Уже за несколько дней до выхода нового диска «Алисы» наш офис обуял невиданный ажиотаж. Люди, далёкие от правоверного «алисоманства» задавали один и тот же лихорадочный вопрос: «Ну, когда же, когда?!», а внушительная очередь на прослушивание диска выстроилась задолго до того, как курьер доставил пластинку…
«Алиса» вновь оказалась в центре мировоззренческого спора, возможен ли православный рок в России. Причём, так громко копья никогда не трещали. В момент выхода «Дурня» (1997) ещё никто ничего не понимал, включая, пожалуй, самого Кинчева. После «Солнцеворота» (2000) всем застила глаза пресловутая свастика с обложки. Когда увидел свет альбом «Сейчас Позднее, Чем Ты Думаешь» (2003), маловеры оказались задавлены авторитетом диакона Андрея Кураева, а также заблаговременными комплиментарными рецензиями самых уважаемых журналистов России.
Накануне выхода «Изгоя» Первый канал подразнил обывателей трансляцией концерта «Алиса». ХХ лет». Так обсуждение достоинств и недостатков голого Кинчева в драных шортах постепенно перенеслись из локальных Интернет-форумов на «сонные кухни». В СМИ же появилась целая обойма интервью, где Константин Евгеньевич с достоинством и твёрдым убеждением ответил на любые провокационные и глупые вопросы. Иные музыкальные критики так разволновались, что стали писать в своих рецензиях не столько о музыке «Изгоя», сколько о том, как выглядит Кинчев на обложке диска.
В «Изгое» «Алиса» радикально продолжила эксперименты с модными течениями металла, уверенно начатые ещё в «Чёрной Метке» и умеренно продолженные в «СПЧТД». Так же, как и в «Метке», над некоторыми песнями надстроены предприпевы, призванные немного разнообразить впечатление от однообразных риффов. В «Чёрном» музыканты, в виде исключения, решили поэкспериментировать с поп-музыкой, использовав рефрен в духе советской эстрады конца 80-х, когда песни ещё были такими же патетичными, как и в эпоху Застоя, но в них уже начал появляться едва уловимый налёт усталости. Резкий контраст между грузными обличительными куплетами и внезапно умиротворяющим лёгким припевом для «Алисы» не нов. В середине 90-х абсолютно по той же модели выстраивалась знаменитая «Печать Зверя».
«Изгой» изобилует концептуальными самоповторами. В начале «Слова» Кинчев ненавязчиво цитирует «Мы вместе»: «Импульс начала и светоч предтечи конца», как бы намекая на то, что христианский код в его сочинениях присутствовал всегда. «Звезда по имени Рок» и «Рок-н-Ролл – Крест» продолжают оригинальную рок-н-ролльную мифологию «Алисы». В своём внушительном, но и самом забубенном альбоме «Чёрная Метка» Кинчев объявил Рок символом судьбы, магическим театром Германа Гессе, выход из которого невозможен в принципе, поскольку платой за вход служит разум. В новых песнях на эту тему Кинчев не отрекается от данной концепции, однако безликая и безжалостная языческая Судьба отныне сменяется Животворящим Крестом. Кроме того, в обоих названных номерах Константин Евгеньевич отчаянно полемизирует с Юрием Юлиановичем Шевчуком. Строчка из «Звезды По Имени Рок» «А с небом ты не один» противопоставляет деятельное христианство слезливому стихийному пантеизму «ДДТ». «Рок-н-Ролл Крест» же является прямым вразумляющим откликом на самоуверенный шевчуковский лозунг «Рок-н-Ролл – это я».
Венчает альбом красивейшая баллада «Крещение», которую, в свою очередь обрамляют колокольные перезвоны. Как правило рок-музыканты, наоборот, начинают свои пластинки подобным образом, тем самым используя звон колоколов в качестве величественного фона для собственных сочинений. «Колокольный звон – это призыв души к разговору с Богом», - писал святой праведный Иоанн Кронштадский. «Алиса» же даёт понять, что её музыка – лишь интродукция к метафизическому диалогу.
KM.RU