моралите в Дептфорде говорит о том же. Когда пришли его обвинители, он театрально вонзил нож в глаз вместо того, чтобы обвинять себя, быть вздернутым на дыбу или оклеветать других.

Еще одна необычная конструкция, содержащаяся в рапорте, - слово «le recknynge». Это не французское слово, как можно было бы предположить, - это староанглийское слово, употребляемое в 14 веке. Почему это слово написано в официальном документе с французским артиклем? Как оно оказалось в латинском тексте? Чем больше я об этом размышлял, тем более загадочным мне это казалось. Меня удивляла фраза «количество пенсов», предшествующая «le recknynge». Reckoning – это и есть количество пенсов, официальная причина ссоры. А что, если «the reckoning», облаченный во французское платье, указывает на то, что и какое-то другое английское слово также нужно прочитать по-французски? Если мы прочитаем так «пенсы», мы получим значение «pensees» - мысли! Количество пенсов – это набор мыслей или доктрин. Voila! Не был ли весь конфликт между Витжифтом и Марло борьбой между доктринами – демократия против авторитарности, свобода против соглашательства?
Конечно, трудно представить, что даже такой мастер слова, как Марло, мог настолько хитроумно составить рапорт, особенно учитывая, под каким давлением он находился и насколько важно ему было ускользнуть, прежде чем его схватят, вздернут на дыбу, изувечат руку, которой он писал, выпотрошат его внутренности и четвертуют. К тому же в документе сказано не «пенсы» а denariorum. Вряд ли он мог писать в расчете на то, что рапорт переведут на английский к вящей радости читателей, знающих французский. Но, с другой стороны, denariorum было едва ли не самым популярным латинским словом, поскольку его первая буква d повсеместно употреблялась для обозначения пенсов. Упоминание в рапорте стоимости ножа – 12d или пенсов – усиливает эту аллюзию, хотя подобная идея скорее уместна в романах Агаты Кристи, чем в голове остроумца-шпиона эпохи Ренессанса. Тем не менее, это загадочное совпадение породило целый набор «reckonings» в произведениях Шекспира.
Необычное использование этого слова в рапорте может также указывать на то, что следует вспомнить все значения этого слова. Обычно в обсуждениях смерти Марло в него вкладывают значение «счет» или «сумма», как и следует из рапорта. Однако, у этого слова есть еще несколько значений. «Dead reckoning» означает плавание без карты – хороший символ происшествия в Дептфорде. Третий смысл относится к беременности, наподобие знаменитой строки Марло «Бесчисленные сокровища в маленькой комнате», намекающей на рождение Христа. Четвертый смысл – эротический и в этом смысле он встречается в комедиях Шекспира. Пятый смысл – теологический и относится к последнему Божьему суду. Архиепископ и его присные считали, что их суд – высокоморален и справедлив. Не в этом ли смысле Марло, играющий с Невежеством, пронзивший свой глаз и уносящий прочь сокровища, обратил их суд против них? И после его «смерти» из пепла возник Феникс под именем Шекспир.

[Catriana]

Алекс Джек, изучая три первых издания "Гамлета", сделал очень интересное открытие.

Эти три варианта - одна-единственная строка из моголога Призрака, рассказывающего Гамлету о своем убийстве.

Вот как звучали его слова в издании 1603 года:

O wicked will and gifts! That have the power

О, порочная воля и дары! Обладающие властью

А вот как выглядит та же строка в издании 1604 года:

O wicked wit, and giftes that have the power

О, порочная мудрость и дары, обладающие властью

И, наконец, Первое фолио - 1623 год:

Oh wicked Wit, and Gifts, that have the power

Фамилия зловещего архиепископа - Whitgift.
В 1602 году, в момент первого издания "Гамлета" он был еще жив, поэтому у автора не было возможности открыто назвать его имя. Через несколько месяцев после этого он умер, и после его смерти will превратилось в wit. В следующем издании, знаменитом Первом фолио, части его имени были написаны с заглавной буквы, чтобы сделать намек более ясным.

Далее Призрак говорит о том, как этот порочный человек соблазнил прежде добродетельную королеву. Он использует примерно те же слова, которые употребляли священники-реформисты, обвинявшие архиепископа в том, что он соблазнил королеву, подчинив ее своей власти.

Была ли между архиепископом и королевой также и физическая близость, а не только духовная? Это неизвестно, однако королева называла епископа "своим маленьким черным мужем" и восхищалась его мудростью и святостью. Перед смертью она позвала его, и он оставался с ней до конца.

[Catriana]

Вот гипотеза Алекса Джека о прототипах персонажей "Гамлета":

Гамлет - Марло в возрасте 29 лет, в момент, когда перед ним реально стал вопрос: "Быть или не быть".

Клавдий - архиепископ Витжифт, вливший яд своей лжи в ухо всего английского народа и соблазнивший когда-то свободолюбивую и добродетельную Елизавету на путь тирании, лжи и жестокости.

Гертруда - Елизавета, разрывающаяся между очарованием "маленького черного мужа" и верностью своим прежним идеалам и сторонникам.

Горацио - Вильям Шекспир, верный друг и "альтер-эго", которого умирающий Гамлет просит "поведать правду обо мне".

Полоний - лорд Барли.

Лаэрт - граф Эссекс, воспитанник лорда Барли, поднявший бунт портив королевы и сказавший перед казнью, что он прощает всех и просит у всех прощения.

Офелия - Арабелла Стюарт, принцесса, которая могла бы стать королевой (Елизавета рассматривала ее как возможную наследницу), но выбран был все-таки Иаков Стюарт, ее кузен. Она была романтичной и мечтательной девушкой, и есть веские основания предполагать, что Марло три года был ее наставником. Она разбиралась в травах, писала стихи о цветах, знала несколько языков - в том числе греческий и иврит. Она также была воспитанницей лорда Барли, как и Эссекс, и считала его своим братом. Ее очень жестко ограждали от всех возможных романтических увлечений, и она постоянно находилась в центре интриг. Это сводило ее с ума, и она писала королеве полубезумные письма, напоминающие речи Офелии. Когда королем стал Иаков, он продолжал следить за каждым ее шагом. В конце концов она тайно вышла замуж и попыталась сбежать, но была схвачена и брошена в Тауэр. Там она сошла с ума и умерла - возможно, покончила с собой. Ее похоронили ночью - тайно и поспешно. Возможно, в годы наставничества между Марло и Арабеллой вспыхнули романтические чувства, жстко пресеченные ее опекунами - ее бабушкой и лордом Барли. Обращение полония к Офелии о том, что принц Гамлет ей не пара, могут быть перевертышем - в жизни все было наоборот: Арабелла была принцессой, а Марло - простолюдином, поэтому брак был невозможен. Барли был прагматичным и цинчным политиком, и судьба Арабеллы была для него лишь картой в политичской игре Этим вполне может быть объяснено презрение Гамлета к Полонию и его гнев, направленый на Офелию - он не слишком понятен, если Гамлет выше Офелии по статусу, но вполне объясним, если в реальности все было наоборот. Возможно, Марло счел предательством и трусостью со стороны Арабеллы ее безволие и готовность быть игрушкой в руках расчетливого опекуна. Впрочем, это лишь догадки. Существует письмо бабушки Арабеллы к лорду Барли, где она пишет, что уволила наставника внучки по фамилии Марло, обучавшему ее прежде три года, т.к. они не сошлись по вопросу оплаты, и что он был очень недоволен тем, что ему не компенсиовали должным образом то, что он покинул университет. Возможно, это был однофамилец, однако в списках всех европейских университетов не нашлось больше ни одного Марло, покинувшего университет в том году, кроме Кристофера Марло. "Оплата" могла быть просто благовидным предлогом.

Розенкранц и Гильденстерн - либо двое помощников архепископа, либо два друга-предателя - Томас Кид и Ричард Бейнс.

Актер - знаменитый актер Эдвард Аллен, игравший главные роли в пьесах Марло и Шексира.

Фортинбрас - Иаков Первый.

Озрик - Роберт Сесил.

Призрак - отчасти Роберт Дадли (он был любовником Елизаветы 30 лет и умер от яда), отчасти призрак "древних английских вольностей".

Пират, спасший Гамлета, - либо Уолтер Рэли, либо дядя Энтони Марло, капитан, на корабле которого он отплыл из Англии.

Барнардо, Франциск и офицер - трое мнимых убийц. Офицер - Роберт Поли (он был "старшим по званию"). двое других - Инграм Фрезер и Нколас Скерз. Они участвовали в "убийстве" и поклялись сохранить тайну. Если же "убийство" было одновременно и инициацией, то оно вполне могло быть для них чем-то вроде "встречи с призраком", который может говорить лишь с Гамлетом и больше ни с кем.

Могильщик - сам автор через десять лет. Он "не лежит в своей могиле", он упоминает "шкуру кожевника, которой нужно девять лет, чтобы истлеть". Марло называли "кожевник" по ремеслу его отца, и "Гамлет" впервые был напечатан через девять лет после событий в Дептфорде. Он упоминает о том, что знал Йорика - значит, он бывал при дворе. Он сыплет латинскими выражниями и юридическими терминами - значит, он образован. Он иронизирует над тем, что "утопленица считается самоубийцей, если только она не утопилась в состоянии самозащиты" - слова бессмысленные, если не вспомнить о том, что Инграм Фрезер был признан невиновным в убийстве, поскольку действовал "в состоянии самозащиты". Наконец, их диалог с Гамлетом полон скрытого смысла:

Гамлет. Чья это могила, сэр?
Могильщик. Моя, сэр (поет): "а вот и еще кусок земли для встречи нашего гостя".
Гамлет. Я думаю, она вправду твоя, потому что ты liest in't (лежишь в ней - лжешь в ней).
Могильщик. Вы lie (лежите-лжете) не в ней, сэр, и поэтому она не Ваша. Что до меня, я не lie (лежу, лгу) в ней, и все же она моя.
Гамлет. Ты lie (лжешь, лежишь) в ней, потому что ты находишься в ней и говоришь, что она твоя - но она для мертвых, а не для quick (живых, шустрых), поэтому ты liest (лжешь, лежишь).
Могильщик. Эта quick lie (шустрая ложь, шустрое лежание, живая ложь, лежание заживо) снова перейдет от меня к вам.

Алекс рассматривает этот странный разговор так:

"Гамлет спрашивает, чья это могила, и то должен быть похоронен в ней? Могильщик отвечат, что это его могила, но, повторяя припев о куске земли для встречи гостя, дает понять, что эта могила больше подходит для его гостя Гамлета, намекая на его скорую смерть.
Принц отвечает, что эта могила действительно принадлежит могильщику, но тот лжет или придуривается, потому что он не занимает эту могилу. Снова отвечая, что это не могила Гамлета, могильщик доказывает это слишком настойчиво, шутливо замечая, что, поскольку он не лжет, эта могила предназначена для него.
Используя игру слов, принц соглашается, что могила хоть и предназначена для могильщика, но тот никогда не будет лежать в ней, потому что он слишком "живой" и "шустрый". Подразумевается, что если бы могильщик был медлительным тугодумом, он бы уже был мертв и погребен. В завершение, подобно мастеру дзен, пробуждающему в ученике сатори, или внезапное просветление, могильщик мудро замечает, что его молчание ("шустрая ложь", она же "лежание заживо") спасло ему жизнь и предлагает Гамлету поступить таким же образом - "quick lie перейдет от меня к Вам".
Итак, возникает вопрос: кто же одновременно и лежит и не лежит в могиле? В свете диалога у нас есть два кандидата: могильщик и Гамлет. Но кто такой могильщик? Он говорит нам, что работает здесь с детства уже тридцать лет. Если предположить, что он начал работу, когда ему было около десяти лет, то сейчас ему примерно сорок. Он также говорит, что начал работу в тот день, когда родился Гамлет. Итак, Гамлету сейчас около тридцати, и он на десять лет моложе могильщика. Марло был "похоронен", когда ему было около тридцати лет. "Гамлет" был опубликован десять лет спустя. Argal, как мог бы сказать могильщик, он являет собой замаскированного старшего Марло - истинного автора пьесы. Он писатель, который должен лежать в своей могиле, но не лежит. Принц, в свою очередь, представляет собой молодого Марло в момент его приближения к "смерти".
Беседу в этой сцене можно расссатривать как внутренний монолог между Марло - автором "Гамлета" - и самим собой на десять лет младше - тем, кто послужил прототипом для Гамлета. Эта сцена - разрыв в ткани повествования, диалектическая словесная игра, самоосознание, возведенное в н-ую степень. Подобно мудрому могильщику, вся пьеса извлекает прошлое из-под земли, освещая некоторые события жизни и "смерти" истинного автора".

От себя добавлю: отсюда и двойственность, загадочность и и некая призрачность и неуловимость: вроде бы Гамлет - портрет автора, а вроде бы и не совсем. Если это портрет автора в прошлом, описанный из будущего, в котором он видел все уже совершенно иначе - более зрело, более мудро, более глубоко - то именно это переключение и создает эту ни с чем несравнимую атмосферу реальности-игры-тайны.

Есть также предположение о прототипе Йорика, но это отдельная история. В 80-е годы был некий остроумец, скрывавшийся под псевдонимом Мартин Марпрелат, и написавший семь блестящих сатирических памфлетов против архиепископа. Его так никогда не нашли и псевдоним не раскрыли. Алекс предполагет, что Марло и был этим самым Мартином Марпрелатом, остроумцем и шутом, и что он похоронил эту свою ипостась, когда шпионы подолбрались к нему слишком близко. Это могло быть тоже связано со смертью Роберта Дадли, так как есть основания предполагать, что памфлеты были отпечатаны на его средства и, возможно даже, в его поместье. Мартин Марпрелат написал памфлеты в течение года - в 1588-1589 году, после чего исчез. К моменту "смерти" Марло он был мертв уже четыре года, к моменту издания "Гамлета" - четырнадцать лет. Воспоминания о Йорике может быть данью Марло своим друзьям и единомышленникам, погибшим от рук архиепископа.

И наконец - после сцены с Йориком могильщика больше не видно и не слышно. Нет ни одной ремарки о том, что он уходит со сцены - он словно скрывается на задний план и оттуда наблюдает за развитием событий. Нито не видел его и не слышал, кроме Гамлета и Горацио, для всех остальных он незаметен. Он - единственный достойный собеседник Гамлета, и после разговора, в котором он протянул руку себе-прошлому, чтобы показать будущее и помочь пройти по грани между бытием и небытием, он снова превращается из героя в автора, невидимого для актеров, но не для аудитории.

[Catriana]

Итак, вот донос Ричарда Бейнса, поступивший в канцелярию Роберта Сесила за три дня до событий в Дептфорде.

С какими чувствами он писал этот донос? Был ли он искренне уверен в том, что делает достойное дело, спасая добрых христиан от богохульника и нечестивца? Дейстовал ли он из мести? Или был платным информатором? Или в нем сочетались все три мотива - религиозный пыл, мстительность и желание получить награду? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем об этом.

"Записка, излагающая мнение некоего Кристофера Марло касательно его кощунственных суждений о религии и насмешек над словом Божьим.

О том, что индусы и многие древние авторы писали, что мир существовал уже 16 000 лет назад, в то время как доказано, что Адам жил 6000 лет назад.

Он утверждал, что Моисей был просто фокусником, и что Хэриот, один из людей сэра Уолтера Рэли, способен на большее.

Что Моисей 40 лет водил людей по пустыне (которую можно было перейти меньше чем за год) для того, чтобы те, кто знали правду о его трюках, умерли, и в сердца людей навеки вселилось суеверие.

Что религии созданы лишь для того, чтобы держать людей в страхе.

Что Моисею было легко заморочить головы простым и невежественным иудеям, используя искусства, которым он научился в Египте.

Что Христос был бастардом, а его мать – проституткой.

Что он был сыном плотника, и если евреи, среди которых он жил, распяли его, то потому, что они лучше знали, кто он такой и откуда он взялся.

Что Христос больше заслуживал смерти, чем Варрава, и что евреи сделали правильный выбор, несмотря на то, что Варрава был вором и убийцей.

Что если и существует хорошая религия, то это религия папистов, потому что их богослужения – прекрасные церемонии, с возвышенной мессой, органом, певцами и так далее. И что все протестанты – лицемерные ослы.

Что если бы он решил создать новую религию, то он бы написал более прекрасную и совершенную книгу, чем Евангелия, которые написаны из рук вон плохо.

Что самаритянка и ее сестра были шлюхами, и Христос прекрасно об этом знал.

Что евангелист Иоанн был любовником Христа и постоянно лежал на его груди, и что Христос использовал его для совершения содомского греха.

Что те, кто не любит табака и мальчиков – просто дураки.

Что все апостолы были рыбаками и простыми необразованными людьми, не обладавшими ни мудростью, ни другими достоинствами, и единственным образованным человеком среди них был апостол Павел, но он был трусом, призывавшим людей подчиняться властям вопреки своей совести.

Что он имеет такое же право чеканить монету, как и английская королева, и что он познакомился в тюрьме с одним парнем, весьма опытным в искусстве смешивания металлов, и кое-чему научился у него, и что он умеет с помощью штампа чеканить французские кроны, пистоли и английские шиллинги.

Что если бы Христос хотел внушить к причастию больше почтения и вызывать больше восхищение, ему бы слдовало устроить его с помощью трубочного табака.

Что архангел Гавриил был сводником, потому что принес Марии послание от святого духа.

Что некий Ричард Чолмли сознался, что доводы Марло убедили его стать атеистом.

Все это, а также многое другое подтверждено честными свидетелями, утверждающими, что Марло действительно публично высказывал такие мысли, и что он вел подобные беседы не только с ними – в какой бы компании он ни оказался, он склонял людей к атеизму, убеждая их не бояться сказочных пугал и страшилищ, и хулил Господа и его служителей, и я, Ричард Бейнс, подтверждаю это как своей клятвой, так и свидетельством множества честных людей. И чуть ли не любой из тех, с кем он когда-либо беседовал, подтвердит то же самое. И я думаю, что все христиане согласятся с тем, что рот такого опасного человека следует заткнуть. Он также говорил, что нашел в Писании множество нелепостей и противоречий, которые он показывал многим знатным людям, чьи имена будут названы в свое время. Когда начнется следствие по этому делу, свидетели будут представлены.

Ричард Бейнс"

[Catriana]

«Профессор Алистер Фаулер, один из ведущих специалистов по нумерологии в литературе, подчеркивает важность числового символизма во времена Шекспира. Расцвет моды на сонеты пришелся на 1580-1590-е гг. и тогда числовые структуры в сложении сонетов достигли высочайшего уровня. Фаулер говорит, что самые сложные формальные структуры принадлежат Шекспиру и Спенсеру.

Фаулер показал, что порядок сонетов Шекспира не случаен, а тщательно и скрупулезно продуман.
Во-первых, среди сонетов есть три «неправильных». В одном из 15 строк (99), в другом – 12 (126), а в третьем (145) строки гораздо короче, чем во всех остальных. Фаулер нзвал эти сонеты «кодой».

Кроме того, внимание Фаулера привлек сонет 136.

Among a number one is reckon'd none:
Then in the number let me pass untold,

Вычтя 1 из общего числа сонетов – 154, мы получим 153. Это очень важное число. В Новом Завете именно таково число рыб, пойманных учениками Христа.
Это число комментировали многие - от Августина, до известного итальянского нумеролога Пьетро Бонго – и все соглашались с тем, что это число означает «возрождение к вечной жизни», Фаулер заметил, что это т.наз. «Треугольное число», являющееся суммой всех чисел от 1 до 17. Графически можно представить его как равносторонний треугольник, состоящий из «слоев» – его основание составляют числа от 1 до 17, второй слой – 18-34, и т.д. Это очень примечательно в связи с «соетами», поскольку первые 17 сонетов составляют некую отдельную группу.
Расположив сонеты по эому принципу, Фаулер заметил, что все сонеты «коды» оказались на левой стороне пирамиды точно с краю, образуя вершины треугольников, состоящих соответственно из 10, 28 и 55 цифр. Это важные цифры . 10 – число Сефирот и символ божественного творения, 28 – число дней лунного месяца, а также сонетов, посвященных темной леди, 55 – не только «треугольное», но и «пирамидальное» число – являющееся одновременно суммой кака последовательности числе, так и их квадратов

Можно обнаружить намек на треугольную и пирамидальную структуру сонетов в сонете 123:

No, Time, thou shalt hot boast that I do change:
Thy pyramids built up with newer might
Стоит также отметить, что 1, 2, 3 – первые треугольные числа.

Фаулер пишет:

«Пирамидальные числа ясно показывают, что Шекспир создал сонеты как некий монумент. Прочнейшая из всех форм, пирамида наиболее совершенным образом воплощает древнюю мысль о поэзии как о памятнике»,

Эта концепция находит отражение в самих сонетах:

55
Not marble, nor the gilded monuments
Of princes, shall outlive this powerful rhyme;
81
When you entombed in men's eyes shall lie.
Your monument shall be my gentle verse,
107
And thou in this shalt find thy monument,
When tyrants' crests and tombs of brass are spent.

Еще один паттерн, обнаруженный Фаулером – разделение сонетов на три года по 52 недели. В сонете 52 говорится про «Долгий год», а в сонете 104 автор говорит, что прошло три года со дня встречи с любимым. Остается лишь 50 сонетов – однако в издании Томаса Торпа после сонета 126 следуют две строки многоточий. Если предположоить, что они символизируют пропущенные сонеты, то мы получаем число 156 – три года по 52 недели.

Рассмотрим теперь числовые соответствия между сонетами и Великой Пирамидой Хеопса.

154=7х22. Это – отношение высоты пирамиды к половине ее периметра. Разделив 22 на 7, мы получаем число Пи. Таким образом, если мы опишем круг, радиусом которого будет высота пирамиды, мы получим окружность, равную периметру ее основания. Площадь такого круга с радиусом 7 равно 154. Такова ж сумма площадей 4-х треугольников, высота которых равна 7, а основание – 11. Таким образом, в пропорциях великой пирамиды заложено нечто вроде квадратуры круга.
Число 153 также связано с важными числовыми характеристиками пирамиды. Внутренние помещения пирамиды спроектированы и построены с высочайшей степенью точности. Самое большое помещение внутри пирамиды называется Великая Галерея. Высота галереи – 153 фута.
кроме того, количество рядов каменной кладки от пола до потолка Королевского Зала – также 153.

Кроме того, высота пирамиды – 280 локтей – разделена границей на две части: 153 и 127.
Число 153 было очень важно для строителей пирамиды.
Этот число встречается в «Египетской книге мертвых» в главах «О том, как избежать сетей», и «О том, как избежать ловца рыб», а в комментарии сказано, что, если прочитать эти главы в день рождения Осириса, то умерший обретет вечную жизнь и больше не умрет. Если вспомнить 153 рыбы в Новом Завете, то перед нами либо одно из самых поразительных совпадений, либо – указание на тайное учение христианства, заимствованное у Древнего Египта.
Деление высоты Королевского Зала в пропорциях 153:127 вновь возвращает нас к сонетам, поскольку группа сонетов, посвященных темной леди, начинается с сонета 127. Это – женское, или лунное, число. В храме Дианы в Эфесе было ровно 127 колонн.

Брак между мужским началом, символизируемым числом 153, и женским, символизируемым 127, означал космическую гармонию.

Если наши предположения о связях между сонетами и пирамидой вены, то темная леди – не только конкретная женщина – она является символом Темной Богини, Дианы, Исиды, Гекаты.

Еще одну связь между сонетами и пирамидой обнаружил Джон Митчелл в книге «Взгляд через Атлантиду». Он заметил, что высота пирамиды 280 локтей=56х5=5х(55+1). В настоящее время высота пирамиды – 55х5, потому что в ней недостает вершины. Высота недостающей части =5 (вспомним незавершенный труд Хирама).

а теперь обратим внимание на сонеты 55 и 56:
55
Not marble, nor the gilded monuments
Of princes, shall outlive this powerful rhyme;
But you shall shine more bright in these contents
Than unswept stone besmear'd with sluttish time.
When wasteful war shall statues overturn,
And broils root out the work of masonry,


56

Sweet love, renew thy force; be it not said
Thy edge should blunter be than appetite,
Which but to-day by feeding is allay'd,
To-morrow sharpen'd in his former might:


Восстановление вершины в масонской символике означало духовное возрождение.
55 и 56 строка сонетов тоже очень интересны:

Thy unused beauty must be tomb'd with thee,
Which, used, lives th' executor to be.

Слова «unused» и «used» в контексте пирамиды говорят о незавершенности и завершенности, о неполноте и полноте, об ограниченности одинокого эго и безграничности подлинного духа.
Внутри пирамиды также присутствуют числа 55-56. Внутри большой галереи расположены 28 пар наклоны отверстий – иначе говоря, 56. Однако одно из них пропущено из-за того, что на его месте находится тоннель. Таким образом, их всего 55.

В структуре сонетов есть еще одна замечательная особенность, которую Фаулер почему-то не заметил. Сонет, расположенный в центре пирамиды . – это сонет 113.

Since I left you, mine eye is in my mind;
And that which governs me to go about
Doth part his function and is partly blind,
Seems seeing, but effectually is out;

Это прекрасное описание глаза Гора. В египетском мифе рассказывается, что Сет в драке выбил Гору глазу, позже восстановленный Исидой. Некоторое время Гор оставался полуслепым – это символизирует старение и уменьшение Луны. Этот глаз масоны также называют «Всевидящим Оком» Глаз в центре пирамиды – один из древнейших масонских символов, и мы можем его увидеть на Великой Американской Печати.

В каббале также есть упоминание о всевидящем оке, связанное с числом 113. В «Книге Зогар» описан глаз Древнейшего и Святейшего. Это описание начинается со 113 строки и звучит так: «Глаза на голове Древнейшего и Святейшего – это два в одном, они всегда остаются видящими и никогда не засыпают»,

Интересно также, что сонет 9, расположенный в центре основания треугольнике, говорит о «wet a widow's eye». Исида была вдовой Осириса. Если мы представим себе, что сонеты представляют собой не просто пирамиду, а звезду Соломона, состоящую из двух треугольников (мужского и женского), то 9-й сонет окажется на вершине женского треугольника, связанного с водой.

Сонет 154, расположенный на вершине, говорит о соединении огня и воды, т.е. о «химической свадьбе»

Came there for cure, and this by that I prove,
Love's fire heats water, water cools not love».

Что касается сонета 126, предшествующего 28 сонетам, посвященным темной леди, - в нем 12 строк, и он говорит о природе-повелительнице

О thou, my lovely boy, who in thy power
Dost hold Time's fickle glass, his sickle, hour;
Who hast by waning grown, and therein show'st
Thy lovers withering as thy sweet self grow'st;
If Nature, sovereign mistress over wrack,
As thou goest onwards, still will pluck thee back,
She keeps thee to this purpose, that her skill
May time disgrace and wretched minutes kill.
Yet fear her, О thou minion of her pleasure!
She may detain, but not still keep, her treasure:
Her audit, though delay'd, answer'd must be,
And her quietus is to render thee.

После этого сонета в издании Томаса Торпа было две строчки многоточий

Итак, Марло был «убит» 30 мая – в день ежегодного праздника, посвященного Гекате, богине тьмы. Через 14 дней в продаже появилась поэма «Венера и Адонис». Описание смерти Марло очень похоже на описание смерти Хирама Абифа, ставшей прототипом масонского ритуала инициации – символической смерти и возрождения.

Сама легенда о Хираме, в свою очередь, связана с легендой о смерти Осириса и воскрешении его Исидой на 14-й день. Исиду иногда изображали в виде «темной богини».
Количество сонетов, посвященных темной леди – 14х2=28, что равно количеству дней лунного месяца.

[Catriana]

Таро.

Не знаю, рассматривал ли кто-либо скрытые намеки на символы Таро в произведениях Шекспира. меня на эту мысль навел анализ «Гамлета», сделанный Алексом Джеком, в частности, его интерпретация яда, влитого в ухо королю, как ядовитой лжи, отравившей всю Британию, отравленной чаши – как символ оскверненной религии, яда, заменившего жемчужину, - как символ убийственной подделки, заменившей истинные духовные ценности, отравленного меча – как подавленной свободы мыслей, слов и диспутов (последние в то время часто сравнивались с поединками, и один из противников архиепископа предлагал ему сразиться «мечами наших языков»).
Итак, отравленный меч, чаша – и, разумеется, власть, т.е. скипетр.

Но позвольте, подумала я – ведь это же арканы Таро! Жезлы, чаши, мечи – это огонь, вода, воздух. Остаются диски, они же земля.

Думаю, не нужно напоминать, каким образом в «Гамлете» присутствует земля. Но при чем здесь диски (они же монеты)?
Тогда мне вспомнился эпизод во Флюшинге, когда Бейнс пытался обвинить Марло в изготовлении фальшивых денег позже он повторил то же самое обвинение в воем последнем доносе). Оно звучит так: «Марло утверждал, что имеет такое же право чеканить монету, как и королева Англии».
Итак, все фальшиво и отравлено – власть, вера, мысль. Жезлы, чаши, мечи. Огонь, вода, воздух. Значит, можно изготавливать фальшивые диски – монеты. И скрыться под землю.
Гамлет хотел раскрыть пробудить совесть матери, раскрыв перед ней картину ее падения. Может быть, Марло тоже хотел достучаться до совести королевы, которой он семь лет служил верой и правдой, рискуя жизнью и прославляя ее имя и царствование? Может быть, слова о фальшивых монетах было криком отчаяния, последней попыткой напомнить о том, в какую тотальную фальшь погрузились огонь, вода и воздух любимой Англии? Может быть, его уход в небытие был не только вынужденным, но и отчасти добровольным?

Кощунственный и нечестивый союз между государством и церковью наполнил ядом душу Англии. Огонь, вода и воздух отравлены – лишь земля остается чиста. могильщик-шут-автор- Марло-десять лет-спустя, обвиненный фальшивым учеником в изготовлении фальшивых монет, ее охраняет.

Еще раз вспомним о сонетах. Если две опущенные строки символизируют два пропущенных сонета, то число 156 – не только количество недель в трех годах, но и количество карт в двух колодах Таро. 78х2=156=14х4+22

14 – половина лунного месяца, количество дней между смертью Марло и рождением Шекспира и количество дней, поведенных Осирисом и матером Хирамом в царстве мертвых.

4 – 4 элемента.

22 –количество Старших Арканов. Среди них действительно есть одна карта, которая может быть 'reckoned none' – Аркан 0 или Шут (безумец, странник), воплощающий две 'mightiest opposites' («Гамлет»), доступных человеческому сознанию: Мудрость и Безумие, Мощь и Слабость, Богатство и Нищету.

Все это вполне может быть просто фантазией. А могут быть и чем-то вроде гигантского гипертекста, достойного обрамления для грандиозного мира Шекспира.

[Catriana]

Есть ли у нас причины предполагать, что пирамидальная структура «Сонетов» была задумана автором намеренно?
1. В сонетах говорится о монументе и о пирамиде.
2. В одной из версий легенды о Хираме сказано, что на его могиле была воздвигнута пирамида.
3. Посвящение к «Сонетам» оформлено в виде трех перевернутых букв V.
4. При буквальной интерпретации строк 8-10 в сонете 136 мы отбрасываем один сонет, и тогда остается треугольное число 153, играющее важную роль как в египетской пирамиде и книге мертвых, так и в Новом Завете и символизирующее возрождение – одну из важнейших тем в «сонетах».
5. Число сонетов, посвященных темной леди, равно числу дней лунного месяца. Они начинаются с сонета 127 – это «женское» число встречается в структуре пирамиды, как и «мужское» число 153.

6. Сонет 126, предваряющий группу сонетов, посвященных темной леди, - вообще не сонет, он состоит из 12 строк, рифмующихся попарно, и за ним следуют две пустые строки. 12 – одно из самых известных «священных» чисел. Сам сонет говорит о природе (богине?), н вопросы которой должен ответить «прекрасный юноша». Пустые строки могут означать провал между жизнью и смертью и безмолвие перед входом в храм темной богини, несущей свет и обладающей тремя ликами. Если мы отбросим сонет 136, останется 27 сонетов (3х3х3).

Мне представляется, что это достаточные причины для того, чтобы расположить сонеты в форме пирамиды и посмотреть на результат.
Что же мы видим? В центре пирамиды оказывается сонет 113, рассказывающий о двух глазах – утраченном материальном и оставшемся духовном. Заменив сонет изображением глаза, мы получим древний символ – глаз внутри треугольника. Сам сонет напоминает о глазе Гора и расположен в центре строки 9.

А строка 113 – это первая строка сонета 9! В ней говорится про «влажный глаз вдовы». Исида была вдовой, как и мать Хирама (его называли «сын вдовы»)
Сонет 154 расположен точно над ними, на вершине пирамиды, и в нем говорится о соединении огня и воды – иными словами, о «химической свадьбе» розенкрейцеров. Кстати, одним из важных ритуалов китайской чайной церемонии является соединение мастером холодной и горячей воды. Это называется «водной свадьбой» и символизирует соединение Инь-Ян.
Кроме того, мы можем обнаружить также крест внутри пирамиды. Его вертикаль образована сонетами 9, 113 и 145, а горизонталь проходит через центр. Сонет 112 ("None else to me, nor I to none alive") напоминает о призыве Павла умереть для мира, как и слова Иисуса о том, что он мертв для всех кроме любящих его.

А в сонете 114 ("And to his palate doth prepare the cup:

If it be poison'd, 'tis the lesser sin.")
автор вспоминает про Гефсиманский сад. Кстати, Алекс Джек заметил, что описание последнего дня жизни Марло также напоминает о тайной вечере – совместная трапеза, прогулка по саду, беседа и трагический конец.
Сонеты 55 и 56 расположены точно в центре 4 строки, а строки 55 и 56 завершают 4 сонет.

4 – число, символизирующее крест, а также количество ворот Храма Соломона, через которые вошли Хирам и трое его убийц. Кроме того, 56=14х4.
Звезда Соломона состоит из двух треугольников – мужского и женского, Ян-Инь.
В сонете 14 (12х12) говорится о "two spirits" - "man right fair" and "woman, colour'd
ill".
Ян описывается как мужское, светлое и сухое начало, Инь – как женское, темное и влажное – подобно «влажному лазу вдовы», о котором сказано в сонете, расположенном в вершине нижнего, женского треугольника.

Итак, мы видим два уровня описания.
Первый уровень предназначен для обычного «смертного» глаза, второй – для бессмертного и духовного

Первый уровень:
1. 20-30 мая 1593 года. Арест Марло, взятие на поруки, доносчики и лжесвидетели, отчет о смерти от удара в глаз в присутствии трех свидетелей, похороны в безымянной могиле, шквал грязи и клеветы.
2. Сонеты были напечатаны 20 мая, в них говорится об аресте, взятии на поруке, доносчике и лжесвидетеле, о смерти от ножа, о вульгарном скандале, наложившем печать на лоб, о потере глаза, безымянной могиле, клевете и ссылке.
Второй уровень:
1. Легенда о Хираме («сыне вдовы»), убитом тремя подлыми учениками и похороненном в безымянной могиле (согласно некоторым версиям, Хирам был убит ударом в лоб, согласно другим – в правый лаз). Посвящение третьей степени, в которой участники играли роли убийц. После «смерти» на инициируемого надевали белую одежду и помещали в могилу, где он созерцал череп (сцена с могильщиком в «Гамлете»?) Хирам был строителем Храма Соломона. Эзотерическая интерпретация этого символа – создание внутреннего, бессмертного Храма, который должен быть прочнее камня. После смерти мастера Священное Слово было утеряно. Согласно некоторым версиям, Хирам воскрес через три дня, согласно другим – через 14.
2. Сонеты, в которых сказано о смерти, возрождении, вдове, богине, обретении внутреннего видения, создании бессмертного монумента Слова, которому суждено пережить мрамор, медь и тиранов.

Шекспир, «потрясающий копьем», появился через 14 дней после смерти Марло и через 12 дней после его похорон (кстати, о сонете 126).

Отредактированный вариант доноса Бейнса , в котором фигурировали « iij dayes», появились 2 июня, через 3 дня после событий в Дептфорде.

[Catriana]

Был ли Шекспир масоном?
Что нам известно об этом?

1. Многочисленные изложения легенды о Хираме встречаются у масонов. Именно они выбрали ее в качества сценария для ритуала посвящения в мастера.
2. Как минимум, четыре автора утверждают, что произведения Шекспира наполнены масонской символикой.
- http://www.disinfo.com/site/displayarticle7221.html;

- http://www.sirbacon.org/hiramlegend.htm;

- http://www.sirbacon.org/Dawkinsfrmsnry.htm;

- http://www.masoncode.com/;

Иными словами, масоны сами утверждают, что Шекспир был одним из них, а Альфред Додд даже уверяет, что именно он создал ритуал посвящения в мастера 3 степени. Самое интересное, что он отводит роль Шекспира Френсису Бэкону, как и Питер Даукинс, написавший статью о том, что в «Макбете» излагается легенда о смерти Хирама. Их свидетельство тем более ценно, что они никак не заинтересованы в кандидатуре Марло и не сопоставляют легенду и ритуал с его смертью.

Насколько можно им доверять? Я этого не знаю. Либо они говорят правду, либо существовали другие эзотерические и оккультные общества вроде «Школы ночи», чьи ритуалы и традиции масоны позаимствовали и позже стали приписывать себе. Возможно, некоторые участники «школы ночи» одновременно были и масонами.

В любом случае известны два факта:

Марло был участником по крайней мере одной эзотерической группы.
Первое известное описание легенды о смерти Хирама содержится в отчете коронера Денби!

Вот также очень любопытный текст, рассказывающий о «Школе ночи»:
http://www.montana.edu/corona/4/school.html. В нем автор говорит о том, что множество мыслей и идей, встречающихся в творчестве Шекспира, обсуждались участниками «Школы ночи». Не существует ни одного документа, в котором были бы упомянуты какие-либо связи Шекспира со «Школой ночи» или ее участниками.

Возможно, все вышеописанное – просто случайные совпадения. Однако, тем не менее, они вполне удовлетворяют требованиям, предъявляемым к гипотезе: внутренней непротиворечивости, способности объяснить все известные факты, не порождая при этом новых неразрешимых вопросов.
Поэтому вполне легитимно принять эту гипотезу в качестве предпосылки к дальнейшим исследованиям в этом направлении, не говоря уже о том, что объем этого описания не позволил мне упомянуть лишь основные известные мне факты.



В каком направлении могут вестись исследования?

Во-первых, в изучении итальянских архивов – особенно в Вероне, Венеции и Мантуе.
Во-вторых... Это вполне осуществимо, но я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь сделает это – разве что найдется миллионер-энтузиаст вроде Калвина Хоффмана. Нужно вскрыть общую могилу в северной части кладбища в Дептфорде и найти в ней скелет с пробитым изуродованным глазом. Затем нужно вскрыть могилу Кэтрин Артур, матери Марло, и с помощью хромосомного анализа сравнить ДНК обоих скелетов. Если они окажутся кровными родственниками – значит, в Дептфорде похоронен Марло. Если нет – значит, там похоронен кто-то другой
А пока тайна остается тайной, позволю себе напоследок чуть-чуть пофантазировать.

Одна из моих любимейших пьес – «Фауст» Марло. Достаточно прочитать эту пьесу, чтобы понять, каким омерзительным и бессмысленным вздором были обвинения Марло в кощунстве и циничном богохульстве. Если бы Достоевский знал английский язык, я бы предположила, что именно Фауст вдохновил его на образ Ивана Карамазова (возможно, впрочем, что он читал его в переводе). Нигде, кроме «Братьев Карамазовых», я не встречала больше такого потрясающего описания духовной борьбы между жаждой тайного знания, дающего силу и могущество, желанием испытать все земные радости – и ощущением бездны и духовной смерти. Фауст отчаянно мечется между Богом и Дьяволом, надеясь на спасение и отвергая его, и в конце концов он делает выбор – он не в силах отказаться от эго и поэтому теряет душу.

Тот, кто сумел описать это с такой силой и страстью, должен был пройти через эту страшную и мучительную борьбу. И в тот момент, когда он достиг знания, славы и тайной власти, он оказался на пороге ада в образе «Звездной Палаты», и черти в лице архиепископа и его клики уже готовили крюки и дыбу. Быть или не быть? Сохранить свою личность и с ней шагнуть в этот ад – или утратить ее и уйти в неизвестность?
И тогда он делает выбор – освободиться от доктора Фауста. Подобно мастеру из суфийской притчи, подсунувшему Иблису, повелителю мертвых, искусно изготовленную куклу взамен живой дочери-души, он подсовывает чертям свою прежнюю личность. Теперь он больше не Кристофер Марло – он странник с новым именем, новой личностью, новой судьбой, прошедший через смерть и возрождение, бесправный шут – и Великий Мастер. И взамен на утраченную личность он получил новый, недоступный прежде дар – дар создать бессмертный храм поэзии, которая будет жить до тех пор, пока не умолкнет последний живущий на земле, и переживет всех земных властителей, королей и тиранов.