Прикосновение к ветру

[Lonelybird]

Константин Абальян
По прозвищу “Одинокая птица”
Г. Тула
[email protected]
Прикосновение к ветру
(Один день)

Иногда бывает так тяжело, что кажется нить, связывающая нас с жизнью, вот-вот не выдержит и лопнет. Но это пройдет (все проходит), надо прожить лишь один день. Один бесконечный день, который может сжаться до нескольких минут, или превратиться в вечность.



Солнце всходило над городом. Огненная звезда уверенно и торжественно, как и тысячи лет назад, открывала людям светлую сторону жизни. Город еще не проснулся, и улицы, наполняющиеся светом, были пусты. Люди только готовились начать очередной день, наполнить событиями свое существование и иллюзией смысла - жизнь.
…Он шел по пустым сумрачным улицам, и радовался новому дню. Вчера все было хорошо: само собой получилось так, что все застарелые вопросы вдруг как-то сами собой разрешились, реализовались давнишние планы и отпали тянущие за душу проблемы. Вечером он почувствовал что устал. Устал не от хлопот, а от неожиданной удачи и легкости.
Вчерашний вечер, как и многие другие вечера, обещал стать скучным, одиноким, медленно переходящим в такую же одинокую и пустую бессонную ночь. Но все произошло по-другому. С неба грянул дождь - огромный ливень разом окатил сонные города потоками воды, лишил людей покоя, а скучные облачные сумерки разом превратил в ночь, разорванную на куски вспышками молний.
Он подошел к окну своей квартиры на верхнем этаже высотного дома, посмотрел на ЭТО великолепное зрелище, и представил человека где-то там внизу, который стоит и слушает голос стихии. Кто этот неведомый чудак там, под потоками воды, и вообще: есть ли он? И на миг сжалось сердце, и ему это стало так важно, что он пожалел о чем-то неуловимом и романтичном. Он потом долго стоял на балконе, глядя в никуда, и не думая ни о чем. Сон пришел легко и неожиданно. Засыпая, он пожалел лишь о том, что ему не с кем разделить этот чудесный вечер.
Легкое, спокойное утро пришло задолго до восхода. Бытовые мелочи и сборы не заняли много времени. Сонная серая коробка выпустила его, противно чавкнув старой разбитой дверью. Он покинул свое жилье без сожаления. Утренние сумерки еще застали его в городе, но яркое солнце он встретил уже в пути.
Его верный друг нес его в другой город, в другую, неведомую жизнь. Мощный, созданный своими руками зверь по имени "одинокая птица", мерно бухтя мотором, летел со скоростью 110 километров в час по утренней, умытой ночным ливнем бетонной ниточке, проложенной по огромному земному шару. Они оба были живыми, Человек и Машина - оба созданные по воле Бога, свободные и равные. Они рождались вместе: человек обретал душу свободного творца и выращивал в своем теле ростки истины, а могучая, сильная душа вечного скитальца обретала плоть из железа, пластика и что там еще пошлет создатель. Так они, создавая друг друга, стали едины, и ничто не могло их одолеть, пока они были вместе. Жизнь обретала смысл, поступки – цель, и только что-то неясное, то, чего не было, чуть огорчало обоих, но лишь сближало их.
Время не имело значения, но их полет не был праздным (они оба не любили этого). Два существа, слившись в один универсальный организм, пожирали пространство и оба радовались этому. Они знали, что все скоро кончится; но, бог даст, снова и начнется.
Они красиво вписались в сложный змеистый поворот, когда навстречу им огромной черной тушей сорвался со встречной полосы потерявший управление МАЗ. На секунду ему померещилось что-то мистическое в мрачной, летящей навстречу оскаленной морде многотонной смерти. Он плотно прижался к рулю, и резко выкрутил ручку газа. Щелкнули об ограничители дроссели, мерный перестук поршней сменился гулом - мотор взревел, как рассерженный динозавр. Машина присела на заднее колесо, и почти вставая на "свечу", рванулась вперед. МАЗ, отчаянно скрипящий грязными покрышками, занесло и закрутило на дороге, но каким-то чудом из-под многотонной туши на огромной скорости, совершая резкие маневры, выскользнул черный с серебром мотоцикл с прижавшимся к баку водителем.
Вывернувшись, они резко затормозили и с заносом остановились за замершим посреди трассы грузовиком, из которого, тряся головой, выбирался вдребезги пьяный водитель. Не дожидаясь встречи и видя, что помощь не нужна, он снова резко дал газ, и они продолжили свой путь. Шок от близости смерти догнал его через несколько километров, рядом с одной из эстакад-разъездов. Он остановился, и прошелся вдоль дороги. С эстакады открывался вид на лес, яркое утреннее солнце, и трассу с пробегающими внизу букашками - автомобилями. Там, у развилки, он заметил стоящий мотоцикл-одиночку и сидящего рядом с ним водителя. Что-то тут было не так.
Спустя несколько минут он подкатил к сиротливо замершему на обочине "ИЖу". На него подняла полные слез глаза молодая симпатичная девушка. Они молча смотрели друг на друга. Мотоцикл и его прекрасная наездница были насквозь промокшими. "ИЖ", как загнанный зверь, виновато опустил единственный глаз и отвернулся к лесу, а девушка сидела на земле, обхватив колени, и мелко дрожала от холода. Зрелище было настолько жалкое, что он даже улыбнулся в усы, затем снял кожаную утепленную куртку, и одел её на плечи неудачливой мотоциклистки. Она все смотрела на него глазами побитой собаки.
- А славный дождик прошел, однако, - Начал он беседу.
В ответ она лишь поежилась и запахнула куртку, по-прежнему глядя на него.
- Что с конем? - продолжил он монолог, разглядывая старенького "ИЖа", робко стилизованного под байкерский. Ответа опять не последовало, и он молча стал разбираться сам. Деловито проверил бензин, немного покрутил киком мертвый двигатель, бегло осмотрел искру и зажигание. В конечном счете сноровисто свинтил карбюратор, и аккуратно разложив на снятом шейном платке, прочистил капризный прибор. После его сборки и установки мотор ожил.
Девушка, стоя за его плечом, удивленно подняла глаза на этого странного, бородатого, и как казалось, пожилого человека.
- А я думала он никогда не заведется, - обрадовано произнесла она, и зло добавила:
- И ни один паразит не остановился.
- С техникой проще, чем с людьми, - неожиданно весело подмигнул он, и добавил, уже думая о другом:
- Карбюратор засорился, всего-то и делов...
Он молча оседлал свой черный аппарат, протер руки ветошью, и молча долго смотрел на нее задумчивым взглядом, как будто хотел запомнить ее навсегда, и лицо его разглаживалось, а взгляд потеплел. От этого взгляда по ее спине пробежал холодок. На не еще никто так не смотрел. Словно загипнотизированная этим взглядом, она замерла, сжимая воротник его куртки.
- Извини, - произнес он, резко дал газ, и сорвался с места. Она посмотрела, как он ввалился в поворот, и вдруг почувствовала на плечах его тяжелую, пропахшую бензином куртку.



Дорога не была такой легкой как в начале. Снова мотор мерно пел свою песню, снова дорога летела навстречу, но все было уже не так. Только мотоцикл знал, что произошло - этот человек переступил свою черту и принял подарок от царицы той стороны. Он встретил свою последнюю женщину на этой Земле.
Девушка, наконец, добралась до дома, поставила мотоцикл под окна и под суровыми взглядами родителей, мокрая, в чужой кожаной куртке, выслушивая наставления и упреки, заперлась в своей комнате. У двери она снова вспомнила тот взгляд - чужой и странный. Они не сказали друг другу и десятка слов, а она уже растаяла. Любовь с первого взгляда? - Еще чего! - вырвалось у нее вслух. Она забросила куртку в чулан, и стала собираться на свидание.

Скоро он прибыл в аэропорт "Шереметьево-2". Поставил коня на стоянку, снял дорожный комбинезон, положил ладонь на бак, шепнул на прощание: "Пока", решительно вскинул дорожную сумку на плечо, и вошел в здание аэропорта. Прошелся по залу ожидания, купил кое-какую мелочь в дорогу, и пошел на регистрацию. Лишь приближаясь к двери самолета, у него защемило сердце. Он подумал, что зря оставил коня, надо было отказаться от командировки и сидеть дома. В памяти почему-то возник образ юной мотоциклистки на обочине дороги. Он глубоко вздохнул, и прошел в салон. На стоянке черный мотоцикл мигнул аварийным сигналом и коротко и тоскливо рявкнул.

Девушка молча сидела в кафе. Ее друг опаздывал почти на сорок минут. Настроение портилось. Она поняла, что ждет напрасно, и вечер пропал. Выйдя на укрытую светом фонарей улицу, она то и дело натыкалась на гуляющих парами или небольшими группами молодых ребят и девчонок. Ей стало совсем грустно и жалко себя. Молча она пришла к дому, и несмотря на праздничный наряд, завела мотоцикл и всю ночь каталась по городу при свете окон и уличных фонарей.
Утром ее коллеги по юридической фирме обнаружили у входа в контору припаркованного "ИЖа", а в офисе у своего компьютера - нарядно одетую сотрудницу. Пытаясь вытереть из памяти обиду прошлого вечера, она работала как проклятая. Но перед глазами все время стояла сцена, свидетелем которой она случайно стала недалеко от парка: её Сашка садился в "Фольксваген" к незнакомой длинноногой брюнетке. И несмотря на все внимание, работа валилась из рук. К обеду она совсем вымоталась, к тому же сказалась бессонная ночь, и она, сама не заметив как, заснула у кофейника в комнате отдыха. Мимо проходили коллеги, перешептывались, ухмылялись, а она, наполненная ночным городом, спала сидя в кресле, и кажется, видела во сне что-то красивое и настоящее.

Позади была первая половина путешествия. Промежуточная посадка обернулась длительным ожиданием летной погоды в чужой гостинице. Ночь вновь выдалась грозовая, и он снова не мог заснуть. Пришли воспоминания - давно забытые, глубоко запрятанные факты биографии тревожили память. Сердце снова сжалось, и он, сам не зная почему, произнес "извини" покрытому тучами небу над головой.
Самолет снова взлетел лишь поздним утром. Сидя в кресле, он ни о чем не думал, а лишь наблюдал за пассажирами и смотрел в иллюминатор. Только спустя два часа, почти перед самой посадкой, он забылся призрачным сном. Воспоминания о последнем полете над дорогой пришли к нему. "Одинокая птица" несла его по шоссе, он снова ощутил вибрацию двигателя и упругий ветер, увидел дорогу, уходящую за горизонт. Ему показалось, что он спит, видит сон, и в седле его мотоцикла на свое отражение в зеркале заднего вида глядит та молоденькая девчонка с серьезными глазами и волосами, бьющимися на ветру. Удивиться он не успел.
… Самолет ударился о землю, разломился на куски, загорелся, вставая на дыбы, и сминая 150 жизней и тел в своем брюхе, рухнул на землю горящим факелом.

Дорога была пуста, как во сне. Предутренний ветер шевелил траву на обочине. Вдруг яркая вспышка света скрыла все и поглотила даже восходящее солнце, порыв ветра пригнул траву. ОН устало шел по дороге прочь от восхода, он шел и даже не удивлялся, он просто устал и понял, что теперь уже никогда не отдохнет, потому что его уже нет.

Она удивленно распахнула глаза и посмотрела на часы. Красивый сон кончился и забылся, оставив в душе горький приятный осадок несбывшегося чуда. Рабочая комната показалась ей чужой, взгляды людей, с которыми она проработала несколько лет, враждебными. Она просто не могла больше здесь находиться, тем более после такого сна. Ей захотелось на воздух - вдохнуть свежий ветер, лететь вместе с облаками и увидеть наяву свой красивый и недоступный сон.
Голова слегка закружилась, забытый сон незримо теребил растревоженную душу. Ее как будто подхватила волна, и сама не понимая как, она вдруг осознала себя у мотоцикла. Глядя сквозь него, она вспомнила дождь, байкера (да и байкера ли?) и его самодельного коня, мысленно пробежала взглядом по необычной вилке, полированному алюминию двигателя, кожаным рукояткам руля, и томительное желание сжалось в груди. Она не знала, как будет жить дальше, но знала точно, что по- другому.
Медленно двигаясь по дороге домой, она поняла, что оседлала свою лошадку в последний раз. Мотоцикл тоже помнил того черно-полированного монстра на дороге, и как истинный друг, простил свою наездницу; и когда его поставили в гараж - приготовился к длительной спячке.


Спешить ему было некуда. Он шел вдоль широкой дороги, вопросы – “зачем” и “как я попал сюда”, вызывали лишь легкое любопытство, но не более. Он снова здесь и что будет, то пусть и произойдет. День сменял ночь, а он шел и шел вдоль дороги. Ночные сумерки вывели его к развилке. Дороги расходились в разные стороны. Одна, казалось, уходила в небо и терялась за сверкающим на фоне сумеречного послезакатного горизонта туманом. Другая, уверено повторяя рельеф, уходила в сторону безымянного города, уже скрывающегося в предсонной тишине. Он хотел отдохнуть, сбросить с плеч накопившуюся усталость, и наконец перестать быть в этом задерганном Мире. Но теперь он мог быть тем, кем хотел стать при жизни - попутным ветром для людей, и может быть для той, которую он так и не встретил. Он снова вгляделся в сумрачный горизонт, вспомнил девушку на дороге, и двинулся в сторону огней провинциального города. Ночь и утро стали условными, и неожиданно скорый восход укутал его солнечным светом. А на вершине холма его ждал мотоциклист и два мотоцикла. Один - "Урал " с боковым прицепом, другой - легендарный М-72.
Молчаливый водитель поднял стекло вертолетного шлема, и они внимательно посмотрели глаза в глаза, а потом пожали друг другу руки. Он понял, что дождался своего "проводника", который, выполнив свою задачу, покинул человека и машину.
Оставшись наедине с судьбой, он обошел мотоцикл. Это был старый, потрепанный временем и дорогами аппарат, видимо нашедший здесь последний приют в этой жизни, как и он сам. Они действительно стали похожи друг на друга после смерти. Он нежно провел рукой по исцарапанной дуге руля, по потертым нигрипсам на баке, присел перед запыленным и тронутым ржавчиной цилиндром. Машина ответила благодарным теплом.
"Ну вот" - подумал он, - "теперь мы вместе, и похоже, надолго". "Если не навсегда" - добавил он, наступая на педаль стартера. Мотоцикл в ответ утвердительно и негромко забубнил в выхлопные трубы.
Два призрака тронулись в путь - нести удачу всем, кто в пути.
Он еще некоторое время забавлялся размышлениями о превращении из одинокого всадника, ищущего путь Домой, в одинокого призрака при этом Доме, но скоро другие события и люди захватили его в водоворот удач и неудач, событий и встреч.


Одинокий "ИЖ", однако, недолго пребывал в покое. Его сон, прерываемый раньше лишь крысами да мальчишками, постоянно лазившими по крыше, однажды прервался скрипом открываемых ворот, и у него появилась соседка. Точнее, какие-то коробки с деталями, ржавые рамы, детали вилок, колеса, и еще много-много всего, что собранное вместе называется мотоциклом.
Потом он, тихо стоя в уголке, заваленный старыми камерами, покрышками, ветошью, со все более возрастающим интересом наблюдал за процессом сотворения.
Его хозяйка стала приводить каких-то мужиков, долго с ними что-то обсуждала, обменивалась железками. Потом, накинув старый халат, целыми днями сама рихтовала помятые крылья и правила бензобак. Зачищала и красила раму, и как апогей созидания, по локоть в масле перебирала двигатель.
Она сама чувствовала, как это важно для нее. Не то, чтобы ей нравилась такая жизнь, вся эта возня с неподатливым пока железом, хождение по рынку запчастей и чтение книг по устройству мотоциклов. Но у нее была цель, и она шла к ней без оглядки на косые взгляды подруг и враждебное непонимание окружающих. И еще, кроме жажды воплощения мечты, она хотела еще раз встретиться с ним, только уже на своем коне. Она все время помнила его спокойный глубокий взгляд, помнила его мотоцикл и теперь уже ясно понимала, что хочет увидеть его по крайней мере еще один раз. И найти его проще всего на слетах мотоциклистов. Не может же эта “одинокая птица” летать сама по себе все время. А повод встретиться у нее был - его старая тертая кожаная куртка, как символ удачи украсившая гараж.
Месяцы напряженного труда пролетели, все было позади: быстрые смены настроения – от восторга предстоящей победы до тупого отчаяния, издевательства “бывалых” байкеров, насмешки бывших подруг и тихая безмолвная поддержка родителей.
Все. Осталось лишь распахнуть ворота в гараже, нажать на стартер и раствориться в жестоких объятьях дорог. Мотоцикл у нее получился красивый и изящный. Имя она ему еще не придумала, но решила, что это будет нечто спокойное, романтичное, и обязательно женского рода.
Удар был жесток и силен.
Что-то неладное она почувствовала, еще приближаясь к людям и милиции у своего гаража. Уже понимая, что произошло, но надеясь на чудо, она подошла ближе. Ноги отказались нести ее, и она села прямо на асфальт. Разломанные замки валялись в стороне, ворота были распахнуты и мотоциклов внутри не было. У нее украли даже старенького “ИЖа”. Груды запчастей, инструмент и прочее остались на своих местах. Она закрыла глаза. Ей было больно, обидно, и до крайности жаль себя. Она казалась себе такой слабой, маленькой и глупой, что больше не хотелось жить. Вопросы милиционеров, сочувствующие вздохи жителей соседних домов доходили до нее, как сквозь туман, и не имели значения. Тупая боль заполнила все ее существо и вытеснила чувства и мысли.
Следующие дни прошли под знаком отчаяния и пустоты. Но в какой-то момент накопившееся отчаяние переросло в решимость. Ей надоело жалеть себя, и она решила, что ничто не остановит ее на пути к ближайшему слету. Она начнет все сначала, опыт у нее есть, и она сможет теперь довести до приличного состояния любой мотохлам. Но времени до слета оставалось мало, денег было еще меньше, и она, не тратя времени даром, искала хоть что-нибудь оппозитное – давала объявления, ходила смотрела предложения, пытаясь успеть. Процесс пока шел медленно, ее объявления натыкались на молчание, а среди предложений имелись пока лишь совершенно убитые машины.
Однажды на закате солнца, после рабочего дня и ходьбы по объявлениям, она сидела в парке на скамейке, размышляя о задуманном и просчитывая варианты. Как вдруг увидела за оградой старый, потрепанный с виду М-72Н, примерно 56-57го года выпуска. Воображение моментально нарисовало образ водителя – старичка преклонного возраста в кирзовых сапогах и телогрейке. “А может, это шанс?” - подумала она, выдвигаясь в сторону мотоцикла, и замерла от неожиданности. В седло садился Он, вынырнувший из под открытого капота красных “Жигулей”. Он степенно тронулся, и растворился в потоке машин на своем раритете. До нее не сразу дошло, что он был одет в свою кожанку, которая, это она точно вспомнила, валялась на полу запертого гаража. Она растерялась, отошла в сторону и села под зонтик уличного кафе. За столиком кто-то сидел, но она не обратила на него внимания. Эпизод у красной “пятерки” ее просто шокировал, все произошло так неожиданно, что она не была готова. Тем временем сосед по столику протянул ей баночку холодного сока.
- Угощайтесь.
Она не сразу сориентировалась, и повернувшись к нему, спросила:
- Что?
- Угощайтесь, мне кажется, что сейчас для вас это то, что нужно.
- Спасибо, - она взяла прохладную баночку, разглядывая собеседника. Открытое лицо, широкие плечи, умные, чуть лукавые глаза, уверенные движения. Он внушал доверие.
- У вас что-то случилось?
Она не знала, что ответить, и промолчала.
- Извините, - продолжал он, - я вас знаю, а меня зовут Андрей. Мы раньше не встречались, но я видел, как вы торговали мотоцикл у соседа по гаражу, и полагаю, что мог бы вам помочь.
Она только молча тянула сок из банки. Удовлетворенный ее реакцией, Андрей продолжал.
- Мы могли бы встретиться завтра у меня в гараже, часов в 6 вечера. Думаю, что могу предложить вам кое-что достойное. Вы знаете, как найти мой гараж ?
Она вспомнила этого человека и помнила, где его гараж. Он распологался недалеко от ее сообственного.
- Да, - ответила она, глядя ему в глаза.
Он доброжелательно улыбнулся, кивнул, и молча покинул столик.
Она еще некоторое время сидела. Спешить было некуда, она уже знала, что завтра ее ждет что-то очень важное и необычное.
Утро ушло, прошел день. Уверено и без суеты она шла по дороге к гаражу Андрея. Он ждал ее, собирая нечто мощное, непонятное и аккуратно-изящное. Она вошла в его мастерскую, неуверенно переступив порог, оглядела восхищенно внутреннюю рабочую обстановку, и остановила взгляд на радушно улыбающимся лице хозяина.
- Добрый день, - произнесла она.
- Привет… - ответил он, - подожди минутку, я сейчас закончу.
Он вернулся на минуту к своему сварочному аппарату, закончил шов, и снимая маску, повернулся к гостье.
- У меня уже около полугода стоит этот аппарат, и кажется я нашел наконец для него достойного наездника, - приступил он сразу к делу, проходя в угол гаража и не торопясь снимая брезентовое покрывало с черного мотоцикла.
Она сразу узнала его. Пред ней стояла "Одинокая птица".
- А где его хозяин? - спросила она, не веря в свою удачу.
- Тот, кто сделал его, погиб в авиакатастрофе несколько месяцев назад, и теперь судьбу этого мотоцикла поручено решать мне. Это очень хороший аппарат, индивидуальной сборки, таких больше нет. Он заметил огоньки в глазах девушки.
- Смотреть и проверять будете? - спросил он так серьезно, что послышалась насмешка.
Ей хотелось сесть в это седло и сжать ладонями эти рукоятки, обшитые кожей, но острая заноза горькой и непоправимой утраты жгла сердце и разум. Однако, она взяла себя в руки, ведь сейчас идут переговоры. Тем не менее голос дрогнул.
- Сколько?
Он лишь улыбнулся в ответ и сказал просто:
- Завтра суббота, поедем в ГАИ и оформим.
Она не знала, радоваться ли ей от приобретения, или плакать от потери. Она подошла к уже своей машине, провела руками по баку, по седлу, покрутила ручку газа. И сама не заметила, как по щеке покатилась слеза. Она молча стояла, роняя тихие слезы на седло. Она не жалела того одинокого человека на мотоцикле или свою не рожденную любовь к нему. Человек и "Одинокая птица" становились единым целым, и обоих охватило простое человеческое горе от потери друга. "Проводник" стоял в стороне и не вмешивался. Происходило то, что должно было произойти.

Восход солнца застал ее в дороге. Вдыхая встречный утренний ветер, она летела на первый в своей жизни слет мотоциклистов. Это была ее первая дальняя поездка, и она осторожно вела мотоцикл, внимательно наблюдая за дорогой. "Одинокая птица", добродушно ворча цилиндрами, свободно нес нового друга, и только в моторе иногда возникал легкий шум, то ли от не отрегулированного зацепления шестерен генератора, то ли от навсегда засевшей в сердце скитальца тоске по создателю.
Они благополучно пролетели 300 километров до поляны, на которой расположились сотни мотоциклистов: бывалых и молодых, матерых байкеров и туристов.
Волнение быстро прошло, и она почувствовала себя довольно уютно среди себе подобных. Водоворот общения подхватил ее. Люди, танцы, мотоциклы - такой коктейль способен вскружить голову любому, но перед ней стояли ЕГО глаза. Нет, все здесь было здорово - пиво, рок-н-ролл, костер у палатки, но не хватало дороги, близкого неба и упоительного вкуса истинной жизни и настоящих чувств. Вихрь событий бушевал и захватывал, но она начала понимать, почему у ТОГО байкера были грустные одинокие глаза, она тоже почувствовала, что песня ветра, рождающая в душе беспокойную тишину, ближе ей, чем завлекательно - бешеный ритм рок-н-ролла.
Конкурс на лучший самодельный мотоцикл состоялся в последний день слета. Она решила участвовать в нем вместе с "Одинокой птицей" ради памяти погибшего мотоциклиста. Ей показалось, что если этого не сделать, то это будет не честно по отношению к нему. И судьба улыбнулась ей. Ее мотоцикл был признан первым. Что было дальше, она воспринимала с трудом. Вихрь радости и аплодисментов закружил ее. Вокруг крутились какие-то парни и девушки, все страшно галдели, ее вынесли на эстраду и под грохот музыки и аплодисментов вручили грамоту и кубок, кто-то приставал с глупыми вопросами, а кто-то спрашивал автограф. Потом ее и мотоцикл подхватили сотни рук и вознесли на дощатый пьедестал посреди сцены. Звучали приветствия и призывы, а она, ошарашенная вниманием и шумом, слышала тонкую светлую мелодию внутри себя и смотрела на тысячи людей, как-то бестолково галдящих у края сцены . . .
Восторги быстро улеглись. Толпа переключилась на другие конкурсы, а она тихо отвела аппарат к своей палатке и разделила свою радость и благодарность со звездным небом и костром. А в предрассветных сумерках она не торопясь, собрала палатку, туристический инвентарь и в сопровождении затухающего концерта, продолжавшегося всю ночь, выехала на дорогу к дому.
Радостно и легко она ехала уже почти 3 часа, когда ее одиночный мотоцикл обогнала толпа живописных личностей на разрисованных байках. Они пронеслись мимо с гиканьем и ревом клаксонов. Заманчиво - загадочные, вульгарные, и по- родственному чужие. Она тоже нажала на сигнал, и мощный голос мотоцикла, приветствующего братьев по дороге, перекрыл рокот моторов. Байкеры скрылись за поворотом, оглядываясь на редкое зрелище - девушка на мотоцикле.
Проезд веселой компании натолкнул на размышления. Она сбросила газ, и в раздумье катилась вперед. Победа в престижном конкурсе принесла много выгодных и далеко идущих предложений. Она остановилась у развилки. Мотор шептал на холостых, а молодая девушка в седле представляла сытую, комфортную столичную жизнь, почти вечный праздник в окружении веселой толпы и блеске огней. Вспоминала глаза одинокого, уже не живого человека, не раз испытавшего в своей короткой жизни радость от трудного чуда - подарить кому-то дорогу.
Она сошла с мотоцикла, вынула из багажной сумки старую кожаную куртку, повесила ее на дерево у дороги и положила под ней собранный тут же букетик полевых цветов. Присягнуть ветру, обнять облака и зажечь в чьей-то жизни свет звезд. И как бы не было тяжело, это достойная цель - решила мотоциклистка, оседлала коня, одела солнечные очки, и решительно вывернула на дорогу к Дому.
… Она уже почти скрылась за холмом, когда у дерева с курткой из небытия возник одинокий призрак дорог на старом мотоцикле, и подъехал мудрый проводник. Призрак надел свою куртку, а маленький букетик пристроил у фары. Они оба посмотрели вслед уехавшей девушке, переглянулись, и тронулись в дорогу. Скоро они обогнали счастливо улыбающуюся девушку на красивом черном мотоцикле, с почти незаметными слезинками в уголках глаз…

Песня к фильму «Прикосновение к ветру»
«Черные птицы». Таня «Святая». г.Венев

Мне тесно в этом городе – ночь, дождь
Мне некуда уйти отсюда прочь
Мне некому сказать – «Прости»
Несутся птицы черные по млечному пути...
Несутся птицы черные...
От темноты, спасаясь - свечу зажгла
Запляшет тень косая от угла
Мне холодно, но я окно открыла
Пусть ангел прилетит на опаленных крыльях...
Пусть ангел прилетит...
Сквозь шум дождя услышу шорох перьев
Как звук шагов спешащих к отворенной двери...
И вот сидим мы у окна вдвоем,
Пусть каждый помолчит о чем-то, о своем...
Пусть каждый помолчит...
Меня не спросишь ты
Я не отвечу
Зачем в дождливый вечер зажигаю свечи
Ты скажешь «Боже дай нам днесь»...
Тебя я не виню, что не принес благую весть
Тебя я не виню...
За то, что мстить смешно, а ненавидеть дико,
За то, что ночью просыпаюсь с криком!
Ах, черт, побрал бы эти сны!
За то, что не дождусь никак весны...
И может, не дождусь...
За то, что одиноко в этот дождь,
За то, что от беды не ты спасешь,
За то, что нечего терять
За то, что даже ангелам не стоит доверять...
И никому не стоит...
Мой постаревший ангел,
Не виню тебя. За то, что ангел ты, а я ...
И всеж с тобой нам нечего делить,
Летать тебе по небу мне по земле ходить...
Летать тебе по небу...
Бесплотно небо, как и ты
А я живая
Пускай в грязи по локоть, но прочти святая!
Ах да тебе пора – лети
Несутся птицы черные по млечному пути ...
Несутся птицы черные...

[rusflorida]

Lonelybird,
молодец, Костя!

Ребята, прошу любить и жаловать: Константин Абальян, мой давний далёкий друг.

[Alalex]

[Руж]

Мне ОЧЕНЬ Понравилось.