Сказки, рассказы, притчи и повести.

[zinman]

fantaghiro78, Спасибо за полученное удовольствие

[VaSSaD]

fantaghiro78

Браво, очередной раз порадовала!!!

[VaSSaD]

Требуются программистки.

Нечто подобное я слышал от своей знакомой, которая в очередной раз оказалась на пособии по безработице. Что делать, встал перед ней нелегкий вопрос? Пойти на какие-нибудь курсы?
И она заканчивает курсы программистов!!!
Что теперь делать??? Где искать работу???
И тут, как в сказке, она натыкается на объявление в газете: "Срочно требуются программистки... Высокие заработки для подходящих..." Почему именно "Программистки" у нее не зародилось сомнение и она с чувством преисполненного долга направилась по указанному адресу. В офисе на первом этаже она заполнила анкету, прошла собеседование с менеджером и ее сопроводили к месту будущей трудовой деятельности, сказав, что дальнейшие инструкции она получит на месте...
Ее провели на второй этаж, вход в который закрывала внушительная бронированная дверь с горилообразным охранником, который мог преградить путь не хуже двери...
Ваша задача, начала миловидная инструктор, находится в постоянном онлайне с позвонившим
клиентом и удерживать его на проводе максимально возможное время рассказывая ему небылицы из своей сексуальной жизни, а особые бонусы Вы получите, если клиент перейдет на контакт через веб-камеру... И только тут она обратила внимание на тот факт, что за ширмами сидят программистки в пеньюарах или кружевном нижнем белье и с наушниками на головах...
Когда моя знакомая уносила ноги ей напомнили, что она подписала договор о секретности...
Такая вот веселая история про программисток!

[fantaghiro78]

Любовь и теория вероятности

Вопрос мужчине:
- Какой шанс, что вы выйдете на красную площадь и встретите динозавра?
- Один к миллиарду.
Вопрос женщине:
- Какой шанс, что вы выйдете на красную площадь и встретите динозавра?
- 50 на 50.
- То есть как это?
- Или встречу, или не встречу.

Благочестивые синьоры! Эту поучительную историю я написала для вас, дабы вы узнали еще один способ
отбить у девушки охоту иметь с вами дело.
Итак, дело было в конце прошлого века. Представте себе картину:
Март.Утро.Университетский кампус. Полупустая кафетерия. За столиком на освещенной солцем веранде
сидит молодая девушка, и сосредоточенно переводит текст с итальянского, периодически подкрепляя силы круасаном и горячим шоколадом. Неподалеку собралась компания ребят. Они пили кофе, болтали и кидали заинтересованные взгляды на юную синьорину, которая была настолько поглощена текстом, круасаном и шоколадом, что даже не заметила, как один из молодых людей, задетый полным отсутствием внимания с ее стороны, вырос перед ней, как из под земли.
Золотистая прядь волос упала на страницу. Девушка , вздохнув, откинула за плечо досадную помеху, подняла глаза и встретилась взглядом с симпатичным брюнетом, невысоким, но ладно сложеным - в общем, мужчиной ее мечты. Решив, что грезит наяву, крепко зажмурилась и вновь открыла глаза. Видение не исчезло. Оно стояло перед ней и улыбалось, демонстрируя все
32 великолепных зуба. Девушка слабо улыбнулась в ответ.
-Ciao, signorina. Бархатным голосом пропел Мужчина ее мечты.
-Ciao...-прошептала синьорина. Боже, он еще и итальянец!. В душе ее зазвучали фанфары .Италия, Венеция,гондолы,
баркаролы под луной. Mamma mia!.
Мужчина ее мечты, ободреный произведенным впечатлением, толкнул пышную речь на итальянском.
И тут то наша героиня помрачнела. Чертова дюжина уроков итальянского и здравый смысл подсказали ей, что он несет ахинею на неизвестном науке языке. С каждым новым словом фанфары в ее душе звучали все глуше. Самозванец! Да как он посмел так сыграть на ее чувствах! Неужели он мог подумать, что притворившись иностранцем, завоюет ее сердце? Вообще то у него были все основания так думать...но все равно! Она ему сейчас покажет!. Дождавшись, пока
красноречие Мужчины уже не ее мечты иссякло, она улыбнулась ему своей самой обольстительной улыбкой и произнесла мягким и нежным, с небольшой хрипотцой после недавней простуды голосом:
-Come ti chiami? (Как тебя зовут). Казалось, разверзнись перед ним земья, или обратись девушка в старую горгулью с Собора Парижской Богоматери, и то он был бы меньше поражен. О ты, теория вероятности, В какие жестокие игры ты с нами играешь!! Ну где твой практически нулевой шанс,
что первая попавшаяся девушка знает итальянский? Или женщины таки правы, когда говорят, что шанс один к двум, либо знает, либо нет?
Бедняга беспомощно огляделся, в поисках спасения. Спасение не пришло. И он решил сыграть ва -банк. Призвав все свое мужество, он облизнул пересохшие губы и промолвил "Si" (то бишь "да").
Мстительная синьорина решила его добить и сказала:
-Sei stronzo? (Ты нехорошее слово, что-то вроде козла или засранца?). Слово "stronzo", впрочем, как и другие итальянские нехорошие слова и выражения онa выучила в ульпане от приятельницы-итальянки.
Осмелев, парень радостно отозвался:
-Si, si!
И тут пробил звездный час в жизни девушки. Она встала, взяла учебники со стола, подошла к незадачливому кавалеру почти вплотную, приблизила к нему губы, как для поцелуя и сказала, вложив в голос всю свою сексуальность:
-Так я и думала...
И одарив его взглядом, полным величественного презрения, удалилась на урок.

[Catriana]

Пока меня здесь не было, я написала сказку в трех частях.

Вот.

ОН

Он любил играть в кубики.

Когда родители впервые подарили ему набор кубиков - пластиковых, разноцветных и легких - он забросил всех мишек, погремушки и мячики и начал строить ограды, башни и лабиринты.
Когда он немного вырос, кубики стали слишком легкими, а сооружения из них - непрочными. Он начал искать что-то поосновательнее. И когда обнаружил в чулане коробку старинных деревянных кубиков, хранившихся в память о дедушке, - испытал то же чувство, что юный воин, когда ему вручают фамильный меч и щит.

Вот только дедушки не было в живых, и некому было посвятить его в кубикостроители. Отец был летчиком, и дома бывал редко. После нескольких попыток приобщить сына к спорту он махнул рукой и оставил его в покое, пообещав себе когда-нибудь взять его с собой на парашютную вышку.

Бабушке тоже было не до кубиков. Ее царством была кухня, и ее пирожкам не было равных ни в одном из ближних и дальних царств. Порой, глядя на склонившегося над кубиками внука, она вздыхала “Совсем исхудал!” и приносила ему огромное блюдо пирожков, которые он быстро съедал, обдумывая очередную идею лабиринта. Бабушка снова вздыхала, но не обижалась, - она была великодушной царицей.

С мамой было сложнее. В ее царстве хранились разноцветные ткани, пряжа и пуговицы - в ее руках все это превращалось в платья, рубашки, свитера, шапочки - они так же радовали взор, как бабушкины пирожки - вкус. И когда она видела, как ее сын ползает среди кубиков в новой шелковой рубашке, которую она сшила для него в честь ОСОБЕННОГО праздника, и ее локти уже продраны, а воротничок взлохмачен, - она чувствовала боль за своих подданных, с которыми обращаются так жестоко. Ибо она была не только мамой, но и королевой своей разноцветной страны, и ткани были для нее - как живые.
Утешением служила для нее дочь - пока еще принцесса, она уже готовилась к роли королевы танцев. Она занималась в студии и готова была танцевать днем и ночью с тем же упоением, с каким ее брат складывал кубики. Квартира явно была тесной для нее - порой она сметала на пути и башни брата, и бабушкины подносы с пирожками, заявляя в оправдание,что от них толстеют. Лишь в мамино царство она входила тихо и трепетно - мама шила ей костюмы для танцев, и лишь во время примерки она готова была стоять спокойно.
Став постарше, она решила привести цвет губ, ногтей и волос в соответствие с цветами платья. Больше всего ей шли зеленые, синие и лиловые тона - и бабушка порой нервно вздрагивала, увидев свою внучку с зелеными губами и ногтями, цвет которых напоминал о русалках, резвящихся в море при лунном свете. Мама была снисходительней - она знала, что переходный возраст рано или поздно кончается, а хороший вкус - дело наживное.

Можно сказать, что нашему герою повезло - не всем доводиться родиться в королевском семействе. Но он чувствовал себя не слишком счастливым - ему с кубиками не хватало места, и порой он казался себе лишним. И когда сестра опять смела новой юбкой его любовно построенную башню, он решил перебраться во двор.

Во дворе тоже приходилось несладко другие дети просили: “Дай поиграть!” - и он чувствовал себя как Артур, у которого кто-то просил Эскалибур, чтобы разделать оленью тушу. Вскоре все поняли, что он - жадина и задавака и обращали а него внимание только чтобы подразниться. Но двор был большой, и укромных закоулков там хватало.

И вот как-то раз, когда он, спрятавшись между сараем и зарослями кустов, складывал особенно хитроумную башню, - он почувствовал, что на него кто-то смотрит.
“Почему меня не оставят в покое?” - подумал он. И, словно в ответ на свою мысль, услышал: “Лучше положить этот кубик правее”.
“Какой кубик?”- машинально просил он, и девочка, ничуть не похожая на его сестру- на ней были джинсы, футболка и спортивные тапочки - опустилась рядом с ним в траву и показала: “Вот этот. А вон тот - сверху”.
Что почувствовал Робинзон, когда встретил Пятницу? Кто знает - тот поймет, кто не знает - тому не объяснить.
Она поняла его замысел. Сразу.
На следующий день она снова пришла, и наблюдала за его работой, иногда высказывая свои соображения - к некоторым он прислушивался, от некоторых отмахивался. Так продолжалось много дней подряд, и он привык, что рядом с ним есть ТА, КТО ПОНИМАЕТ. Иногда она пыталась сама передвинуть кубик, но быстро почувствовала, что ему это не нравится, и стала обходиться словами. И это ему понравилось еще больше.

Вскоре она стала для него чем-то вроде еще одного кубика - но только говорящего. И когда она однажды пришла позже, чем обычно, он проворчал, что она опоздала на два часа. Она ничего не ответила. В этот день она почти не смотрела на кубики и думала о чем-то своем.
На следующий день она не пришла, и еще один день, и еще. Лишь на четвертый день она появилась. И сказала, что пришла попрощаться - они переезжают на другой конец города, у нее очень мало времени, машина вот-вот придет. Нет, искать ее не надо и приходить в гости тоже - она больше не хочет сидеть и наблюдать, как он играет в кубики. Она вообще больше не может их видеть - они все одинаковые, холодные, бесцветные и неживые. “И колючие” - добавила она и быстро отвернулась, а затем, по-прежнему отвернувшись, добавила ненатурально спокойным голосом:”Ну, я пошла. Пока”.

Когда она ушла - быстро-быстро, не оборачиваясь - он понял, что в ней было не так: вместо джинсов, футболки и спортивных тапочек на ней было платье и и туфли на высоких каблучках. Наверное, она все-таки была похожа на его сестру - только платье на ней было ярко-красным, и это напоминало не о русалках, а о саламандрах. Так бы сказала мама - когда они с сестрой были маленькими, мама читала им сказки о троллях, гномах и прочих сказочных существах. Он слушал невнимательно - ему это было неинтересно и отнимало время. Но сейчас он почему-то вспомнил про Саламандру, которую можно увидеть в огне, если смотреть туда долго-долго.
Похоже, она была не только саламандрой, но и ведьмой - потому что внезапно кубики стали колючими. Или они всегда немножко кололись, а он этого не замечал? Играть больше не хотелось - наверное, потому, что начал накрапывать дождик. Он собрал кубики в коробку - тщательнее, чем обычно - и пошел домой, твердо решив выбросить из головы и вредную девчонку, и ее дурацкое огненное платье.

Но на следующий день пошел дождь, и никак не мог остановиться. Видимо, слишком много воды накопилось в небесах после долгой засухи. И к своему ужасу, он понял, что его это даже радует - не нужно никуда идти, не нужно строить башен, зная, что никто не скажет: “Поставь этот кубик правее”.”Одинаковые, - медленно повторял он. - Неживые”. И внезапно он представил себе, как он бросает их в огонь. Дедушка вышел из чулана и одобрительно кивнул: “Хорошее дерево, сухое!” - шагнул в огонь и поманил его: “Иди сюда!” Он сделал шаг - и саламандра протянула к нему ногти цвета платья - они были колючими и пахли чем-то незнакомым и дурманящим. Он услышал издали слово “мандрагора” - прежде, чем его охватило пламя.
………………………………………………………………………………………………..
Когда огонь потух, он открыл глаза, чувствуя озноб и слабость. Он не знал, долго ли был с мертвецами и саламандрами - в их мире время текло иначе. Но, взглянув в окно,он увидел, что на черных ветках деревьев лежат первые, робкие пушинки белого снега.

Ему захотелось горячего чаю, и, медленно встав с постели, он отправился на кухню. Бабушки не было - она ушла в магазин. Никого не было, в квартире было странно и непривычно пусто и тихо. Можно было сколько угодно складывать кубики, но он не мог их найти - наверное, их все-таки спрятали в чулан. Впрочем, он не очень-то искал. Сейчас ему больше всего хотелось согреться.
Сидя на кухне и чувствуя, как с каждым глотком в него проникает тепло - не тот алый огненный жар,а темно-золотистое тепло воды - он заметил кастрюлю с тестом: бабушка приготовилась печь пирожки, а пока оставила тесто всходить. Он смотрел на то, чему вскоре предстояло стать пирожками, и ни с того ни с сего подумал: “А если бы кубики были разными и живыми?”
Откуда взялась эта бредовая мысль? Может быть, тесто показалось ему живым - оно росло и казалось, что оно дышит. Мысленно назвав себя полным идиотом, он подошел к кастрюле, взял кусочек теста и попытался вылепить из него кубик. Ничего не получалось - кубик расползался и терял форму. И тогда он скатал шарик. “Не колючий” -сказал он вслух. Но пока еще бесцветный.
Пробравшись в комнату сестры, он взял у нее несколько бутылочек лака - розовых, зеленых, голубых. Красного он брать не стал.
Нарисовав шарику лицо, он пошел в мамину комнату, взял несколько клубочков шерсти и сделал шарику шевелюру, а заодно и колпак.

С этого момента его заинтересовала лепка. Будучи юношей основательным, он изучил все свойства соленого теста, глины, пластики и даже искусственного фарфора. Он научился лепить фигурки и даже шить для них одежду. Они были гладкими, округлыми и разнообразными - но пока еще не были живыми.
Тем временем пришла весна. И когда сестра влетела в его комнату и решительно сказала, что родной брат просто обязан пойти с ней на гала-представление в парке и посмотреть, как она будет танцевать что-то совсем особенное - он согласился. Может быть, надеялся встретить ЕЕ?
Когда они пришли на концерт, он почувствовал: ЕЕ здесь нет. “Все правильно - сказал он вслух. - Они еще не живые”. Сестра унеслась танцевать свой особенный танец, а он услышал звуки фламенко - они доносились не со сцены, а звучали совсем рядом. Обернувшись, он увидел человека в разноцветной одежде, с седыми волосами и веселыми озорными глазами. Человек одной рукой держал флейту, а другой - маленького гитариста в огромном сомбреро. От его головы, рук и ног тянулись веревочки, и кукловод перебирал их так же изящно и стремительно, как его подопечный - струны своей гитары.

К лету наш герой все знал о марионетках - пальчиковых, веревочных, наручных, тряпичных, фарфоровых и деревянных. Особенно заинтересовал его театр теней - тени бумажных фигурок ничуть не отличались от теней людей и животных. Он вырезал из бумаги свой профиль, и долго наблюдал в зеркале, как их тени смотрят друг на друга.

Вот теперь пришла пора найти ЕЕ - просто чтобы сказать, что она ничего не поняла ни в нем, ни в кубиках. Но где ее искать - он не знал. Только чувствовал, что в этом городе ее уже нет.

И когда отец вернулся домой из рейса, он попросил поднять его в небо, чтобы посмотреть на мир сверху и увидеть ТО САМОЕ МЕСТО.

Отец уже не водил авиалайнеры - он стал летчиком у своего друга, который занимался нефтью, или цветными металлами, или фондовым рынком, а когда у него выдавался свободный день, летал на сафари, или на фьорды, или на коралловые рифы. Банки лихорадило - надвигался кризис, и другу было не до полетов. А летчику зас иживаться на земле не следует. И вскоре отец с сыном уже были в воздухе. Мальчик внимательно смотрел вниз на проплывающие города, и ничто не откликалось в нем. И вдруг он увидел башенку - ее форма что-то напоминала ему. И он вспомнил, что именно такую башенку он строил в тот день, когда услышал голос: “Подвинь этот кубик правее”.

Вернувшись на землю, он собрал марионеток и отправился в город с башенкой. Там он сел на площади, достал актеров и начал представление. Люди собирались вокруг и глядели на него - совсем как во дворе, когда он в первый раз вынес туда кубики. И снова они смеялись. Но теперь он смеялся вместе с ними.

ОНА

Ее родители были минималистами.
Они любили чистоту и пустые пространства. Мама была врачом, и ее идеалом была стерильность и белый цвет. Стены в их квартире были белыми, пол – серовато-голубым. Папа был программистом, и ему нравилась эта гамма – наверное, потому, что прекрасно гармонировала с цветом компьютера.
А ей казалось, что она живет в пустой коробке – холодной, колючей и чужой. В детстве она пыталась рисовать на белой штукатурке, но ей строго-настрого запретили пачкать стены.
Так ей и не удалось сделать дом своим. И она стала мечтать о том, какой дом будет у нее, когда она вырастет, - похожий на сказочный дворец с башнями, витражами и большим, чуть запущенным парком.
Родителям она об этом не рассказывала. Царство отца находилось по ту сторону монитора – там он был правителем, магом и чудотворцем. По эту сторону он чувствовал себя неуютно – люди явно были неправильными, словно в них кто-то запустил вирусы, от которых не было антивирусов. Наверное, с мамой их объединяла именно ненависть к вирусам. Мама спасала от них людей, папа – компьютеры.

А она любила лес, в котором никогда не бывала. Наверняка там было много-много вирусов, но это ее почему-то не пугало.
Рядом с их башней из стекла и бетона еще сохранились кой-какие островки, до которых не добиралась модернизация, - старые домики с огромными дворами, в которых стояли сараи и буйно рос кустарник. Она облюбовала один из таких дворов – там были укромные уголки, где можно было ходить босиком по земле и прятаться в траве.

Кроме леса, она любила театр. Когда в школе их повели на спектакль в новый экспериментальный театр-студию, она с первой же минут поняла: вот ее дворец! Режиссер приглашал детей приходить на прослушивание, и ее подруга, неизменная двоечница по математике и отличница по выразительному чтению стихов – немедленно откликнулась и позвала ее с собой. Она пошла просто за компанию – мысль о том, чтоб громко выступать перед публикой, бросала ее в дрожь. В ее доме слишком ценили тишину, и она привыкла молчать.
Но, видимо, режиссер что-то увидел в ее глазах и сказал: «Приходи, когда хочешь». И она стала приходить – сначала просто молча сидеть за кулисами, вдыхая их запах, а потом она осмелилась иногда принимать участие в массовке. Незаметно она запомнила множество текстов, и порой шепотом повторяла вслед за ведущими актрисами монолог Джульетты или песенки Алисы.
Она уже собиралась попроситься на роль суфлера – но тут наступила катастрофа.
Спонсор театра чем-то провинился перед государством – то ли намухлевал с налогами, то ли что-то еще – и его посадили в тюрьму. Он был известным человеком – о нем писали в газетах и рассказывали в школе. Учителя называли его бандитом и мошенником, разворовавшим страну. Они с подругой молчали – их театр заканчивался.
Подруга вскоре перешла в другую школу – с театральной студией и минимумом математики.
А режиссер нашел другого спонсора, и театр начал готовиться к переезду – меценат желал, чтобы подопечные перебрались к нему поближе. Часть реквизита они не стали брать с собой – костюмы и декорации к спектаклям, которые уже сошли с репертуара. Режиссер предложил юным студийцам забрать, кто что захочет.
Она выбрала красное платье. Оно было похоже на огненный цветок, и в нем она чувствовала себя настоящей принцессой. Заодно она выбрала еще и туфельки, такие же красные и усыпанные драгоценностями, и золотой ободок с красным камнем, похожий на корону. Дома она спрятала это до тех времен, когда у нее появится дворец. А пока она носила то, что покупали родители, - серо-голубые джинсы и белую футболку.
Театр уехал, и у нее остался только сад. Она приходила туда и забиралась в полуоткрытый сарай – запах дерева напоминал ей о кулисах, и она представляла себе, как сарай превращается во дворец. Наверное, ей следовало бы забрать побольше реквизита - хотя бы то чудесное кресло, похожее на трон… Но сарай был чужим, в нем хранились доски и всякий хлам, и трону здесь не было места.

Как-то раз она услышала шорох и поняла, что кто-то еще пришел в это место. Она испугалась: вдруг хозяева? Осторожно выглянув, она увидела мальчика, сидящего на земле и складывающего из кубиков что-то, похожее на башню дворца.
Она тихо вышло из укрытия и приблизилась к нему. Он ее не замечал – увлеченно складывая кубки, он пытался уравновесить левую башню. Она некоторое время стояла рядом с ним, а потом поняла, в чем дело – земля была неровной, и верхний кубик не мог удержаться на наклонной плоскости. И, превозмогая робость, она сказала: «Подвинь этот кубик правее».

О чем она думала, сидя рядом с ним и наблюдая за строительством? О том, как она расскажет ему о своем дворце, и они будут строить вместе. А когда достроят – она придет туда в своем королевском наряде, таком же ярким, как его разноцветная рубашка – она была удивительно красивой, хоть и была кое-где продрана и испачкана землей. Наверное, у него их много, и это одна и самых простых и будничных. Что же он наденет, когда дворец будет готов?
Но дни шли за днями, а он не позволял ей прикасаться к кубикам. Он терпел ее присутствие – и только. Так же вел себя отец, когда она заходила к нему в его компьютерное царство – она должна была сидеть тихо и ничего не трогать.

И когда лето подошло к концу, она поняла, что в ней просыпается что-то неведомое прежде и страшное. Такое было с ней лишь один раз – она разбила коленку и прибежала к отцу. Не отрываясь от монитора, он бросил: «Подожди, скоро мама придет и перевяжет». Тогда ей захотелось взять палку и ударить по экрану изо всех сил. И сейчас ей все чаще хотелось того же – ударом ноги разрушить дворец, в котором ей не было места.
Это испугало ее, и она решила, что больше не придет. Но уйдет она как принцесса – в красном платье и драгоценных туфельках. Лишь корону сохранит до лучших времен.

Но увы – кажется, он даже не заметил ее королевского величия. Во всяком случае, он ничего не сказал. Она соврала ему, что уезжает, и ушла не оглядываясь, чтобы он не увидел, как она плачет.
Три дня она сидела дома. А потом, ругая себя за слабость, почувствовала, что ноги снова несут ее туда. «Я иду не к нему, - твердила она, - а в СВОЕ место. Это и мое место, а не только его». Шел дождь, но она его не замечала. Когда она пришла, сарай стоял на месте, а ЕГО не было. Она вздохнула и почувствовала одновременно тоску и облегчение. «И правильно, - сказала она. – Нечего ему тут делать, рядом с моим дворцом».

Ей стало холодно, и она уже собралась уходить. Но тут она заметила, что в кустах притаился дрожащий щенок – видимо, он заблудился и не мог найти дорогу домой. Она подошла к нему, и он с жалобным визгом начал тереться об нее. «Подожди, - сказала она, - сейчас мы согреемся». Домой идти не хотелось, и они со щенком сбегали к ближайшему ларьку и купили спички. А затем она достала из сарая доски – чужие доски! – и развела костер. Сидя рядом со щенком возле огня, она подумала, что для первого раза у нее получилось неплохо.

Когда они вернулись домой, она заявила с порога неизвестно откуда взявшимся громким голосом: «Он будет жить здесь!» Она ждала слов о грязи, но вместо этого мама сказала то, что было гораздо страшнее: «Он в ошейнике. Значит, домашний, и хозяева его ищут. Его нужно вернуть».
Она расклеила объявления на окрестных столбах. Но никто не откликнулся – лил дождь и смывал их. А через неделю папа сообщил, что подписал контракт с какой-то серьезной фирмой, и теперь они переедут в небольшой городок, построенный специально для ученых, - там они будут жить в коттедже среди соснового леса, а платить ему будут в три раза больше, чем сейчас.
Наверное, она и вправду была ведьмой, только по неопытности слегка переборщила – они переезжали не на другой конец города, а на другой конец страны.

Щенок отправился с ними – в коттедже для него было достаточно места. А в новой школе она сразу же записалась в туристскую секцию, и на следующее лето вместе с одноклассниками и подросшим псом отправились в поход по окрестным лесам.

Когда после первого дня перехода они поставили палатки и расположились вокруг костра, инструктор достал гитару и начал петь. Некоторые песни ей были знакомы - она слышала их в театре. И она начала подпевать - сначала шепотом, а потом и громче, вместе с остальными. И сама не заметила, как ее голос вырос, расширился и заполнил все пространство, то сплетаясь с голосом певца, то отходя от него на точно рассчитанное расстояние - не слишком близко, не слишком далеко, словно в изящном и замысловатом рисунке танца. И постепенно все затихли, слушая этот танец голосов. И когда песня закончилась, ей сказали, что она классно поет, и попросили еще. И здесь, в лесу, глядя в огонь, она запела то, что когда-то повторяла шепотом вслед за подругой:
“Ты - как отзвук забытого гимна
В моей черной и дикой судьбе…”

Мелодия словно рождалась сама - простая и незамысловатая, она послушно следовала за словами, словно лодка по бурной и глубокой реке - такой, вдоль которой они шли весь день.

К концу похода она освоила целых семь аккордов - немного, но достаточно, чтобы держать ритм, не давая лодке сойти с курса. Позже этот бесхитростный и прочный ствол оброс многочисленными ветвями из флажолетов, мелиссов, глиссандо и тремоло, а классические аккорды легко и непринужденно сменялись джазовыми, превращая скольжение лодки во что-то наподобие балета на воде.

Из красного платья она уже выросла, да и цвет стал ее раздражать. Теперь она выступала в платье, переливающимся темным золотом и старинным вином. И оказалось, что корона шла к нему гораздо больше -камень словно ждал именно такого оттенка, чтобы засиять своим истинным цветом.

Родители постепенно свыклись с мыслью о том, что их дочь - восходящая звезда. Отец даже предложил ей создать собственную страницу в интернете и выкладывать туда песни. Она решила посмотреть, как выглядят другие похожие страницы. И, блуждая по бескрайним просторам сети, увидела объявление, что в городе Р. скоро состоится фестиваль искусств с карнавалом и фестивалем театров. В списке участников был и ЕЕ театр - видимо, новый спонсор был осторожнее и не позволял себе рискованных игр с властями. А на фотографии города она увидела замок, и его башни что-то ей напомнили. Она сидела и вспоминала, где она раньше могла видеть эту башню, и вдруг услышала свой голос: “Поставь этот кубик правее”. И внезапно ее грудь сдавило, а сердце словно укололо тупой, но все еще острой иглой. Добавив страницу в закладки, она быстро встала из-за компьютера, взяла гитару и ушла в лес. Там, сидя у костра и перебирая струны, она позволила этой игле петь - сначала тихо, а потом все громче. В ее песне было и то давнее лето, проведенное между сараем и башней, и огненное платье, которое ОН так и не заметил, и дрожащий щенок под мокрым кустом, и первый огонь, который она зажгла, чтобы согреться под бесконечным промозглым дождем. Игла пела все громче, превращаясь в копье, жезл, дерево, на нем расцветали и опадали золотые цветы, и наконец они слились в драгоценный искрящийся кристалл, в котором она увидела то, чего пока не могла понять, и о чем еще не могла спеть. И когда она вернулась домой, она сложила в сумку свое злато-винное платье и корону, взяла гитару и отправилась в аэропорт.

КАРНАВАЛ

Казалось, весь город был охвачен веселым карнавальным безумием - даже старики достали из запыленных сундуков наряды своей юности, а коляски младенцев были украшены гирляндами,лентами и воздушными шарами. Всюду звучала музыка, такая заразительная, что прохожие пускались в пляс, забыв про дела. Впрочем, кажется, в эти дни карнавал стал единственным делом. Ходили слухи, что спонсор этого грандиозного шоу бродит по улицам переодетый, наподобие Гаруна аль-Рашида. И это придавало действу дополнительную загадочность и шарм.

Она потанцевала вместе со средневековыми монахами и выпила вина, с улыбкой поданного eй звездочетом в остроконечном колпаке. Но она не забывала про свою главную цель - найти башню.

Это оказалось несложно - замок стоял на холме, и его было видно отовсюду. На площади возле замка среди продавцов подогретого вина, украшений и бесчисленных сувениров расположились художники и музыканты. Бродя между ними, она пыталась услышать мелодию ТОЙ, еще неведомой песни. “Холодно,холодно, теплее” - шептала она. И тогда услышала звуки фламенко. Они чем-то отличались от прочих - в них было что-то ненатуральное, что-то механическое, хоть и радостное. Пожав плечами, она подумала: “запись” - и уже собралась уходить, чтобы купить глинтвейна с немыслимо пахнущим рогаликом - и вдруг почувствовала: горячо.

Приблизившись к источнику звука, она увидела маленького гитариста на ниточках, и с улыбкой подумала о своем поспешном суждении: его автор создал подлинный шедевр, перед которым меркла бесхитростная синтетическая музыка. А когда рядом с ним оказалась томная испанка в кружевной мантилье, обмахивающаяся веером, она и вовсе остолбенела от восхищения. Ей захотелось увидеть создателя этого чуда. Она подняла глаза - и замерла. Он сидел на земле, только вместо травы у него был пестрый коврик.

“Этого не может быть” - пронеслось у нее в голове. Но в груди становилось все жарче, и бывшая игла, ставшая кристаллом, разгоралась немыслимым светом. “Спокойнее,- подмигнул кристалл, - только не спугни”. И, некоторое время постояв молча, она начала подпевать, вторя мелодии фламенко, - сначала тихонько, а потом все громче.

Он ее услышал и тоже поднял глаза. Она допела песню и замолчала. Он встал, и некоторое время смотрел на нее. Тысячу раз произнесенная мысленно фраза: “Теперь мои кубики разные и живые” - куда-то спряталась. Наверное, перебежала к ней, потому что она наконец спросила:
- Теперь ты играешь в такие кубики?
- Да, - ответил он, радуясь, что она сказала за него,- теперь я играю в такие кубики. Кажется, они будут получше прежних.
Дети, собравшиеся на представление, недовольно зашумели. Он оглянулся на них и виновато произнес:
- Пожалуйста, не уходи. Мне надо очень много тебе сказать. Но сначала я должен закончить спектакль, иначе дети будут сердиться.
- Кажется, в этом городе нет никого, кроме детей, - весело откликнулась она.- И сердить их уж точно не стоит. Сегодня они получат кое-что сверх программы.Твоей красавице явно не хватает голоса.
И произнеся это, она почувствовала, чего все время не хватало ей самой, - того, что она так и не посмела взять в ЕЕ театре. И когда началась песня, ее пела уже не она, а гордая красавица в мантилье, с веером и розой. Ей хотелось спрятаться за ширму, чтобы зрители видели лишь ту, в кого она перевоплотилась,- но ширмы не было. Пока еще не было, и она стояла у всех на виду, словно царевна-лягушка, у которой преждевременно сожгли шкурку. Странное ощущение - ни в лесу, не на сцене она такого не чувствовала. Но теперь рождалось что-то новое, и оно требовало занавеса, уединения и тайны.

Когда спектакль был сыгран, и актеры собраны, они пошли к нему, в маленький домик - уже не сарай, еще не дворец. Они шли молча, а когда оказались внутри, он спросил то, что хотел спросить на самом деле:
- Ты можешь меня простить?
- Тебе не за что просить прощения, - мгновенно откликнулась она.- Это были твои кубики. Теперь, когда у меня есть свои, я тебя очень хорошо понимаю.
- Мои кубики были безголосыми, - медленно проговорил он.- Я этого раньше не понимал, сегодня понял.
- Теперь у них будет голос,- пообещала она. - Может быть, даже слишком громкий.

На следующий день он наконец закончил куклу, которая никак ему не давалась - танцующую женщину на морской глади.
А вечером они пошли в ЕЕ театр, и она спросила режиссера, не найдется ли у них лишнего реквизита для двух бедных артистов, начинающих карьеру с нуля.

А через месяц в городе открылся театр марионеток. У него пока не было названия, но над входом красовался разноцветный кристалл, в котором можно было разглядеть множество кубиков. А в самом сердце кристалла жила саламандра.

[Сова]

Обалденная сказка ! Давно не получал такого удовольствия - преогромнейшее спасибо !!!

[Catriana]

Сообщение от Сова

Обалденная сказка ! Давно не получал такого удовольствия - преогромнейшее спасибо !!!

Первая в жизни.

[pavelzmej]

Catriana,
Необыкновенно приятная и увлекательная сказка,читается на одном дыхании.Браво.

[Catriana]

В далекой северной стране жили-были муж и жена. У них не было детей - только овцы. Жена заботилась о них, словно о детях,- они давали им шерсть и молоко. Особенно любила жена одну овечку - белую, словно снег, покрывавший поля, и лес, и реку почти весь год. Она называла ее своей милой девочкой, чистила, гладила, и расчесывала ее длинную пушистую шерсть, нежную, словно шелк. А потом пряла эту шерсть и вязала из нее чудесные теплые белоснежные свитера, носки, шапочки и прочую теплую одежду, такую нужную долгой холодной зимой.
Как-то раз ей приснился сон. В этом сне она вязала из белоснежной шерсти не одежду, а куколку.
Сначала она не обратила внимания на этот сон. Но когда он приснился ей снова и снова, она рассказала о нем мужу. И он посоветовал ей совершить наяву то, что она увидела во сне: вязать куколку. Ей было нелегко решиться на такой расход: она была женщиной хозяйственной и практичной и не любила тратить зря время и средства. Но муж уговорил ей, и она начала вязать куколку - сначала неохотно, а потом увлеклась. Куколка получилась большая, красивая и белоснежная. Но что толку? Это ведь была кукла, а не ребенок.
А через несколько дней муж тоже увидел сон. Ему приснилась далекая жаркая страна, покрытая буйным и густым тропическим лесом. А посреди леса была поляна, на которой росли два цветка - черный и красный.
На следующий день муж пошел на охоту и вернулся только через неделю. Он принес тушу медведя, и лося, и много-много дичи и сказал жене, что этого ей хватит надолго - до той поры, пока он не вернется. Затем он взял куколку и отправился в путь.
Жена не спорила с ним - она знала, что если он что-то задумал, его не переупрямить. Но когда она стояла на пороге, глядя вслед мужу, уходящему с куколкой в руках неведомо куда, в ней шевельнулось что-то вроде ненависти - к кому? К себе, за то, что рассказала ему свой дурацкий сон, а потом согласилась прясть эту чертову куклу? «Он даже не позвал меня с собой» - внезапно подумала она, хотя прекрасно знала, что никуда бы не пошла: кто будет ухаживать за овцами? Она некстати вспомнила, как они впервые встретились на празднике весны: тогда она могла плясать всю ночь, ничуть не устав… а как лихо она прыгала через весенний костер! Она была совсем юной - моложе него… Как же случилось, что сейчас она чувствует себя чуть ли не его матерью? Сколько лет прошло с тех пор… «Это потому, что Господь не послал нам детей» - произнесла она вслух и медленно пошла в хлев. Овечка подняла голову и внимательно посмотрела на нее. Женщина присела рядом с овечкой на корточки и прижала к ней ладони, чувствуя, как они все глубже погружаются в шерсть - нежную и пушистую на поверхности, густую и упругую возле корней. «Пойдем со мной, девочка» - сказала она и повела овечку в дом. Там она зажгла очаг. Овечка легла на пол, и женщина пристроилась рядом ней. И так они вместе смотрели в огонь.
А муж тем временем шел все дальше на юг. Одну за другой он сбрасывал свои теплые одежды - начала шубу из волка, которого он подстрелил когда-то, потом свитер из шерсти, связанный женой. Он поменял их на ишака - в этой местности их было много, и они почти ничего не стоили, а хороший мех, отделанный кожей, был редкостью. Солнышко грело все жарче, растительность - все пышнее, цветы - все ярче. Ишак попался умный - казалось, он сам знает, куда надо идти И когда муж увидел лес, который когда-то ему приснился, он почти не удивился. Оставалось лишь найти поляну.
Однако лес был густым, и ишак заупрямился. То ли он боялся зарослей, то ли просто не отел через них продираться. Пришлось отпустить его и идти пешком.
Мужчина был охотником и привык ориентироваться в лесу. Но в таком лесу он еще никогда не бывал, поэтому остановился в задумчивости. Поймав на себе чей-то взгляд, он обернулся и увидел косулю. Его рука невольно потянулась за луком, но тут же остановилась. Он почувствовал: стрелять нельзя. Косуля поняла его. Повернувшись к нему спиной, она медленно пошла по еле заметной тропинке, и он без колебаний последовал за ней. И вскоре он пришли на поляну. Уже смеркалось, но он увидел черный и красный цветы, подошел к ним, положил куклу между ними, прилег рядом и заснул.
Наутро он обнаружил, что цветы осыпали куклу пыльцой. Ее глаза и волосы почернели, а щеки и губы порозовели. Присмотревшись, он обнаружил, что белоснежное тело приобрело нежно-розовый оттенок - словно наполнились вежей живой кровью. «Ничего себе» - произнес он вслух. И тут взошло солнце, и его жаркие лучи упали на куклу.
Из бледно-розовой она на глазах превратилась в золотисто-медовую. Ее щеки и губы стали еще ярче, глаза распахнулись… И вот она уже подняла голову и сказала: «Солнышко!». А затем: «Папа». Ошеломленный и счастливый, он подбежал к ней… и увидел, что она обращается к черному цветку. А затем она повернулась к красному и сказала: «Мама».
Выйдя из лесу, он обнаружил ишака - тот мирно пасся, словно ждал хозяина. Это его обрадовало. Больше радоваться было особо нечему - с той минуты, как он вытащил девочку-бывшую-куклу из-под цветов и унес, она плакала навзрыд. Он даже попытался сорвать цветы и забрать их собой. Но стоило ему протянуть руку к черному цветку, тот словно увеличился в размерах , распахнул пасть - и оттуда выглянула змея и зашипела. Он отпрыгнул так, словно она ужалила его. «Вот это цветочки» - пробормотал он. С красным цветком он экспериментировать не стал и поспешил убраться с поляны, унося рыдающую девочку. «Она скоро успокоится. Не оставаться же здесь навсегда».
Ишак поглядел на него с пониманием и подставил спину. Вскоре они оказались на поле, где щипал травку другой ишак, оказавшийся ишачихой. Ишак что-то объяснил подруге, и она накормили ребенка. Наевшись, девочка перестала плакать и заснула. А на следующий день она, казалось, забыла про цветы. Возможно, ишачье молоко так подействовало на нее.
Когда они вернулись домой, жена долго привыкала к ним - к мужу, которого она уже не надеялась увидеть, и к дочери, непостижимым образом родившейся из созданной ею куклы. Выходит, сны сбываются, а чудеса происходят? Ее трезвому уму было трудно к этому привыкнуть. А еще она ловила себя на том, что ей мучительно тяжело возвращать овечку назад в хлев.
Сначала она запрещала себе думать об этом. «У тебя муж и дочь - твердила она себе. - Людям - дом, овцам - хлев». Но овечка была для нее больше, чем овцой. Они вместе коротали бесконечную одинокую зиму. Овечка была ее подругой, надежной и неизменной, белоснежной, как сама чистота. А дочь порой пугала ее своими красно-черно-золотыми переливами. И муж казался ей другим и незнакомым - слишком много солнца он принес из далеких южных земель. И даже ишак казался чужаком. Муж, дочь, ишак - они были вместе, их связывало что-то, ей недоступное. Лишь овечка понимала ее до конца.
Когда девочка подросла, это ощущение стало еще сильнее. Казалось, ей было тесно и холодно в хижине. Она не желала ни прясть, ни вязать. Закутавшись в медвежью шубу, она садилась на ишака и уезжала на нем куда-то. Позже она уговорила отца подарить ей коня и стала уезжать еще дальше. И когда в один прекрасный день она не вернулась, мать почувствовала: она отправилась на юг. Почувствовал это и отец. Видимо, она тоже увидела сон.
Она всегда чувствовала себя подкидышем.
Где-то жили ее настоящие родители, непохожие на этих. Когда-нибудь они найдутся. Или она сама их найдет. Как она узнает, что это он? Сразу почувствует.
Сильнее всех она ненавидела овечку. Старушка уже давно не была тонкорунной и пушистой. Ее шерсть вылезла и поредела и была скорее седой, чем белоснежной. Но мать по-прежнему любила ее. Теперь к ее любви добавилось почтение, словно овечка стала мудрой наставницей. Мать больше не стригла ее, а только расчесывала ее редкую шерсть.
За что девочка невзлюбила ее - непонятно. Может быть, ей казалось, что овца смотрит на нее укоризненным взглядом, осуждая за то, что она не помогает матери ухаживать за ней и ее детьми. К тому времени она родила их немало, и все - пушистые, длинношерстные и белоснежные («Стерильные» - бормотала девочка, ощущая внутри какую-то странную, глухую боль, словно кто-то забрался к ней внутрь и оттуда укоризненно смотрел на нее.
Летом она садилась а ишака и уезжала подальше - в ле, на реку, а если удавалось - на берег моря. Там, за горизонтом, были неведомые страны, и в одной из них жили ее настоящие родители.
Но зимой ишак отказывался выходить из хлева. Он замерзал на улице. И это подсказывало ей, что он тоже нездешний, и так же, как она, не может привыкнуть к холодам. Недаром мать не слишком его жаловала.
С отцом было сложнее. Он был не настоящий - и в то же время свой. Он любил ишака и был равнодушен к овечке. Он уходил надолго и возвращался с трофеями. Иногда он бесцельно смотрел куда-то вдаль, и тогда ей казалось, что он что-то знает.
Когда он, после долгих уговоров, подарил ей коня, она начала уезжать в любое время года, завернувшись в медвежью шкуру.
Однажды, вернувшись домой, она услышала голоса к матери зашла соседка, и они что-то обсуждали. Сначала она решила покататься еще - ей не хотелось слушать их разговоры - но потом уловила несколько слов, и поняла, что речь идет о ней. Она услышала: «Невесть где был… сны - они всякие бывают… и то ли «не по-людски», то ли «нелюдь»…»
Она стала слушать дальше и поняла самое главное: в нужную минуту снится сон, и нужно просто ему следовать. Расспрашивать родителей бесполезно: они врали ей только лет, соврут и теперь. Верить нужно только себе. И своим снам.
И когда она увидела во сне золотую змею, выползающую из цветка и превращающуюся в прекрасного принца, она оседлала коня и поехала, как она думала, навстречу своей подлинной судьбе.
Между черным и красным цветком открывался проход НЕВЕДОМО КУДА.
Усевшись на землю,она заглянула туда. Вокруг бегали, ползали и летали бабочки, кузнечики, стрекозы, жучки, ящерицы даже змейки. Ее это не пугало, а скорее радовало.Мир был живым, и это был ее мир.
А вот проход… Сначала она ничего не видела,коме темноты и пустоты. Потом, когда глаза привыкли, разглядела слабое золотое свечение, постепенно принимающее форму то ли змейки, то ли дракона.Набрав побольше воздуха, она сделала шаг. И тут же почувствовала, что ее разрывает: часть уплыла в пустоту, часть отбросилась назад. Черно-красное существо, похожее на бабочку, летело вперед, к золотой змейке. А рыхлый клубок, внезапно утративший цвет, валялся на земле, глядя вслед улетающей бабочке.
“Ой, мамочка!” - прошептала она, и почувствовала запах овечьей шерсти и молока. Она теряла форму, распускалась и превращалась в клубок. Он куда-то покатился, уменьшаясь с каждым оборотом, и оставляя позади тонкую белую нить.

АНТРАКТ:

- А дальше? - мягко спрашивает ведущий после десятиминутного молчания.
Женщина пожимает плечами и плотнее кутается в красно-черную шаль.
- Не знаю. Я чувствую себя так, словно я рассыпалась на части. У каждой свой путь, и мне их не собрать. бабочка летит к змейке, клубок катится домой. То есть, уже не клубочек,он превратился в нить из одного места в другое…
- То есть, между ними образовалась связь?
- Связь образовалась, а я исчезла…
- Но длины нити все-таки хватит, чтобы добраться до овечки?
- Да, она кончится как раз у порога хлева. Но я не знаю, что будет потом.
- А давайте спросим группу. Хотите это сыграть? Тогда назначайте персонажей: клубок, бабочку, змейку, овечку, красный и черный цветы, мать, отца…
- Давайте я отвечу завтра. А сегодня попробую сама.
……………………………………………………………………………..
А красно-черная бабочка летела в пустоту навстречу золотой змейке. Вот она долетела…прижалась….алое пламя и золотые прожилки на черном… призрачные, огненные, фантастические цветы, переливающиеся, изменчивые, свободные… Лишенные плоти, обреченные на вечную игру…. Обреченные? Откуда взялось это слово?

- Откуда взялось это слово?
- Я вдруг представила себе, каково это: вечно лтать в пустоте, меняя форму. А по сути - одно и тоже, и новому неоткуда взяться… новым связывает эта бела нить, от которой бабочка оторвалась…
- Хочешь соединить их снова?
- Хочу. Но мне кажется, для этого нужен новый герой. Не отец, не мать, не овечка и не змейка. А его пока нет.
- Хочешь попросить помощи у группы?
- Пока еще нет. Хочу понаблюдать и пожить с чувством неизвестности. Мне самой интересно, что будет дальше.

КОНЕЦ АНТРАКТА

Когда утром женщина вышла из дома и направилась в хлев, она увидела возле двери белую нить, чуть-чуть не дотянувшуюся до порога. Нить лежала тихо и неподвижно. На снегу она была бы незаметна, но сейчас настало короткое северное лето, и нить выделялась на черной земле. “Словно вена, из которой выкачали всю кровь” - мелькнуло в голове у женщины и тут же улетело, оставив желание отшвырнуть нить подальше, втоптать в землю, сжечь… Не доведет она до добра… а куда доведет - неведомо. “Господи. что это со мной творится сегодня?”
Муж вышел из дому, собираясь на охоту. После ухода дочери он почти переселился в лес, возвращаясь лишь для того,чтобы пополнить запасы патронов. Он увидел нить и все понял.
Она тоже поняла. Он пойдет вслед за нитью в далекую южную страну, о которой никогда не забывал. И на этот раз не вернется. Может быть, оно и к лучшему. В доме снова поселится овечка и принесет покой и надежность, Вечный покой, вечную надежность…
И тут она услышала свой голос и сначала не поверила тому, что он сказал:
- Я пойду с тобой.
Муж покачал головой:
- Дорога будет нелегкой.
- Знаю,- продолжал голос, становясь упрямее. - Думаешь, только ты умеешь ходить? Забыл, что я помоложе тебя? А как я прыгала через костер, когда мы встретились,-тоже забыл? Да я тогда могла переплясать любого! Это из-за тебя я совсем закисла Но теперь - все, хватит!
Муж посмотрел на нее и увидел в ее глазах пламя,напомнившее ему о красном цветке. Он просил:
- А как же твоя овечка? И другие овцы, и дом?
- Попрошу соседку здесь пожить. Она как раз вчера жаловалась, что после женитьбы сына им стало тесно.
И в ответ на ее слова в хлеву заревел ишак.
Вскоре они направлялись туда, куда вела нить. Мужчина шел, женщина сидела на ишаке, который словно помолодел от радости, что возвращается домой. В руках у женщины был клубок, который она бережно сматывала. С каждым шагом ишака клубок становился все больше.

.......................................................................................................................................................
Второй кончик нити обвил красный цветок. Женщина с клубком приблизилась и задумалась: что делать дальше? Решив пока что подождать, он положила клубок рядом с цветком - и ощутила мягкий но властный призыв. Она шагнула в поход между цветами - и остановилась, словно наткнувшись на невидимое зеркало. В Зазеркалье расцветали, опадали, рождались вновь, играли и танцевали огненные цветы, переливаясь алым и золотым на черном фоне.
Муж подошел к ней бесшумным шагом охотника и присел рядом. Огненный танец унес их к другому танцу вокруг другого костра - того, где они когда-то встретились. И когда прилетела ночь, слившись с черным и рассыпав повсюду золотые звезды, пламя тоже вышло из Зазеркалья. наполнив их дыхание и тела - в не знавшей снегов стране вечного лета.
Когда они проснулись, клубочка нигде не было - то ли он укатился в Зазеркалье, то ли превратился в нежный белый цветок, выросший за ночь,- еще маленький, но уже прекрасный.
Они не стали возвращаться назад, оставив соседке дом, овец и пастбище. На краю леса муж построил новый дом. Он успел закончить его как раз перед рождением ребенка, зачатого в ту самую ночь.

На этом кончается сказка про овечку.

- Ребенка? - переспрашивает ведущий.- а кто родился - мальчик или девочка?
Женщина медленно открывает глаза. Некоторое время она молчит, словно еще не вышла ОТТУДА.
- Этого я пока не знаю.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ПО МЕРЕ НАПИСАНИЯ.

[Gladness]

Catriana, мне Ваше произведение очень понравилась, а Ваша фантазия изумила. Красивая философская сказка!