Поиск:

Вернуться   Форум > Кино > Киноклуб

Киноклуб Разговоры о кино и около кино.

Ответ
 
Опции темы
Старый 01.02.2013, 18:08 Вверх     #1
VollDeMarr
Свой Человек
 
Аватар для VollDeMarr
 
  
Регистрация: 19.02.2004
Был(а) у нас: 11.08.2020 07:38
Сообщений: 2,640

Пол: Мужской
По умолчанию Голливуд, где твои яйца?

Вот такую интересную статью прочитал на одном сайте. По-моему, все точно написано.

В детстве у нас была самая популярная девочка во дворе: она не задирала ни перед кем юбку и не учила нас плохим словам, а всего лишь рассказывала сказки про уязвимую принцессу, страшных лесных зверей, кровожадных разбойников и женихов, павших от руки короля. Пытки и казни, которые с явным наслаждением придумывала Надя, и составляли весь смысл историй — слушать полчаса, чтобы узнать, что принцесса с принцем поженятся, в семь лет было непозволительной роскошью, и оторванные головы, о которых говорили шепотом, добавляли всему смысла. Фантазия Нади была шита белыми нитками, но мы списывали это со счетов, потому что в «Родничке» про порванное медведем платье прочитать было нельзя.
Американцы всегда славились тем, что с простым лицом умели нагло рассказывать такие вот истории — про лес, погоню, три испытания от короля. Весь Голливуд был придуман как индустрия жанров, которая не дает сбоя: комедия должна смешить, детектив — путать и пугать, мелодрама — заставлять плакать и переживать. Жанр — это заявка, а фильм — ее воплощение. Если на картинке нарисован бургер с неприлично вылезающей котлетой, а развернув, я начинаю искать котлету между булок, — это проваленная заявка. Трагедия последних 10-15 лет в том, что Голливуд, повышая обещания, больше их не сдерживает. Три последних года хорошее жанровое кино — детективы, экшены, триллеры, комедии, мелодрамы — можно пересчитать по пальцам, и сделаны они людьми, которым пятьдесят, а иногда даже восемьдесят.
Где у Голливуда яйца, когда случилась эта обидная кастрация — вопрос, который мучает еще сильнее, когда понимаешь, что когда-то у голливудских режиссеров получалось сказать, что люди сделаны из мяса, взгляд маньяку в лицо — это взгляд в лицо себе, а подростки занимаются сексом в тринадцать лет. То, что сейчас маскируется под опасность, — просто вялая тень, которая догоняет и не догонит, самые красивые на свете актрисы томятся в никчемных ролях с репликами «надо что-то предпринять», пушки стреляют в пустоту, а геи и негры появляются в фильмах со снисходительной белой полуулыбкой «мы все люди». И эта фригидная политкорректная модель так въедается в голову, что, без предупреждения видя анальный фистинг в обычном детективе 1980 года, чувствуешь себя в самых грязных разделах YouPorn. Тем временем когда-то это было нормой, ну или только легким вызовом.
Первый раз я забеспокоилась, когда пересматривала Showgirls Пола Верховена. В моей голове крутился вопрос — когда я последний раз видела в кино сиськи? Не полусиськи, а такие честные фронтальные сиськи — Киры Найтли, Скарлетт, Меган Фокс, да хотя бы Энджи. Лет уже, наверное, десять, как не видела, хотя нет, Кейт Уинслет разделась в «Чтеце». Понятно, что есть дублерши и половина задниц в фильмах вообще принадлежат не тем, чьи имена есть в титрах, но фильмы без секса стали настоящим заболеванием. Дэвид Кроненберг сходит с ума и снимает Киру с поджатыми губами и задранной юбкой, которая вспоминает мечты об инцесте и насилие отца как историю про фургон мороженого, который проехал мимо, а ей не досталось. Отчаянная Натали Портман мастурбирует в балетной пачке так резко, как будто перезаряжает обойму в Джона Гальяно и всю Палестину. Ускользающая любовь и желание в «Драйве» — отстраненная и унылая мать-одиночка, которой хочется подтереть нос. «Подойди к столу и возьми со стола помаду, которая того же цвета, что и твои половые губы», — говорит владелица борделя в «Спящей красавице». Я начинаю надеяться, но зря. Оператор поставил камеру ровно посередине, и какой-то мерзкий старый жирдяй корпит над Эмили Браунинг вдалеке. И Эмили смогли испортить.
Непонятно, в какой момент все режиссеры решили, что постельная сцена — это роскошь, которой не бывать, а если девушек надо раздевать, то стоит делать это предельно отстраненно. Есть версия, что поход в кино когда-то был инициативой мужчины и его решением, а сейчас фильм выбирает женщина. Какой женщине захочется, чтобы в кинозале ее парень смотрел на голую Скарлетт и пускал слюни? Пусть лучше смотрит порно дома и в наушниках. Когда инициатором выбора фильма был мужчина (а это вплоть до конца девяностых), режиссеры были смелее и звали кровью и телом. Можно спорить, но очень уж совпадает.
В фильме «Хардкор» крутого и не очень популярного сейчас режиссера Пола Шредера (сценариста «Таксиста» — прим. ред.) папаша пытается выяснить, куда сбежала дочь, и смотрит короткий порнофильм с threesome с ней в главной роли. Он начинает искать ее по всем злачным местам Лос-Анджелеса, проваливаясь из благословенной Миннесоты в калифорнийский ад. В «Голубом воротничке» трое работяг мотают на ночь от жен, покупают шлюх и трахают их, таща по длинному коридору квартиры. Весь сдержанный детектив «Клют» Джейн Фонда светит сосками, празднуя только отвоеванный американскими женщинами отказ от лифчика, а Пэм Гриер в блэксплуатейшне «Коффи» просто не застегивает блузку. Не говоря уже о Showgirls, где никто ничего не застегивает в принципе.
Одной из других страшных потерь Голливуда стал полный запрет на педофилию в кино — ее как бы просто не стало, разом. Ну, то есть она где-то ходит пунктиром, но даже в «Милых костях» всплывает мельком — зачем зря людей огорчать. Возникающие из небытия изнасилованные в шестидесятых девочки Поланского и несколько европейских маньяков-педофилов сделали детей предметом культа западного общества (особенно при жутко плохой рождаемости белых). Тем временем педофилия — это главный способ заставить кого-то переживать, особенно в жанровом кино. Что может быть для сюжета лучше, чем роуд-муви с растлителем и школьницей или история про детектива, который расследует изнасилование девочек, а сам думает: «Хотел бы я прикоснуться к этой свежей коже, неужто я об этом не думал?» Когда Фэй Данауэй в «Китайском квартале» кричит: «Она моя дочь, она моя сестра!», а Лолита в фильме Лэйна где-то под вентилятором с мухами тихонько подставляет зад, понимаешь, что жанровое кино без грязи — это не совсем кино.
Есть еще более волшебные случаи из прошлого — например, Джоди Фостер в фильме «Девушка из последнего дома на улице», которая молниеносно раздевается полностью и забирается под одеяло к своему однокласснику, ей там тринадцать. Зак Снайдер, единственный из современных, кто не перепугался заглянуть девочке под юбку (и то, Браунинг в «Сакер Панче» уже двадцатидвухлетняя), чем привел всех в чистый детский восторг — нет ничего приятнее белых трусов под клетчатой короткой юбочкой, хентай не врет. Да, там, в грязных улыбках Мелани Гриффит в фильмах семидесятых, в розовой груди Сисси Спейсек и спряталась та самая тайна, которая крутит сюжет. И именно педофилия дает унылой и плохой истории нашумевшего нового детектива «Киллер Джо» какой-то второй шанс.
Феномен eye candy, под который попадают разноцветные eye-friendly капкейки на Pinterest, омолаживающие и, не будем же врать, очень лестные фильтры в Instagram, научили наши глаза радоваться золотому сечению и цепляться за острые углы. Самое популярное прилагательное в английском — nice. И нынешние актерские типы — тоже nice. Nice — волшебные девушки, которые давным-давно потеряли личность и должны бежать с Джейсоном Стэтемом через горящий поезд. Nice — никакующий, что аж смешно, Гослинг, и Гордон-Левитт в «Петле времени». Какие они «найс», понятно, как только в фильм вваливается Брюс Уиллис с натренированной ухмылкой и целится пушкой Гордону-Левитту в яйца. Левитт начинает нервничать, и правильно. Городской метросексуал со страхом штрафа за парковку — паршивый расклад по сравнению с громадами типа Брюса, Ала, Роберта и остальных, которые в семьдесят могут достать с ухмылкой пушку и даже стрельнуть.
Может быть, Тимберлейку надо приходить на съемки не спавшим сорок восемь часов и не брить залысины, но эта миловидность в главных героях, идеальные стрелки it-girls после one-night-stand и то, что никто никогда не чешется и не чихает (почему никто не чешется и не чихает в кино, правда?), превращает современное кино в музей восковых фигур. С победителями конкурсов красоты никогда не происходит интересных историй, вы не знали? Дайте нам плешивого Хекмана, медленного Майкла Каана, суперпластичного Дастина Хоффмана, Харви Кейтеля с подковыркой — все эти неровные, обычные, американские лица без селекции, в которых мы узнаем таких же, как мы.
И раз уж мы о пушках. Они больше не стреляют. Вернее, стреляют, как в видеоиграх, куда-то в пустоту, в какого-то абстрактного врага вдалеке, он сразу валится с ног и больше не приходит. Или приходит, поднимается, дотягивая хронометраж часового фильма до двух часов. В Бондах, почти всех боевиках с перестрелками и погонями, мы слышим шум, спасибо звукорежиссерам, но что случается с теми, кто стреляет, и с теми, в кого стреляют, мы не видим. Коэны, которые одними из последних понимают, что ружье висит и оно должно выстрелить, тщательно маркируют рану от газового баллона в «Стариках» и показывают открытый перелом маньяка Бардема, когда он попадает в аварию. Чтобы вспомнить, что пули ранят и убивают, достаточно посмотреть сцену в «Бонни и Клайде», где Фэй Данауэй и Уоррен Битти трясутся как на рейве под оглушительный гвалт из длинноствольных ружей и падают медленно по сантиметру.
В исчезновении кровавых убийств, случайно найденных ушей в поле и прочих атрибутов экшенов и детективов винят перемещение кинотеатров в моллы. Кому в молле нужно отрезанное ухо или приличное ножевое ранение, как оно есть? Когда ты смотришь кино в драйв-ине или дома, ты все-таки пришел сюда ради кино. Но правда в том, что кино сейчас — часть пищевой цепочки между скидками в GAP и мороженым для детей на фудкорте. Когда такое дело, никому не хочется огорчаться и лучше пойти на нейтрально-беззубый фильм, который оттенит собой новые сникерсы и болтовню ни о чем с друзьями. Драка с выпавшим зубом все еще попадается у Содерберга, изувеченные крошки на хайвее у Тарантино, любовная сцена с надрезом и вытаскиванием внутренностей была замечена в Repo Men, но свастику на лбу у фашиста все еще вырезают цензоры американской ассоциации проката.
Так же, как девальвировались пушки, криминал растворился в данность, стал чем-то вроде инфляции, которая никого не радует, но никого и не удивляет, потому что за руку ее не поймаешь. Мы больше не видим гедонистические горы кокаина, как в Scarface, не смотрим фильмы про парня, который выкалывает глаза лошадям, не смотрим на изнасилование мужчин местными отбросами без зубов, как в Deliverance, не видим геев, которые трясутся от последней фазы гепатита, не видим иглы, которые входят в кожу. Криминал — это какие-то парни в темной коже, которые что-то плохое творят на задворках по ночам, но что именно — неизвестно.
Есть ощущение, что криминал и вообще вся нелегальная часть жизни перешла в сериалы, и что это даже всем пошло на пользу. Однако было бы очень обидно, если, чтобы узнать о нулевых, надо было бы отсмотреть пять сезонов «Подпольной империи» и четыре сезона «Во все тяжкие». Фильм отличается от сериала не только тем, что он короткий, но и тем, что это концентрат, а не ризома, из которой постоянно что-то лезет. Когда убивают каждые десять минут, а продают наркотики каждую серию, это становится такой же декорацией и условием, как пейзажи Лос-Анджелеса или Бруклинский мост. С моста кто-то непременно должен упасть, иначе это просто подарочная открытка.
Вместе с пушками девальвировались и негодяи, простая понятная и увлекательная дихотомия «плохой-хороший» канула в Лету. Демоны сейчас по большей части обитают внутри, а со стороны давят, но, скорее, настырно требуют внимания агенты Смиты — унылое злое коллективное нечто: от мирового правительства до отдела козлов из ЦРУ. Демонический Ганнибал Лектор курит на крылечке в одиночестве, ожидая преемников, которые опаздывают на стрелку. Тем временем именно невероятному дефициту злодейства обязан был своей популярностью «Темный рыцарь»: Хит Леджер внес хоть какое-то разнообразие в среду пресного зла, от которого веет скукой, а не опасностью.
Потребность в новых необычных злодеях выводит на сцену комичного Хавьера Бардема из «Скайфолла», гея-отличника, сидящего на складе чуть ли не с ядерной кнопкой, который через слово вопит «Мама». Революция лайков привела к тому, что очень сложно поставить чему-то дислайк, но именно коллективный дислайк нужен для того, чтобы поверить в то, что плохой герой правда пришел из ада. Сутенер в «Таксисте», который торгует двенадцатилетней девочкой, извращенец-фермер, насилующий девушек из деревни за пятаки в шедевральном фильме Prime Cut, маньяк с десятью страшными насадками на руку-крюк для истязаний своих жертв в фильме 99,44/100, герой Хоппера в «Синем бархате», — таких сейчас почти ни делают. Потому что норовят найти в маньяке второе дно: может, он не виноват? Может, он жертва?
Два самых убедительных подонка нашего времени — маньяк из «Милых костей» и заключенный из «Газетчика», которого внезапно круто сыграл Джон Кьюсак. Подонок-невменяемый, подонок без двойного дна, человек с клеймом, псих, которого не вылечишь и не перевоспитаешь и которого можно только убить, — то, что Запад в эпоху нового гуманизма отказывается сказать где угодно и даже не может на эту тему пофантазировать в жанровых фильмах. Именно поэтому работает аффлековский фильм «Арго», страшно проамериканский и ангажированный, но замешанный на простой логике холодной войны: есть нормальные люди, которые хотят демократии, и все прочие, в данном случае — упыри из мусульманских стран, готовые всех порвать. Мы все на войне, давайте выбирать сторону.
Именно это по старой памяти говорит и лепит через слово Клинт Иствуд в одном из своих последних фильмов «Гран Торино», в котором сквозит невероятная настоящесть человека, которого ******* политкоректность. Его бесят собственные дети, списавшие его в утиль как старика, ниггеры со свинской привычкой нападать толпой, узкоглазые с засранной площадкой перед домом и рисом три раза в день, священник с желанием доебаться и выбить бабки на приход, а не помочь. Клинт ходит взад-вперед и поносит всех почем зря.
Другой такой пример — долгие монологи нового внезапно великого режиссер Аффлека (помните, как он целовал попу Джей Ло на яхте десять лет назад?), который без розовых очков, но и без самоуничижительных слюней рассказывает сначала в Gone Baby Gone, потом в The Town историю о крахе мегаполиса, где все, вроде бы, должны жить дружно, но ничего из этого не получается. Аффлек снимает маргиналов как документалист, без жалости, говорит о родном городе с любовью, но под тонким слоем сухого документального слога, в котором так преуспели американцы, легко читается монолог «Таксиста» — «если этих мразей будет меньше, дышать будет проще».
Сразу за политкорректностью идет еще одна беда, из-за которой у меня болит сердце уже не один год. Это женский вопрос. Женщины массово стали появляться в кино и брать реплики, но сказать им по-прежнему нечего. Или парням-сценаристам сложно перевести с женского на киношный язык то, что они видят кругом. Потому что женщины, оккупировавшие фильмы ролями второго, третьего и первого планов, все еще не очень понимают, зачем они нужны. Ответ прост — в жанровом кино они нужны для того, чтобы быть красивыми и страдать. Но современный феминизм, безумная работоспособность женщин вообще (и в киноиндустрии в частности) больше не хочет рисовать их нимфами с голой грудью.
У них отняли грудь, роковую помаду и стыдливость, и теперь они просто служат тотемным призом в конце фильма: пробежал стометровку, получи бабу, она будет nice. Кому может прийти в голову, что Темному рыцарю нужна будет не Энн Хэтэуэй, а Марион Котийяр? Почему нельзя дать сильно помучаться обеим девушкам в «Черном лебеде»? Как можно брать Лею Сейду в фильм на четыре минуты и заставлять менять стаканы с ядом? Почему никто не сказал Кэри Маллиган в «Стыде», что она не должна петь эту песню так долго?
Эффектный выход с женщинами получается сейчас у немногих — у Тарантино (этот парень слишком долго просидел в кинотеатрах на 42-й улице, чтобы снимать ***ню), у Содерберга (Саша Грей и безымянная нокаутерша, которая дерется в фильме без дублера), у Брайана де Пальмы (посмотрите на Скарлетт со шрамом в «Черной орхидее», хотя и давно было дело). Смотреть на женщину шовинистическими глазами мужчины в жанровом кино нужно и важно — как приходить голодным в ресторан. Те же «Шоугелз» — жертвы мира, где мужчина и женщина никогда не будут одинаковыми (у мужчины будет нож, а у женщины — маникюр).
Шарон Стоун и Деми Мур существуют, пока их хотят, Сисси Спейсек в «Пустошах» — вялый слабый голосок несовершеннолетней, которая пошла грабить и убивать за компанию, потому что любимый так захотел. Девушка из «Посетителей» Элиа Казана, мечтающая, чтобы ее изнасиловали парни с вьетнамским синдромом, — вся эта виктимность, слабость, обреченность тупорыла и ущербна, но Girl is a gun, как говорилось в одном фильме, и стреляют они только тем, что они девочки. Дайте им побыть раздетыми плаксами, и все встанет на свое место. Или напишите им хорошие диалоги, чтобы их слова не смешивались в голове с шумом волн. Или пусть они научатся шутить, желательно зло.
Что делать с мужчинами — вопрос гораздо более безнадежный, что с ними только не делают, как только ни стараются, но фабрика пока не придумала характер, который хочется повесить на знамена. Когда героем становится обнуленный аватар Марка Цукерберга, который весь фильм нелепо рвет жопу, чтобы потешить свое задротское эго, можно соглашаться, что у Финчера вышел, например, фильм года, но после такого героя хочется протереть руки влажной салфеткой. Герою «Петли времени» просто лучше не появляться на свет после Брюса Уиллиса, иначе эволюция встает под вопрос. Когда Майкл Фассбендер плачет после пробежки под дождем своими чистыми голубыми глазами, вспоминаешь, как он не умеет удалять порно с компьютера. Парень, харе реветь, иди на компьютерные курсы. Почти все sweet sensations последних двух лет полны героев, которые разъезжаются по швам.
Почему на них стоит смотреть? Рефлексия, которой мучаются герои «Начала» и «Космополиса», «Драйва» и «Девушки с татуировкой дракона», не только не доведена в них до болевой точки, а просто нажимает на привычный функционал: расстройство психики, аутизм, изоляция, слишком много денег, я холоден, потому что у меня детская травма. Если вы вспомните будничный ужас, который случился с прослушником в «Разговоре» Копполы или с психиатром «Эквуса» Люмета, с Мартином Шином в «Апокалипсисе сегодня» или с Аль Пачино в «Серпико», будет понятно, что в этих героях можно наковырять беды еще на десять таких фильмов. Именно поэтому самый настоящий и странный герой сейчас — какой-нибудь сержант Броуди, только он из сериала, а про сериалы все понятно. А Майкл Фассбендер так и лежит в синей простыне скульптурой, а над ним склонился Райан Гослинг с приподнятой на шарнире удивленной бровью.
В английском языке есть два хороших слова, которые претерпели большие изменения от массовой культуры. Disturbing — беспокоящий, тревожный, неоднозначный. И safe zone — зона комфорта. То, как стрелка начала стремительно сдвигаться с первого на второе, многие приписывают банальной реакции: неслучайно в одно и то же время в мире воцарились Путин, Блэр, Буш, Саркози и Берлускони, отравив не только кино и культуру в своих странах, но и всю западную цивилизацию.
С другой стороны, массовой культуре реакция во вред никогда не была: чаще всего посреди тирании зрелище — способ влезть в зону комфорта, просто оглушив по голове. Ты пришел на мюзикл, а там «Преступление и наказание». На афише такой улыбчивый Фассбендер, а в фильме увидели, как он разбил себе руку молотком в мясо. Собрались на «Облачный атлас», а там все умерли и никто никого не встретил и не вернулся домой, всех раздавили жернова истории. Странно, что реклама не устраивает таких трикстерских диверсий и не обманывает ожидания, разжевывая в трейлерах и так элементарные частицы. Плюс кошмар современного продюсера — в разгневанном потребителе, который выставит рейтинг в соцсетях и пойдет в суд, если на стаканчике кофе из «Макдональдса» не будет написано «Осторожно, горячее!».
Страшно, что лучшие фильмы о демонах, крови, опасностях и пушках снимают всего несколько человек, и их можно пересчитать по пальцам, а самая большая и интересная фабрика в мире штампует брак с враньем на лейбле. С другой стороны, новой банды так давно не было и так давно не пахло жареным, что все может совпасть лучшим образом, и история про маньяка, который бежит по лесу за принцессой, снова станет простой историей, по которой можно будет объяснить мир. Я этого очень жду, по крайней мере.



Последний раз редактировалось AlexStorm; 01.02.2013 в 20:12.. Причина: ссылка удалена
VollDeMarr вне форума   Ответить с цитированием
Эти пользователи сказали Спасибо VollDeMarr: makcim76
Ответ


Метки
бабки, горы, герой, реклама, криминал, личность, комедия, кофе, кошмар, история, любовная, любовь, найти, правильно, платье, помочь, пейзажи, сказки, смешно, страшно, тайна, фильм, фильмы, женщина, денег, дети, детская, детский, детектив, человек


Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Вкл.

Быстрый переход


Часовой пояс GMT, время: 22:01.


Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd.
Follow FriendsForumCom on Twitter liveinternet.ru Рейтинг@Mail.ru