"Бич Правосудия"

[Ильфен]

Баронесса повернула к нему голову; с абсолютно бесстрастным лицом провела ладонью вдоль ствола органа, снизу до верха, чуть сжав головку, натягивая шкуру.
-Нравится? – глухо поинтересовалась она, продолжая ласку, словно забыв, чем она собиралась заняться.
- Не особо. - Он хмыкнул. - Я предпочитаю ласкать сам, а не быть объектом чьих-то прикосновений. Но ты умеешь завести мужчину, не могу не признать. - Регенерировавший глаз, ещё красный и со слегка неровным яблоком, подмигнул ей. - Как погляжу, у тебя большой опыт не только в пытках.
Женщина позволила себе чуть улыбнуться, и самым носком туфли толкнула огромную лапу зверя.
-А ты прикоснись, - поддразнила она, - раз тебе так больше по вкусу. Может и мне будет приятно. А я в долгу не останусь. И уж что-то, а опыт, как ты правильно заметил – не только в пытках, у меня имеется.
Он хмыкнул; лапа накрыла её грудь, щекоча сосок жёсткой ладонью, царапая когтями белоснежную, упругую кожу. Женщина прикусила губу, сжав пальцы, с большим жаром двигая ладонью по члену оборотня.
-У тебя сильные руки, - вырвалось из уст рыжеволосой красавицы. Сосок затвердел, и каждое прикосновение грубой кожи на ладони существа вызывало приятную истому, растекающуюся по всему телу. – А теперь чуть ниже, - приказала она, упираясь туфелькой ему в грудь.
Смеясь, монстр провёл ладонью по плоскому животу женщины, пока коготь не задел вставленные в губы колечки. Тело дознавательницы вздрогнуло, рука, сжимающая толстый ствол члена дернулась, ускоряя движение. Стон сорвался с губ палача, и женщина чуть прижала пальцы монстра бедрами, так что он почувствовал её влагу.
-Ещё, - простонала женщина, - не останавливайся.
Лапа монстра властно схватила её за промежность, средний палец лёг в ложбинку между ягодицами, оставив капли крови на копчике. В то же время большой, со втянутым когтем, погрузился в истекающее лоно. Женщина вскрикнула, подавшись навстречу проникающему пальцу. Поза была не слишком выгодной, и посему баронесса извернулась, так что оказалась стоящей лицом к органу оборотня, в то время как пальцу, да и всей руке ничто не мешало исследовать её сзади. Нагнувшись над обнаженной головкой члена, огромной, пульсирующей и ярко-красной, Ева провела по ней языком, плотно обхватила губами. Оборотень зарычал, разминая её промежность всё быстрее и резче. Палец внутри плавно задвигался, щекоча её шерстью на суставах. Вторая лапа легла на спину между лопатками, нагибая ещё ниже к лежащему телу. Со стоном Ева прильнула к огромному органу, исступленно лаская его. Ни на миг не прерывая контакта губ и плоти существа, она гладила монстра, водила рукой по стволу члена, насколько могла погружала орган в жадные глубины рта. Когти второй лапы сжали её шею, а палец вошёл в такие потаенные глубины, которых не касался ещё ни один мужчина. Язык монстра прошёлся по спине и плечам, и женщина задрожала, едва не осев на огромное, разгоряченное тело существа.
- Быстрее! - Хрипло прорычал зверь, сдавливая её в бешеной хватке, и натягивая ртом на мощную плоть. Баронесса подчинилась, ускоряя темп, так что челюсти свело от боли. Жаркая волна поднялась из самых глубин, готовясь вот-вот затопить женщину сильнейшим, нереальным наслаждением. Она застонала, подаваясь навстречу пальцу существа, прижимаясь к жесткой ладони. Огромное тело прогнулось, подбрасывая наездницу; палец с силой надавил на шейку матки, а в лицо, заливая женщину с ног до головы, ударили белые струи. Семени у зверя оказалось невероятно много, и оно было очень горячим. Ева кончила вместе со зверем, в тот самый момент, когда первые капли брызнули на неё. Тело пронзила судорога оргазма, бедра с силой сжали ладонь оборотня; женщина забилась, застонала, чувствуя, как мир переворачивается. Хохоча, оборотень поставил Еву обратно на землю: в этот момент она напоминала не грозный Бич Правосудия, а скорее мокрую курицу. Выпрямившись, смахнув с лица тягучие белые капли, сохранив величавость походки, баронесса прошествовала к большой лохани, чудом уцелевшей, когда оборотень перегромил большую часть инвентаря. Вода была холодной и почти чистой; выудив несколько намокших пучков соломы, Ева смыла с себя семя зверя, обернулась к нему.
- Надеюсь, тебе было так же приятно, как и мне, - холодно произнесла Драговски, неспешно приближаясь к существу, растянувшемуся на полу, и с ухмылкой, обнажающей чуть ли не все зубы, вплоть до больших коренных, наблюдающим за ней.
- Весьма. - Кивнул монстр. - Теперь я вижу, что не продешевил.
- Тогда, я думаю, нам стоит продолжить то, ради чего и затевался спор, - голос Евы снова приобрел оттенок холодности и презрительности. – На спину, руки за голову, и постарайся сильно не дергаться. Ладонь женщины вторично начала ласки. Зверь фыркнул и отвернулся, расслабившись, и делая вид, что дальнейшее его абсолютно не интересует. Но лапы за голову сложил. Под умелыми прикосновениями дознавательницы, орган снова воспрял: не полностью, но женщина посчитала, что этого будет достаточно. Несколько движений языком, помощь губ, и член зверя закачался, подняв головку и нацелившись в лицо баронессы.
Неожиданным было резкое отстранение. Но ещё более неожиданным было прикосновение раскаленного металла к нежнейшей, незащищенной плоти головки. Огромное тело выгнулось в судороге, глаза чудовища вылезли из орбит, дыхание участилось. Но мучимый не издал ни звука.
-Я заставлю тебя выть! – злобно оскалилась баронесса, с остервенением снова и снова прижигая чувствительную плоть существа. – Кричи, скот! Захлебнись болью! Ну-же, тварь! Никто не может выдержать такого! Никто! - Кончик стилета вонзился в кожу, а баронесса все продолжала терзать оборотня.

[Ильфен]

- Я… Могу… - Когти монстра рвали пол под ним, хвост крошил камень. Клыки лязгали, как какой-то механизм. В женщину точно злой дух вселился: приведенная в ярость нежеланием существа признать поражение, Ева ещё несколько раз приложила раскаленный метал к обожженной, превратившейся в открытую рану головке органа, а затем, двумя четкими, выверенными ударами острейшего стилета – рассекла член оборотня от корня до вершины. Дикая боль заставила монстра уже не просто прогнуться. Он замер, все части тела свело судорогой, бугры мускулов под шкурой вздулись и стали каменными. Глаза полыхнули просто адским пламенем, такие, наверно, были у грешников в самых глубоких безднах Преисподней. А затем...Он захохотал. В этом рыке-ухании не осталось ничего человеческого, только вихрь безумия и звериная ярость... Женщина отшатнулась, настороженно всматриваясь в обезумевшее существо. Реакция была странной; боль он должен был испытать поистине нечеловеческую, но вот смех! Смех никаким образом не подходил для выражения реакции, которую ожидала баронесса. И посему – палач отступила. Хохот продолжал заполнять подвал. Лишь через несколько минут чудовище успокоилось. Постанывая, вервольф вернулся в человеческий облик. Баронесса Драговски следила за мужчиной, отметив расширившиеся зрачки и бледность, покрывшую лицо. Упираясь руками в пол, с трудом встал, держа ноги в раскорячку. Попытался потрогать гениталии, и резко отдёрнул руку - так было ещё больнее. Но посмотрел на свою мучительницу с ухмылкой.
- Игра окончена, девочка.
-Признаю. Твоя взяла. Что сейчас? – Ева отбросила бесполезный теперь стилет, вскинула голову, ответив горящим взглядом.
- Сейчас мы выйдем из подвала, но так, чтобы нас никто не видел. - С некоторым трудом произнёс оборотень. - Для всех крестьян ты осталась здесь, и умерла.
Женщина кивнула, молча подойдя к сброшенной в углу одежде. Быстро оделась, и подняв с земли тяжелый бархатный плащ, подошла к мужчине, вскользь пройдясь взглядом по делам рук своих. Орган выглядел отвратительно: сожженная, багровая плоть, обширный ожог прилегающих тканей – будь на месте мужчины обычный человек, он бы валялся сейчас без сознания. Протянула оборотню плащ. Он с любопытством посмотрел на неё, накинул на себя человеческую одежду.
- Здесь есть второй, незаметный выход?
Ева пожала плечами. Она слабо знала входы и выходы дома старосты; аристократке совсем необязательно было быть знакомой с внутренним планом жилища.
- Когда я спускалась, - проговорила Драговски, – то заметила небольшую дверь, ведущую в кухню. Скорее всего, там есть черный ход для слуг, как и положено в более-менее приличных домах. – Женщину передернуло от сравнения жалкого жилища деревенского старосты с домами горожан. Даже самый скромный домик прислуги в замке баронессы был куда роскошнее приземистого, крепкого строения, занимаемого главой деревенской власти. – Посмотрим там, я уверена, выход будет.
- Ты проиграла, но от тебя почти не пахнет страхом. - Заметил вервольф, медленно поднимаясь по ступенькам, ведущим наружу из подвала. - Тебе что, вообще безразлична твоя жизнь?
Ева усмехнулась в темноте. Конечно же, жизнь для неё была небезразлична. Она – как бы дико это не звучало – любила и умела наслаждаться жизнью. Но она проиграла, а гордость и воспитанная поколениями неистовых предков стойкость рода Леменхофф не позволила бы ей вопить о пощаде, заламывая руки и проливая горькие слезы. Её учили с достоинством принимать любые испытания, а предстоящее ей… Что ж… Ева никогда не обольщалась перспективой долгой жизни.
- Нет, волк, – ответила женщина, придерживая подол платья, – жизнь мне не безразлична. Но страх… Он придет позже, не сейчас.
- Жаль, что я этого не увижу. - тихо рассмеялся оборотень, на сей раз нормально, без нотки сумасшествия:
Погода испортилась, ветер нагнал грозовые тучи, ревел в кронах деревьев, так что оказавшись снаружи, палач и жертва попали под проливной дождь и холодный ветер. Для тел, разгорячённых пыткой и сексом, ощущение было почти приятным. Баронесса подняла голову к небу; струи дождя остудили горящий лоб, освежили её. Платье, намокшее и тяжелое, липло к телу точно вторая кожа, путалось в ногах, затрудняя движение.
- Как ты уедешь? - Спросил оборотень, подставляя потокам воды свои раны. - Твои солдаты мертвы или разбежались.
-Лошади остались, - пожала плечами Драговски. – А ездить верхом я умею. Доберусь до ближайшего трактира в следующем селении, а дальше будет легче. Не беспокойся.
-Отлично. - Он посмотрел на неё, и неожиданно притянув к себе, грубо поцеловал в губы. - Через два месяца я буду тебя ждать на дороге Трёх Висельников, на пятой миле. Посмотрим, чего стоит слово баронессы. – Проговорил Зверь Бездны, растаяв в ночи быстрее, чем женщина успела хоть как-то ответить на подобную дерзость.

[Ильфен]

Два месяца срока, отпущенных Зверем Еве фон Леменхофф, промелькнули незаметно, стремительно, и наполнено событиями. Первым делом ей пришлось уладить дело поселенцев. Как и предполагала баронесса, добравшись до трактира в Альмере, крупном селении, лежащем к югу от земель, в которых хозяйничал оборотень, Ева остановилась в нем на три дня, выселила хозяина из его жилища, и отгородившись от всего мира, потребовав перо и бумагу, погрузилась в работу, изредка отдавая приказы перепуганной челяди и самому трактирщику. Присутствие важной персоны из города, к тому же представительницы Инквизиции, поселило на долгие шесть дней страх в сердце несчастного содержателя заведения, а все селение, притихнув за ставнями, и заложив запоры на окна и двери, сидело тише, чем мышки в амбаре. А когда гонец, посланный в город, через три дня вернулся с дюжиной солдат, присланных для сопровождения баронессы, селяне молча простились с жизнями, посчитав, что чем-то навлекли на себя гнев высокой особы. К величайшему удивлению, госпожа инквизиторша не стала тратить своего времени на селение, собралась и выехала в тот же день.
Прибыв в город, Ева не тратя времени на отдых и прочие мелочи, явилась в главный, крупнейший храм святой Церкви Ревнителей Веры, где почти в полном составе собрался Синод. Представ перед орденом Святой Инквизиции, Драговски передала на рассмотрение отчет, в котором подробно упоминалось количество замученных крестьян, методы дознавания, протоколы допросов, собственное заключение посланницы Ордена, и множество иной бумажной бюрократии, имеющей целью лишь одно – запутать, сбить со следа, и выполнить данное женщиной обещание. На словах, в ходе доверительной беседы с главой Синода – престарелый инквизитор, официально носящий титул Рука Милостивого Правосудия, был ещё тот хитрец и крючкотвор, обладающий поистине звериным чутьем на ложь – Еве пришлось понервничать, призвав на помощь все самообладание и выправку. Старик, уставившись в черные глаза красавицы своими – водянисто-желтыми, с мелкими черными точками, окружающими зрачок – пожевал губами, окинул Еву, держащуюся прямо, точно стрела, с высоко поднятой головой, и бесстрастным выражением лица, пристальным взглядом, и покачав головой, изрек:
- Синод удовлетворен отчетом, Ева. Ты неплохо потрудилась. Однако…Зная тебя, я предполагал нечто более конкретное. Ты понимаешь меня, девочка?
Взгляд Инквизитора жег не хуже раскаленного свинца, но женщина выдержала, не выдав поднявшегося в душе смятения ни одним взглядом или движением.
- Материал полон. Я знаю свою работу, Верховный – ответила палач. – В селении нет, и никогда не было оборотня, даю слово! Кучка напуганных волком крестьян распустила слух, у которого оказались слишком проворные ноги, и прежде, чем их ему укоротили – успел расползтись на многие мили вокруг. Но теперь, – она улыбнулась, жестко, уверенно, не оставляя ни малейшей тени сомнения в её словах, – покой восстановлен, а округа закрыта для посещений. Чума. Серая чума.
Престарелый инквизитор судорожно вздохнул, чертя знак охранной руки. Баронесса только пожала плечами, выражая пренебрежение к страшной болезни, приходящей внезапно, и уносящей множество жизней, если зараженную область не успевали перекрыть, и серые щупальца заразы расползались по окрестностям.
- Именно поэтому я не упоминала больше, чем следовало. – Проговорила баронесса, подойдя вплотную к столу главы. -И именно поэтому, я прошу передать в аренду вышеуказанные земли, с прилегающими территориями, на срок до десяти лет с правом выкупа, роду фон Леменхофф. У меня есть некоторые планы, относительно этого места, когда пройдет эпидемия заразы. Купчая готова.
На стол перед старцем лег свернутый коричневый пергамент, заполненный аккуратным каллиграфическим почерком клерка. Внимательно пробежав документ – Ева предусмотрела даже такую мелочь, как ежегодный сбор подати в счет трилетия – глава Синода потянулся к письменному прибору, стоявшему у левой руки, и изображавшему кающегося на коленях нечестивца перед плахой палача. Помедлил, поднял глаза, внимательно окинув взглядом баронессу.
Лицо женщины напоминало сейчас восковую маску; столь бледным она показалась инквизитору, и столь непреклонным, что он невольно поежился. Воистину – род Леменхофф, не смотря на свое преданное служение Ордену, носил на себе отпечаток какой-то страшной тайны, разгадать которую, было не под силу лучшим умам того времени. В хрониках, история рода Драговски–Леменхофф была вымарана, а всякое упоминание могло стоить любопытному жизни, столь ревностно оберегала инквизиция тайну происхождения своих лучших представителей. Меж тем, Ева продолжила:
- Дополнительным условием будет полное закрытие этих земель для посещения, прохождения торговых путей и прочего. Я не желаю, чтобы в этих местах ступала нога чужестранца, либо жителя иных мест, в течении пяти лет. В последующие пять – все станет как прежде. Это мое условие, в обмен на проделанную работу. Я забочусь не только о своей собственности, - полные губы женщины тронула улыбка, – а и о процветании Фолергского королевства в целом, и земель, находящихся под покровительством Святой Инквизиции – в частности. Вам не хуже меня известны последствия Серой Чумы, сроки заражения, и восстановительный период.
Инквизитор помедлили. Что-то было не так в этом деле, он это чуял нутром, однако никаких огрехов или причин сомневаться в компетентности Меча Правосудия, лучшей из дознавательниц королевства, у него не было. По крайней мере – лежащих на поверхности. Перо погрузилось в чернильницу, и размашистая, все ещё не потерявшая четкости – как это часто случается со стариками – подпись, украсила купчую. «Если Ева затевает какое-то новое черное дело в своих владениях, мне нет до того дела!» – подумал глава Ордена. – «Что бы ни говорила и как бы ни поступала эта женщина, другой, подобной ей по исполнительности, рвению и способностям, у Ордена долго не будет. А посему – пусть творит на своих территориях что хочет. Синоду нет дела до частной жизни исполнителей, пока это не мешает их работе на инквизицию. А помешать Еве не может ничто».
Первая часть договора была выполнена…

[Ильфен]

- Мастер! Мастер! В замок прибыла женщина! – вбежавший в зал парнишка привлек внимание мужчины, сосредоточенно работавшего у верстака. Старший Мастер Боли, мускулистый, здоровенный точно боров Еррад-Сухожил поднял наголо обритую голову, смерив запыхавшегося посланца мрачным взглядом маленьких, заплывших жиром глазок.
- Ну? – многословием мужчина явно не отличался. – Мне какое дело до приезжей бабы?
Посланец смущенно переступил с ноги на ногу, ежась под взглядом мужчины.
- Это…Это… -пролепетал парнишка, покрываясь жгучим румянцем, опуская глаза долу. – Это…
- Ну?...Это…? - подстегнул слугу Мастер, начавший вытачивать какую-то деревянную деталь, зажатую в тисках, укрепленных на верстаке. – Мало ли баб в Узилище прибывает? Не только ради обучения?
О Ерраде-Сухожиле говорили, что легче разозлить ленгвильского быка, чем этого грузного мужчину, чья обманчивая неповоротливость, неторопливость в движениях, и вечный полусонный вид совсем не отражали истинного характера. И уж тем более известие о приезде какой-то женщины не могло отвлечь его от любимого (после причинения боли, разумеется) занятия. Парнишка искоса глянул на зажатый в могучей, волосатой ручище Еррада полировочный скребок, казавшийся игрушечным, сглотнул вставший в горле ком.
- Это баронесса Драговски! – выпалил он.
Скребок на миг замер, а затем возобновил неторопливое движение, снимая тончайшую стружку с выточенной колодки, в которую впоследствии должны будут вставить шипы и затяжные обручи.
- Маленькая Ева выросла. И вернулась,– проворчал мастер,– любопытно, зачем? Эй ты, мелкий! –окликнул он слугу, намеревавшегося по-тихому улизнуть из мастерской, - глаз не спускать с баронессы, и немедленно доложить мне, чего желает госпожа.
Парнишка скривился, тотчас выкатившись из комнаты, стремительной тенью несясь по коридорам замка.
Ева фон Леменхофф стояла у окна в комнате управителя Узилища. Ничто не изменилось за эти пятнадцать лет, которые женщина-палач провела вне стен замка, некогда бывшего её домом. Тот же мощенный булыжником двор, темные переходы, запах страдания, впитавшийся в черные камни громады, от основания до самой крыши. Стайки воспитанников, перебегающие двор – их женщина видела сверху, парней и девушек, будущих орудий инквизиции, палачей и дознавателей. Дисциплина в замке поддерживалась железная: воспитанники четко представляли себе цели и требования, предъявляемые к ним, и старались соответствовать образу идеального исполнителя. Не у всех получалось, не все доживали до выпуска. Более слабые ломались психологически, но те, кто доходил до последней степени обучения – были самыми лучшими, и как правило – самыми беспринципными, жестокими и бессердечными палачами.
- Рад видеть тебя, Ева, - произнес управитель, входя в кабинет. Развевающиеся полы свободного одеяния, на подобии монашеского, скрывали тощую фигуру мужчины. Но худые руки, и стальной взгляд был теми же, какой Ева запомнила пятнадцать лет назад, покидая Орден Неистовых.
- Взаимно, Старший! – проговорила дознавательница. – У меня не так много времени, чтобы тратить его на пустые разговоры. Перейду к делу. Я ищу несколько женщин, желательно из выпускниц, или тех, кто подает неплохие надежды. Мне потребуется помощь в некотором дельце, обещающем быть довольно жарким; одной мне не справится. Есть у вас такие женщины?
- Ева, Ева, - произнес управитель Ордена, улыбаясь и приглашая бывшую ученицу следовать за ним. - Разве ты не в Узилище? И разве не помнишь, сколько лучших из выпускников я лично выбираю? Пойдем, спустимся в подвалы, как раз сейчас одна из будущих жемчужин этого выпуска проводит казнь.
Весть о прибытии знаменитого Меча Правосудия, Стальной Евы – здесь ещё помнили её ученическое прозвище – облетела замок в считанные полчаса. Во многих комнатах и подвалах занятия едва не замерли: её обсуждали, стоили догадки, отчаянно увиливая от заданий, и только вздыхая, когда розга учителей прогуливалась по спинам нерадивых учеников. В одном из сотни полутемных подвалов, освещаемом огнем камина, отворилась дверь, пропуская две фигуры, закутанные в плащи. Жертва, повисшая в цепях у стены дернулась, когда небольшой булыжник с острыми краями ударил под ребра, захрипела, и обмякла. Высокая, темноволосая девушка с надменным лицом, и резкой линией губ недовольно обернулась на скрип двери.
-Побивание камнями насмерть, - протянула женщина в плаще, откидывая капюшон, и встряхивая копной рыжих кудрей, свободно рассыпавшихся по плечам. – Чем ещё владеешь, детка?
Темноволосая нахмурилась, подошла поближе к рыжей.
-Если желаешь познакомиться поближе с мастерством Исгерд, – прошипела девушка, сжав стальной хваткой запястье и приблизила красивое, злое лицо к лицу осмелившейся вторгнуться и задавать вопросы дерзкой, – так становись у стены, а не задавай вопросов, женщина!
Пришелица усмехнулась, без труда отрывая пальцы темноволосой Исгерд от своего запястья, и неуловимым движением, приемом, известным только ей, да пожалуй ещё нескольким Мастерам замка заламывая палец девушки так, что та ощущала довольно сильную боль.
- Горячая, резкая, подходит. – Произнесла женщина. – Собирайся, поедешь со мной, о твоих методах я наслышана. Исгерд ощерилась, но руку не вырвала.
- Кто ты, смеющая приказывать мне? – Процедила она, сверля женщину потемневшими от боли глазами.
- Баронесса Драговски. Стальная Ева, - ответил за приезжую управитель. – Ты слышала госпожу, собирайся. А мы с тобой, Ева, направимся дальше, пока Исгерд завершит начатую работу.
Они посетили ещё несколько мастерских и пыточных, наблюдая за работой кандидаток. Выбрав из присутствующих ещё одну девушку, Ева собралась уехать из Замка, чтобы поискать недостающую пару палачей вне пределов Узилища.
- Торопишься, Ева, - раздался голос над плечом, когда дознавательница довольно осмотрела пораженных учеников, набившихся в подвал, где по просьбе управителя баронесса продемонстрировала некоторые излюбленные и действенные приемы. В частности пытки «Ларцом Благочестия», жуткого стального сундука, отлитого в форме человеческого тела, и утыканного изнутри острейшими гвоздями, «Распятия Грешника», которое лично Драговски любила применять в паре с «Обувью Грешника», но на сей раз вынужденной отказаться от «сапожка», т.к не все ученики перешли на последний год обучения, и учителя не хотели лишний раз показывать будущим палачам практику применения, в должном объеме не подкрепленную теорией.
На плечо дознавательницы легла тяжелая рука, и почтительная тишина повисла в подвале. Ученики и остальные Мастера узрели Старшего Мастер Боли, Еррада, лично спустившегося в пыточную, чтобы приветствовать свою бывшую ученицу.
- Сухожил, - Ева улыбнулась, положив сильную ладонь на руку мужчины. – не изменился, разве что заматерел. Рада видеть.
Повелительным жестом отпуская собравшихся, она дождалась, пока все выйдут из подвала, и вежливо простившись с Управителем Ордена Неистовых, осталась наедине с бывшим учителем.
Прозвище «Сухожил» Еррад получил много лет назад, за свое пристрастие срезать с лодыжки пытаемого всю плоть, так что между стопой и бедром оставался только белый стержень кости лишенный мышц и связок. Ткани стопы, лишенные кровоснабжения, довольно быстро отмирали, причиняя несчастной жертве дополнительные мучения, а то, что было выше голой кости, Еррад постепенно уменьшал. Именно под его руководством Ева приобрела богатый опыт и узнала множество способов, при помощи которых человека заживо разрезали на мелкие кусочки, держа в сознании, и заставляя испытывать поистине нечеловеческие мучения.
-Наслышан, - обронил Сухожил, выслушав Еву, посвятившую Мастера в причину возвращения в Орден Неистовых. – Мой тебе совет: первым делом поезжай в Ленгвиль, тамошняя представительница Ордена весьма неплоха. А затем, - он на миг задумался, прикрыв крошечные глазки и шевеля толстыми губами. - Затем посетишь Ругарское нагорье. Туда мы отправили меньше года назад одну смугляночку. Чудо как хороша стервочка. Страсть, напор, она подойдет тебе.
Мастер Боли прищурился, вспоминая темнокожую, раздражительную Хельгу, бывшую искусной не только в пытках но и поистине ненасытной в плотских удовольствиях. Почти с сожалением припомнил прошедшие ночи, когда смуглое, покрытое бисеринками пота тело билось под ним, заходясь в диком крике, в котором смешивался восторг и боль от его грубых ударов.
- Немного диковата, но вы поладите, если только ты не пришибешь девчонку раньше, чем доберетесь! – Еррад хохотнул, грубо облапив Еву, проводя ручищами по телу инквизиторши.
- Созрела! –Восхищенно проговорил мужчина. - Намного лучше сейчас, чем пятнадцать лет назад, -жарко дохнул мужским ароматом ей на ухо, вонзая пальцы в ягодицы, скрытые платьем. – Иди сюда, девочка, покажи, что так же любишь своего учителя. Как прежде. Как в ту ночь, когда я вскрыл тебя... Видишь, я помню, что тебе нравится…Ну-же, Ева… моя жестокая красавица…
В полутьме, на голых камнях сплелись два тела, и стон, глубокий, звериный стон сорвался с губ Еррада-Сухожила. Стон боли, когда нож баронессы Драговски уперся в подреберье мужчины.
- За совет благодарю, а что до остального… Не с тобой мне познавать сладость плоти, Еррад. – Холодно проговорила Драговски, оправив юбку, убирая в ножны небольшой, изящный кинжал.
– Прошлое мертво. Прощай, Мастер…

[Ильфен]

Через сутки Ева выехала в сопровождении двух спутниц. Ещё через неделю, посетив два отдаленных владения, указанных Еррадом, баронесса получила недостающую пару палачей, и через положенное время направилась в собственные владения, сопровождаемая ничего не подозревающими дознавательницами и палачами, вооруженными и готовыми к работе.
Копыта пятерки рослых, сильных верховых лошадей неслышно ступали по мягкому дерну, заглушающему все звуки. Лес был молчалив, настороженной тишиной окутав баронессу и её спутниц, мрачно озирающихся и явно не питающих приязни к сельской местности.
- Этот лес точно покрыт пеплом, - обронила Исгерд, кутаясь в полы меховой мантильи, сшитой из шкур рыси, чуть отпуская повод, украшенный серебряными бляшками. – Надеюсь, нас по приезду встретят кружкой горячего вина с пряностями? У меня внутри все заледенело! Долго ли еще нам ехать, Ева?
Баронесса отрицательно покачала головой, напряженно всматриваясь в дорогу, показавшуюся впереди из густой, непроницаемой пелены тумана. Пятая миля, Дорога Висельников. Конец пути для всех них. Пару минут царила тишина. Даже птицы не пели, и цикады в траве умолкли. Холодный осенний вечер, пронизывающий до костей ледяной ветер, забирающийся под меховые накидки, и кусающий щеки. Из лошадиных ртов валил пар, казалось – весь лес на глазах замерзает, покрываясь белой пленкой, хотя до настоящих зимних холодов было ещё очень далеко. Ева натянула поводья, осадив коня, вслушалась.
-Мы кого то ожидаем? – осведомилась приятным грудным контральто стройная, невысокая Мэрион, потирая озябшие пальчики. Под личиной прелестного ангелочка, с белокурыми волосами, и огромными синими глазами, скрывалась чернейшая душа изощренной садистки, питавшей особую страсть к женщинам. Особую неприязнь вызывали дамы с большой грудью, которым выпадала самая незавидная участь. Таких жертв Мэрион долго и с наслаждением резала на кусочки. Заживо. Предварительно вырвав груди и заставив несчастную проглотить собственный язык.
- Не уверена, Мэрри, - Драговски улыбнулась блондинке, похлопывая лошадь по шее. Остальные всадницы подъехали поближе, собравшись группой. Все были вооружены, а у кареглазой Хельги – предпочитавшей носить мужское платье – за плечом висел арбалет, которым она умела пользоваться не хуже стрелка королевских войск.
- Что значит – не уверена? – переспросила девушка, зябко кутаясь в накидку из меха рыжей лисы, выгодно оттенявшей живые, цепкие глаза. Остальные обратились в слух. Баронесса тронула пятками бока коня, посылая вперед, выехала на дорогу, осмотрелась. На все четыре стороны не было видно ни души. Закат неумолимо накрывал лес темным пологом, и женщина внезапно ощутила ледяную иголочку страха, кольнувшую её прямо в сердце.
Неожиданно низкий, заунывный вой донёсся откуда-то из-за стены тумана. Это не был хор, выл один волк или собака. Hо казалось, что звук окружает их во всех сторон, тысячекратно отдаваясь эхом, подступая всё ближе, и снова пропадая. Женщины вздрогнули, изо всех сил натягивая поводья, пытаясь удержать обезумевших лошадей, встающих на дыбы, пляшущих на месте, выкатив налитые ужасом глаза. Коротко взвизгнув, свалилась с лошади Лисса – Элисьен де Рошш, обнищавшая дворяночка из Ленгвиля, чьи родственники нашли наилучшим для себя продать девчонку Ордену Неистовых, не подозревая о том, что Лисса вернется через восемь лет, и отомстит страшным образом. Лошадь Евы закусила удила, встала на дыбы, хрипя от ужаса. Передние ноги коня били по воздуху, и когда верховой с глухим ударом впечатал оба копыта в дерн, Драговски поняла, что долго не сможет сдерживать напуганное животное.
Высокая чёрная тень со странными очертаниями мелькнула в тумане. Трудно было различить, высокий и уродливый человек перед ними, или огромное животное неизвестного вида. Ясно выделялись только горящие зелёные глаза. Ева усмехнулась одними лишь уголками губ. Она знала, кто скрывался под молочным, зыбким пологом тумана. Лошади заржали, окончательно выходя из-под контроля наездниц. Драговски первая соскочила со своего жеребца, рванув ремешки седельной сумы, и мягко, точно кошка, приземляясь на полусогнутые ноги. Элисьен Де Рошш откатилась в сторону, чудом не попав под копыта верхового, с места рванувшего галопом, вскидывающего голову с хлещущими по воздуху поводьями. Мэрион и Исгерд, оказались на земле почти одновременно с Евой, сжимая рукояти мечей, настороженно всматриваясь в белесую толщу, отгородившую их от скрывающегося неприятеля. Смуглянке Хельге, единственной из всех, удалось подчинить себе лошадь. Направив её в сторону мелькнувшего в мороке существа, ещё не разглядев, она одной рукой вскинула арбалет, изо всех сил пришпоривая лошадь, побуждая её к безумному галопу. Напуганное животное промчалось точно ураганный вихрь. Тоненько цвенькнул спусковой механизм, и стальной болт прошил молочную ленту, направляясь к большой черной тени, вынырнувшей слева от всадницы. В ответ раздался уже знакомый ей хохот. Неуловимо быстрое движение огромного тела...
Девушка внезапно оказалась спешенной. Вдобавок, попытавшись двинуться, она обнаружила, что приколота к седлу собственной же стрелой, пронзившей ей воротник куртки. А нападавший тут же снова пропал в тумане. Рванув болт, Хельга оттолкнула жеребца, умчавшегося в лес, прислушалась, натянув арбалет, вложив следующий снаряд с зазубренным наконечником, подняла, прижала к щеке. Лисса взмахнула мечом, отбрасывая в сторону подол платья. Два разреза, сделанных на пышной красной юбке, отороченной горностаем, позволяли двигаться с большей свободой, не мешая ногам и не путаясь в самый ответственный момент. Мэрион и Исгерд метнулись к замершей девушке, образуя треугольник. Ева и Хельга все ещё стояли порознь, но три девушки, встав спиной к спине, и выставив перед собой мечи, замерли, напряженно вслушиваясь в тишину, прикрывая друг друга. За время путешествия они успели найти много общего между собой, негласно став одним целым. За такое инстинктивное, выдающееся умение оценивать обстановку, и защищать членов своей группы боролись во всех войсках, это ценилось превыше силы или умения: слаженное действие всех воинов группы обеспечивало наилучшее взаимодействие во время боя. Драговски чуть заметно качнула головой. В иное время, и в ином месте она бы с радостью собрала команду из четырех дознавательниц. Каждая по отдельности была грозным оружием, но все вместе – они становились практически непобедимы, перед лицом любого противника. Вот только их теперешний враг был намного ужаснее, могущественнее и непредсказуемее всех людских врагов, когда-либо встречаемых молодыми воспитанницами Ордена Неистовых.

[Ильфен]

На сей раз монстр возник, казалось, из пустоты. Возможно, это был неуловимо стремительный прыжок, но Еве показалось, что мощное тело просто соткалось из тумана прямо над добычей. Огромные лапы прижали Мэрион и Лиссу к земле, заставив выронить оружие. Исгерд же оказалась просто погребена под телом хищника, не способная пошевелиться и едва дышащая. Хельга нажала на спусковой крючок. Коротко свистнув, болт вонзился в морду хищника, вскинувшего голову, и ответившего рычанием. Отшвырнув арбалет, девушка ринулась на существо, занося меч для удара. Одним прыжком, подкрепленным яростью, оказалась на загривке оборотня, погрузив лезвие в горло существа, перерезая связки и мышцы от уха до уха. Однако противник, казалось, просто не обратил внимания на страшную рану. Повернув голову под немыслимым углом (не исключено, что разрезанная шея даже ПОМОГЛА ему в этом), он ухватил наездницу зубами за руку, и одним рывком бросил на землю перед собой. Упав, девушка не выпустила рукоять меча, лишь дернулась, и ткнула из неудобного положения снизу вверх, целясь под нижнюю челюсть монстра. Треугольные изогнутые зубы с лязгом сомкнулись, перекусив хорошую вайнарскую сталь, как кусочек шоколада. В руке у воительницы остался обрубок клинка, а перед лицом замаячила пасть, полная острейших зубов, которой ничего не стоило в мгновение ока отделить голову от тела, если девушка из Ругара попытается оказать сопротивление.
- Тише, развоевались! – раздался голос баронессы Драговски. Палач подошла ближе, с каким-то затаенным сожалением рассматривая подруг по несчастью. – Эффектно появился, ничего не могу сказать. Не переусердствуй, волчара, иначе тебе достанутся только окровавленные ошметки, вместо девочек.
Лисса и Мэрри тяжело дышали, прижатые к земле мощными лапами оборотня, оглушенные, не способные оказать сопротивление.
- Я учился глушить добычу, не калеча, когда ты ещё брала в руки свои первые раскалённые щипцы. - Улыбнулся зверь, облизнув клыки. - Раньше времени я не причиню девочкам вреда. Объяснишь им ситуацию?
Он чуть привстал, чтобы облегчить жертвам дыхание. Не забыв быстрым движением лап отшвырнуть подальше их оружие, само собой. Хельга повернула голову, впившись взглядом в женщину-палача. Понимание зажгло темные глаза смуглянки гневом.
- С-сука! – вырвалось у неё, - завела в западню, тварь!
Женщина пожала плечами.
- Что тут объяснять? По-моему и так понятно, но на всякий случай, пока все, кроме Исгерд, находятся в сознании, и могут воспринимать мои слова – поясню. Два месяца назад, я приехала сюда, чтобы расследовать дело об оборотне, считая, что в основе лежат выдумки глупых крестьян, любой шорох воспринимающих как нечто ужасное. Я ошибалась. Вот он – Ева кивнула в сторону существа Бездны, – оказался более чем реален. У нас был некоторый уговор-пари. Я проиграла этому, - Ева помедлила, подбирая слова, - этой твари, и одним из условий соглашения была доставка к нему достойных противниц. Вы именно то, что требуется.
Существо кивнуло, словно подтверждая каждое сказанное слово, склонило голову, сверля разозленную Хельгу взглядом.
- Сама пойдёшь, или тебя тоже тащить, как этих? - Прорычал вервольф смуглянке.
В ответ та только проворчала ругательство, плюнув оборотню в морду.
-С какой стати мне идти с тобой, – огрызнулась Хельга, - она проиграла, пусть и платит!
- Вот как мы заговорили... - Хмыкнуло чудовище. - О справедливости беспокоимся. Ну, начнём с того, что на её месте ты бы тоже проиграла. А повторять поединок мне лень и незачем.
-Оглуши её, - посоветовала Ева фон Леменхофф, - все равно сопротивляться станет, настоящая заноза в заднице. А так – меньше проблем будет. Одной больше на плече, одной меньше – не надорвешься.
- Тоже верно. - Лапа зверя с нечеловеческой скоростью мелькнула в воздухе, и девушка мягко, как кукла, повалилась в ожидающие объятия. Он легко сграбастал всех четверых, и махнул Еве хвостом.
- Пошли.

[Ильфен]

Путь, пролегающий через густые заросли, занял около часа. Сучья и ветки цеплялись за подол Евиного зеленого платья из набивного бархата, кусты с жесткими прямыми ветками, отводимыми назад, чтобы можно было пройти, так и норовили хлестнуть женщину по рукам или телу, так что в конце концов Ева даже немного разозлилась, проворчав крайне нелестное пожелание всему лесу. Оборотень легко продирался сквозь чащу, попросту не обращая внимания на колючки, не наносящие вреда его шкуре, и не оглядываясь, чтобы проверить, успевает ли за ним Ева. Знал – следует, и скорее свалиться замертво, нежели позволит себе отстать или упасть без сил, хотя путь был нелегкий. Вскоре дорога пошла в гору, и через некоторое время, продравшись сквозь плотную завесу перепутавшихся коричневых кустов волчьей ягоды – несколько зеленых лоскутиков от платья Евы вредное растение все же оставило на себе – женщина остановилась, переводя дыхание и рассматривая серую громаду замка, высящегося на холме. Мощные квадратные башни, крепкие стены, сложенные их черного гранита, усаженные зубцами, массивные ворота, наглухо запертые. Поникшие знамена на башнях, изодранные и грязные, слабо шевелились под порывами ветра, являя собой последний аккорд в картине запустения, прочно воцарившегося в замке пропавшего графа. Толкнув ворота, оборотень вошел внутрь, коротко приказав Еве замкнуть их за собой. Разбросанные тут и там части доспехов, изломанные мечи и копья, бурые потеки, покрывавшие замковый двор свидетельствовали о произошедшей битве. Бич Правосудия равнодушно отметила старательно очищенные вездесущими воронами кости павших защитников замка, валяющиеся под открытым небом. Крестьяне не решались войти в замок, чтобы проверить, что случилось после той памятной ночи, когда с холма донесся протяжный вой, а затем ночь огласил звон стали, крики, и жуткий, нечеловеческий хохот…
- Сюда, - кивнул зверь, указывая на высокую, до самого закопченного потолка дверь. Войдя внутрь, они оказались в огромном, холодном зале, у одной стены которого пристроился камин таких внушительных размеров, что в нем с легкостью можно было изжарить целого быка, а на других стенах красовались неплохие коллекции стрелкового и холодного оружия, а так же охотничьи трофеи. Судя по всему, при жизни графа тут частенько проводили шумные застолья, воздавая должное ассортименту пивных погребов хозяина.
- Под ноги смотри, – буркнул зверь, нагибаясь, и проходя в низкую для его роста дверь. За нею оказались темные ступени, ведущие в подземелья замка. Вдохнув стылый воздух - в нем неуловимо чувствовалась сырость и характерный запах подвалов – Ева в последний раз окинула взглядом зал, повернулась и, ни о чем более не думая, спустилась вниз.
В подвале оборотень, приняв человеческий облик, в первую очередь сковал пленницам руки, и прикрепил их к стене на расстоянии примерно пяти футов друг от друга. Раздевать не стал - ждал, пока придут в себя. Ева молча наблюдала за действиями Зверя.
- Поможешь поработать с ними? - Поинтересовался мужчина, присаживаясь на ближайший табурет. - Или погуляешь некоторое время, пока не наступит твоя очередь?
Женщина покачала головой.
-Похоже, память подводит тебя, волк, – она рассеянно скользнула взглядом по девичьим телам, посмотрела в глаза существа. – Я говорила, что предпочту посмотреть, как работаешь ты. И ещё…Имя у тебя хоть есть?
- Да. - Он посмотрел ей в глаза. - Меня зовут Ветер-В-Темноте. Но просто молчаливый наблюдатель мне не нужен. Или ты примешь участие в экзекуции - или ждёшь в другом месте. Я не требую от тебя плотских утех, пока не наступит твоя очередь. Но пытка - другое дело.
Баронесса кивнула.
- Хорошо, я помогу тебе в некоторых делах. Твой план, Ветер.
- Для начала надо привести их в чувство. - Заявил оборотень, и по очереди потрепал женщин по щекам. - И провести небольшую воспитательную беседу.
Простым похлопыванием тут было не обойтись, и посему, Ева брызнула каждой по очереди в лицо ледяной водой.
-Девочки, девочки, приходим в себя, - произнесла дознавательница, - впереди, (как бы мне этого не хотелось, хотя нет – почему-же не хотелось?) множество неизведанного. Ну вот, молодец Мэрри, посмотри на меня, вот так. Хорошо…
Оборотень уже вернулся к своему самому чудовищному облику, и взгляд его горящих зелёных глаз за плечом дознавательницы пронзал её недавних подруг насквозь. Сильные, уверенные в себе женщины на миг чувствовали себя ягнятами перед волком. Потом чувство полной беспомощности отступало, но не исчезало полностью, свернувшись комочком где-то под сердцем.
Драговски молча обернулась к зверю из Бездны, словно приглашая к действию.
- Я думаю, вы уже все понимаете, зачем здесь оказались? - Поинтересовался монстр, выходя вперёд, и приближая пасть к лицу Исгерд. Та отвернулась, однако глаза не закрыла.
-Я спросил, понятно ли вам? – повысил голос зверь, щелкнув зубами. Девушки вразнобой закивали.
-Уточни. - Коготь ласково, оставив крошечную царапинку, прошёлся по горлу смуглянки Хельги.
-Понятно, для чего нас сюда притащили, - ответила за всех Исгерд. - Мы - залог этой проигравшей дамы. Жертвы. Удовлетворен?
-Правильно, умница. - Монстр внезапно, одним движением оказался рядом с ней, и движением лапы сорвал с Исгерд платье. - А что я делаю с жертвами - тоже догадалась?
Девушка кивнула. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться - в этом месте они очутились не для светских бесед, а цепи, дыба и орудия, столь хорошо знакомые им - служат вовсе не для украшения мрачного интерьера.

[Ильфен]

- Вот и отлично. - Кивнул зверь, наклоняясь к собеседнице. Освободив одну стройную руку аристократки, он пару секунд рассматривал её, после чего лёгким движением наполовину откусил четыре пальца. Мэрион пронзительно взвизгнула, задергавшись в оковах. Хельга грязно выругалась, присовокупив непристойное пожелание монстру. От боли зрачки Исгерд стали огромными, почти во всю радужку. Сдавленное шипение просочилось сквозь сомкнутые губы той, которой уже никогда не предстояло стать Мастером Пытки. Держаться черноволосая умела, и сейчас показала себя, не проронив ни звука, лишь наблюдая, как кровь из обрубков пальцев стекла по руке до локтя, закапав на пол, когда монстр отодвинулся. Склонив голову, Ветер-В-Темноте чуть подался вперед, облизнул обрубки, после чего положил тяжёлую лапу девушке между ног, надавливая до тех пор, пока не хрустнула лобковая кость. Лисса, находящаяся по соседству, завизжала, требуя прекратить. Как палач имеющий большой опыт работы с женщинами, она знала, что такое боль. Особенно в районе половых органов. А в том, что Исгерд испытывала сейчас отнюдь не удовольствие, не приходилось сомневаться. Хищник молча хлестнул её хвостом по лицу. Девушка ойкнула и на время затихла, наблюдая за мучениями подруги. Помочь она, увы, ничем не могла. Исгерд застонала, запрокинув голову назад, попыталась свести ноги вместе. Боль, пронзающая нижнюю часть тела становилась нестерпимой: перед глазами заплясали точки, сознание помутилось, и темный полог медленно простерся над разумом северянки.
- И это хвалёная выносливость экзекуторов? - Засмеялся оборотень, снова становясь человеком, и оборачиваясь к Еве. - Вряд ли с ними удастся долго поиграть.
-Ты бы ей голову сразу откусил, а потом сокрушался, - презрительно откликнулась Ева, подходя к обвисшей в оковах Исгерд, и обтирая ей лицо платком, смоченным в холодной воде.
Вервольф только хмыкнул, глядя на бесчувственное тело.
- Есть что-нибудь, что не давало бы ей потерять сознание? Я могу достать такие вещества, но это долго.
- Не стоит, – обронила дознавательница, похлопывая бесчувственную девушку по щекам, – так выдержит, только если не хочешь, чтоб она у тебя умерла в самый интересный момент – не усердствуй сверх меры.
Женщина окинула фигуру оборотня оценивающим взглядом, вздернула бровь.
- Наиграешься ещё, вон у тебя сколько игрушек!
- Мы академиев не кончали... - Качнул головой собеседник, подходя к столу с пыточными инструментами. - Дозировать удар не умею. Посмотрим, что в этой области наизобретали вы, люди.
Северянка застонала, приходя в сознание; подняла голову, сверля оборотня пылающим взглядом, и медленно отвернулась к стене, безучастно рассматривая ловчую сеть паука, прилепившуюся к темным камням.
- Наизобретали много чего, сам не поверишь. – Откликнулась Драговски, отрывая лоскут от платья Исгерд, и перетягивая кровоточащие обрубки. – Удар он дозировать не умеет! – проворчала баронесса, неодобрительно покачав головой. Первым делом, молодых палачей учили верно рассчитывать применение силы, так чтобы жертва максимально долго была в сознании, и сохраняла его на протяжении всей пытки. В том было высшее мастерство и умение, и научившийся правильно пользоваться своими силами палач, мог приступать к следующей ступени искусства причинения боли.
Наконец мужчина остановил свой выбор на небольшой пиле с изогнутыми зубьями. Взяв в руку стройную ножку Исгерд, он стал неторопливо и методично отделять ступню, не обращая внимания на судорожные попытки жертвы вырваться. Смуглянка Хельга с такой силой рвалась из оков, что казалось – ещё немного, и она вырвет их из стены. Но сработанный на века материал и кладка самих стен не поддались, и смуглянке оставалось только наблюдать, как кость уступает металлу, вгрызающемуся в плоть, перерубающему сухожилия. Визг зубьев по кости все они слыхали не впервые. Вот только никогда не предполагали, что испытать подобнее придется сестре по цеху. А боль была очень сильной. Такой, что и взрослые мужчины часто теряли сознание. Но аристократическая, нежная Исгерд внезапно проявила мужество и твердость характера, не издав ни звука, и лишь шумно выдыхая, когда пила совершала очередное возвратное движение в кровавой ране. Наконец ступня отделилась, и палач (по-прежнему в человеческом обличьи, что выглядело особо странно) удлинившимся шершавым языком облизнул культю, частично останавливая кровь, но и добавляя новую волну боли. Исгерд скривилась, но так и не застонала. Окровавленная ступня в руках мужчины вызвала у Лиссы приступ тошноты, и девушка поспешно отвернулась, чтобы не поддаться отвратительному чувству. Ева склонилась к ногам северянки, ловким движением перетягивая поврежденные артерии, останавливая кровь, бьющую на пол алым фонтанчиком. Оборотень продолжил работу, и через минуту вторая ножка приняла тот же вид. После чего кивнул Еве:
- Приготовь кол, пожалуйста.
Драговски молча прошествовала в сторону, кинув на девушку взгляд, полный печали и вместе с тем какого-то затаенного интереса. В углу подвала, прикрытая черным чехлом, стояла подставка с небольшими колесиками, крепящимся по углам. На ней, закрепленный металлическими пластинами и цепями, высился кол, толщиной в руку крупного мужчины. Отполированная поверхность дерева поблескивала в свете огня, и казалось – по колу все ещё стекает кровь жертв, принявших смерть на этом древнем воплощении человеческого страха. Ибо палач мог отсечь руку или ногу, вырвать пласт мяса из тела, переломать кости – но ничто так не повергало обреченного в ужас, как сажание на кол.

[Ильфен]

Оборотень легко поднял Исгерд на руки, отцепив от кандалов, и поднёс к страшному устройству, раздвигая ей ягодицы. Но в последний момент остановился, будто задумался.
Девушка пошевелилась на руках у вервольфа, тревожно озираясь.
-Она принимала мужчин сзади? - Поинтересовался мучитель, бесцеремонно ощупывая анальное отверстие северянки.
- Её спроси! – Фыркнула Драговски. – Судя по девочке, вряд ли. Какая тебе разница? Не принимала, так примет, и куда большее чудовище, чем пенис мужчины.
- Тоже верно. - Согласился оборотень, насаживая жертву на хищно торчащее острие. Пока неглубоко, только так, чтобы самостоятельно не могла слезть. Кол погрузился в тугое колечко сантиметров на пять, разрывая отверстие избыточным диаметром. Резкая боль пронзила анус, Исгерд дернулась в руках изувера, но вырваться никак не смогла. Ограничитель не давал жертве раньше времени соскользнуть ниже и случайно прервать изощренное издевательство, положив конец мучительной смерти. Ноги северянки упирались в специальную подставку, так что девушка могла немного передохнуть.
Дав ей прийти в себя, мучитель с силой хлестнул плетью по правому бедру, оставляя длинные тонкие раны, параллельными полосами огибающие тело. Девушка молча перенесла удар, только резко выдохнув, когда та оставила вспухшие рубцы.
- Очень хорошо. – Улыбнулся палач. – Крепкая. А так?
Просвистев в воздухе, плеть упала на белоснежную грудь жертвы. Исгерд дернулась, но снова ни звука не слетело с губ девушки, хотя удар, частью пришедший на сосок, был чрезвычайно болезненным. Мужчина продолжал обрушивать на её тело размеренные удары, покрывая с головы до ног алой сеточкой отметин. Мужество ли или гордость не давали жертве потерять сознание, хотя удары, приходящиеся на уже обнаженные, окровавленные участки плоти причиняли ещё большую боль. Исгерд молчала. Последние удары пришлись между невольно разведённых ножек, так что на нежных половых губах выступили капельки крови. Северянка непроизвольно тихонечко вздохнула, прикусив губу.
- Какой у неё любимый инструмент? - Спросил Ветер-В-Темноте, опуская плеть.
Драгович, наблюдавшая со стороны бичевание надменной красавицы, на миг задумалась:
- Дыба, и вероятно, палица. Девочка предпочитает дробящее оружие.
- Хорошо... - Кивнул оборотень. - Сколько переломов может вынести человек без обморока?
Баронесса усмехнулась. Индивидуальная переносимость боли варьировалась с величайшим разбросом: от истеричек, которым сломав один палец не надо было большего, чтобы начать говорить, до упрямцев, способных вынести множество сложных, изощренных по технике нанесения переломов, от которых иной, менее стойкий пытаемый вполне мог отдать душу.
- Бывали у меня крепкие парни: не отключались и после седьмого. Но вот она, в данном случае… - Ева задумчиво намотала рыжий локон на палец. - Предполагаю, что три. Заключим пари?
- О чём? - Не понял собеседник. - И какие ставки?
- А ты, похоже ничего так просто не делаешь, - рассмеялась женщина. - Ставку на количество переломов, после которого девченка потеряет сознание? Неужели не интересно?
- Интересно. Ты утверждаешь - три?
- Предполагаю - три, -кивнула баронесса. - Сколько с твоей стороны?
- Думаю, не меньше. - Грустно кивнул оборотень. - Больно упорная. Не получится спора. Ладно, проверим.

[Ильфен]

В его руке оказалась маленькая булава, из обширного инструментария пыточной.
- Была бы чересчур слаба, ты бы тоже не радовался, - произнесла палач, осматривая булаву. - Ну-ка, посмотрим, как ты управляешься с этой игрушкой. - В глазах баронессы явно читался интерес.
Самого удара она не заметила - даже в людском облике монстр двигался чересчур быстро для человеческого глаза. Раздался треск, и обе коленные чашечки Исгерд превратились в осколки. Пронзительный вопль резанул слух: черноволосая северянка задергалась в путах.
- Хсссс…. -прошипела дознавательница, - очень больно, смотри как зрачки расширились. Это первый. - Загнула палец рыжеволосая.
- Вообще-то было два удара. - Подмигнул мужчина. - Но так и быть, засчитаем их за один.
Аккуратными, почти ласковыми движениями он проломил пару нижних рёбер слева и справа - так, чтобы не проткнуть лёгкие, и не дать пытаемой умереть раньше времени. Хрип несчастной до смерти напугал оставшихся девушек, кроме, пожалуй Хельги, мрачно следившей за мужчиной глазами, пылающими от ненависти. Исгерд повисла на скованных руках, тяжело, мучительно хватая ртом воздух.
- Быстрый какой! - проворчала Драговски, невольно завидуя скорости оборотня.
Он рассмеялся, и опустил булаву.
- Ну что ж... я думаю, на первый раз достаточно. Если эта девушка хорошо меня попросит, можно её и отпустить... к Спасителю, именем которого вы всегда действуете.
Драговски фыркнула, выражая таким образом отношение к кому бы то ни было. В Верховную Власть баронесса не верила, причем давно.
- Отпустишь? - вкрадчиво переспросила дознавательница. - Быстро и безболезненно?
Исгерд приподняла голову, смерив мучителя и баронессу безучастным взглядом. Боль грызла тело, но сил на крик не оставалось. Да и помогло ли ей это?
- Слышала, девочка? - Ева приблизилась к несчастно, провела рукой по волосам, коснулась нежной щеки. - Проси, - прошептала той на ухо, - так лучше будет, поверь мне.
Девушка медленно отстранилась от руки женщины, посмотрела в глаза Ветра.
- Если можешь - убей быстро, - едва прошептала она. - Прошу тебя…
Вервольф наклонился к стонущей северянке, провёл языком по воспалённой груди.
- Вот это уже другой разговор. Надо было с самого начала так. – Погрузил руку в густые чёрные волосы, потянул. – Помоги мне, и я помогу тебе.
- Как помочь, чего ты хочешь? - Девушка непонимающе посмотрела на оборотня.
- Очень просто. - От улыбки чудовища у всех присутствующих пробежал мороз по коже. - Твои мучения меня возбудили, и нужно снять напряжение. Попка занята, но влагалище с ротиком у тебя свободны. Несколько минут работы - и можешь умирать, на зависть своим подружкам.
Девушка всхлипнула, качнула головой, подтверждая согласие.
- Скотина! Убей её! - завизжала Лисса, дергаясь в оковах. - Мало ты её мучал, тварь?!
- Ева, пожалуйста, заткни ей рот. - Попросил оборотень, проводя ладонями по телу Исгерд.
Влепив истошно вопящей и осыпающей обоих мучителей отборнейшей руганью Лиссе пощечину, Драговски довольно улыбнулась, отметив отпечаток пяти пальцев, ярко выделяющийся на щеке девушки.
- Помалкивай! - Коротко бросила баронесса. - Или хочешь присоединиться к забаве?
- Так ротик, или передок? - Спросил хищник, наклоняясь к Исгерд, и проводя сильными пальцами по её промежности.
- Сам выбери, - прохрипела жертва, облизывая пересохшие губы; похоже, девушке было все равно, какой частью тела воспользуется мучитель.
- Ну откуда же мне знать, чем ты лучше работаешь? - "Обиделся" палач.
- Рот, - выдохнула несчастная. - Это выбор.
- Вот так лучше. – Одобрил оборотень, поднося к пересохшим губам Исгерд флягу с водой. - Глотни и приступим. Или тебе лучше взбодриться вином?
Жадно припав к горлышку фляги, северянка сделала несколько больших глотков. Благословенная влага смочила горло, немного ободрила обреченную перед предстоящим ужасом.
Вынув кол из отверстия в полу вместе с насаженной на него жертвой, Ветер-В-Ночи уложил девушку животом на ближайший стол, так что древко осталось торчать из её ануса, как страшное украшение. После чего неторопливо поднёс к её губам напряжённый орган, на котором выделялась багровая ниточка шрама. Северянка послушно открыла рот, приняв член мужчины-оборотня, сжала губами, прикоснувшись языком к головке.
- Вот видишь, - улыбнулся монстр, - это не так страшно, как ты думала. Надо было с этого начинать, и тогда нам всем было бы легче. А вы, - он посмотрел на других прикованных пленниц, - смотрите и делайте выводы заранее.
Исгерд прикрыла глаза, ощущая как член оборотня двинулся вглубь горла, прямо по языку. Ей было все равно - с равным успехом Ветер мог бы гладить самого себя: жертва подчинялась с абсолютным спокойствием обреченного. Но именно эта покорность больше всего возбуждала мучителя. Схватив девушку за волосы, он начал яростно насаживать её голову на свой восставший орган. Из глаз насилуемой катились слезы, головка толкалась в свод гортани, но поделать несчастная ничего не могла; лишь молить про себя, чтобы все закончилось побыстрее.
- Ну что замерла? - "Подбодрил" вервольф. - Поработай губками, язычком... Раз так не терпится на тот свет - постарайся, чтобы я быстрее получил удовольствие.
Член вырвался изо рта девушки, толкнулся в мягкие губы, нетерпеливо, чуть подрагивая в ожидании ласки. Она молча подчинилась, ведь выбора не было. Обхватив головку губами, Исгерд провела по ней языком, пососала, взяла чуть поглубже, одними губами спуская и натягивая шкурку, помогая языком, ласкающим член со всех сторон.
- Вот так, молодец. - Палач довольно ухмыльнулся, обводя взглядом остальных прикованых девушек. - Похоже, инквизиторов не только пытать хорошо учат. В борделе вам бы цены не было. А теперь заглоти на всю глубину, и продолжай ласкать.
- Чтоб тебе сдохнуть в муках, - выдохнула Мэрион, наблюдая насилие над подругой и товарищем по ремеслу. Северянка выполняла требование оборотня, и причем хорошо выполняла, судя по его прикрытым глазам, и хриплым вздохам-рыкам, вырывающимся из горла.
- Я-то сдохну, когда придёт моё время. - Хмыкнул Ветер-В-Ночи. - Только от тебя к этому времени и праха не останется. А ты подумай о своём язычке - может, будешь следующей.
Белокурая Мэрри только глазами сверкнула, однако совету вняла, и умолкла, про себя отметив, что зрелище - как ни крути - довольно возбуждающее. Вот и Ева, похоже, была того же мнения, если только блестящие глаза, прерывистое дыхание и румянец на щеках не лгали. Впрочем, у зверя был более эффективный метод - втянув носом воздух, он легко определил, что у двух женщин между ног давно уже стало влажно, причём у Евы несравненно больше, чем у Мэррион. Запах возбуждённых самок стал последним стимулом, и мужчина, взревев, стал разряжаться в горло Исгерд, натянув её так, что губы коснулись его живота. Северянка дернулась, поперхнулась, но бьющийся в горле член, выстреливающий густую, вязкую сперму вытолкнуть не смогла.
- Молодец. - Рассмеялся палач. - Я почти жалею, что не встретился с тобой при других обстоятельствах. Впрочем, в другом месте ты вряд ли так бы старалась. Теперь, как порядочная девушка, оближи и поблагодари.
Сломленная, ожидающая милостивой смерти, Исгерд послушно слизнула капельку, повисшую на самом кончике округлой головки органа оборотня:
- Благодарю… - едва слышно прошептала она, - за доставленное удовольствие.
- Хорошая девочка. – Похвалил оборотень, небрежно мазнув по губам северянки пальцем. – Вот теперь можно и прощаться.
Выдернув кол из анального отверстия пытаемой, заменил его другим: этот был чуть тоньше, поострее, и без фиксирующей перекладины. Драговски отвернулась, поняв скорее, чем кто либо из остальных, что за этим последует. Хельга взорвалась гневной тирадой на родном языке, поливая оборотня руганью, Лисса заплакала от жалости к несчастной подруге. Северянка, безучастная и вялая, устало опустила голову на край стола.
Но Ветер-В-Ночи не был бы истинным сыном Бездны, если бы позволил себе просто добить равнодушную жертву. Он приподнял тело, и вставил кол обратно в фиксирующее отверстие на полу.
- Теперь насаживайся. - Велел он. - Чем больше поизвиваешься, тем быстрее освободишься. Если вдруг ты будешь ещё жива, когда острие выйдет изо рта - я помогу и отрежу тебе голову.
Придерживаемая за плечи, Исгерд чуть опустилась по гладкому дереву. Острый кончик вонзился в ткани, двигаясь вглубь тела, прорываясь, прокалывая органы. Стоны переросли в крики. Кричала Исгерд, заживо насаживаемая на кол, пронзительно визжала, дергаясь в оковах Элисьен Де Рошш, умоляя жестокого оборотня покончить побыстрее с мучениями жертвы, помочь ей обрести покой. Умолкшая Хельга, уронив голову на грудь плакала скупыми слезами. Тело изувеченной девушки скользило все ниже и ниже, но так медленно, что казалось - не будет конца этому ужасу, не умолкнут крики боли.